Роджер оглядывается по сторонам в поисках Фреда, и его начинает тошнить от всего, что происходит вокруг: куча полуголых тел, пустых бутылок и дорожек кокаина на любой гладкой поверхности. Он знает, что Фредди причастен ко всему происходящему, но всё ещё не может даже в своей голове нарисовать того среди этого откровенного дерьма.

Роджер отталкивает нескольких мужчин, видимо, принявших его за одного из участников происходящего, и обходит каждую комнату. Фредди нигде нет, зато он видит Пола — и на глаза падает красная пелена. Он расталкивает всех вокруг и буквально поднимает Прентара за шиворот с дивана — да, Роджер меньше, но он до того зол, что реально чувствует, что может убить мерзавца прямо голыми руками.

— Где Фредди? — шипит Роджер и сжимает воротник чужой футболки сильней, больше всего на свете он мечтает его придушить.

— Кажется, тебя не приглашали на вечеринку, — язвительно усмехается Прентар, он так же пьян и обдолбан, как и все остальные.

— Я спрашиваю тебя, где Фредди, — резко бросает Роджер, и толпа с интересом переключает своё внимание на них.

— Он отдыхает от тебя, разве он не понятно выразился, когда сказал, что ему нужен перерыв?

У Роджера внутри бурлит целый вулкан, но он понимает, что от Прентара ничего не добиться, врезать ему он ещё успеет, сейчас важнее найти Фредди, Роджер на каком-то телепатическом уровне ощущает, что нужен ему прямо сейчас.

— Я убью тебя, когда вернусь, поэтому лучше убирайся отсюда, пока есть такая возможность, — бросает Роджер в ответ и толкает Прентара на диван, тот небрежно валится, сталкивая длинными ногами бутылки со стола.

Роджер осматривает весь первый этаж и, убедившись, что Фредди там нет, идёт наверх. Тут немного потише, только из гостевых комнат раздаются характерные звуки — Роджер не хочет думать о происходящем там. Он думает, что хуже быть не может, но оказывается неправ: из лёгких вышибает весь воздух, когда он видит, как какой-то мужик прижимает невменяемого Фредди к стене, жадно шаря руками по его телу.

Роджеру бы развернуться и уйти, перестать названивать и заняться своей семьёй, в конце концов, у них с Доминик сейчас все, откровенно говоря, хреново, но стоит только бросить один взгляд на Фредди, как желание уйти сменяется желанием защитить.

У Фредди закрыты глаза, он хмурит чёрные брови и поджимает губы, Роджер знает это выражение лица — Фредди определённо не нравится происходящее, да он, чёрт возьми, на ногах не стоит.

— Отпусти его! — резко бросает Роджер и угрожающе шагает вперёд.

Мужчина намного выше Роджера, он, наверное, ростом с Брайана, широк в плечах и явно пьян, это единственное преимущество Роджера, впрочем, Роджеру всё равно: если придётся драться, он готов, он вообще готов на всё, лишь бы защитить Фредди.

— Прости, красавчик, но король сегодня занят, — фыркает тот, демонстративно прижимая Фредди ближе к себе.

Роджер до боли сжимает кулаки.

— Я тебе не красавчик, и лучше убери от него руки, иначе это закончится для тебя большими проблемами, — твёрдо отвечает Роджер.

Мужик бросает короткий взгляд на Фредди, а после на Роджера, явно понимая, что тот не имеет к этой тусовке никакого отношения, может быть, именно это заставляет его отступить. Он бросает Фредди, и тот буквально валится на пол, словно тряпичная кукла.

— Пожалуйста, не очень-то и хотелось трахать обдолбанный труп.

У Роджера от этих слов беспокойно сжимается сердце, и он буквально срывается с места, позволяя эмоциям взять вверх. Он опускается на пол рядом с Фредом и пытается его растормошить — Фредди только обречённо стонет и хмурится ещё больше.

Роджеру страшно, он видел Фредди разным: пьяным, больным, злым, плачущим, но то, что он видит сейчас, убивает его, это больше, чем он может вынести. Роджер хватает в свои ладони худое лицо.

— Ну же, Фредди, это я, Роджер, очнись, пожалуйста, — Роджер понятия не имеет, что происходит с Фредди, он лишь надеется, что тот перепил, хотя понимает, как это глупо.

Роджер проводит большими пальцами по острым скулам и осторожно хлопает Фредди по щекам.

— Давай же, Фредди, открой глаза, просыпайся, — шепчет он и смотрит на знакомое до мелочей лицо.

Фредди не понимает, что происходит вокруг, он летает, он в невесомости. Ему было плохо, а теперь вдруг стало так тепло и хорошо, он слышит любимый голос, который просит его проснуться. Фредди не хочет просыпаться, он хочет остаться в этой нирване навечно, но мысль о том, что Роджера тут не будет, заставляет его открыть глаза.

Взгляд у Фредди совсем расфокусирован, зрачки большие, а глаза покраснели, Роджер не дурак, он знает, что это значит, он готов выть от боли, но улыбается, просто потому что Фредди открыл глаза и смотрит на него с лёгкой, абсолютно счастливой полуулыбкой на губах.

— Роджер, — хрипит Фред, и голос у него до того слабый, что Роджер понимает его слова только по губам, — я сплю?

— Уже нет, — отвечает Роджер и, не ожидая от себя подобных нежностей, осторожно проводит рукой по смоляным спутанным волосам, чувствуя, как Фредди тянется за прикосновением и жмётся ближе к его руке.

— Где я?

Ещё никогда Роджер не чувствовал себя таким беспомощным.

— Ты дома, Фредди, — отвечает он, и голос его дрожит.

— И ты правда здесь? — У Фредди всё плывёт в глазах, но он ясно видит перед собой прекрасное лицо Роджера и мечтает продлить эти минуты навечно.

— Я здесь, с тобой, — Роджер чувствует, что именно это Фредди хочет слышать от него.

— И ты останешься? — спрашивает Фредди, и в его чёрных глазах Роджер видит глубокую тоску, совмещенную с робкой надеждой.

Роджер ненавидит себя в этот момент за каждый свой отказ: каждый раз Фредди спрашивал у него это и смотрел именно так, получая от Роджера очередное нелепое оправдание.

— Я останусь, — отвечает Роджер и едва не плачет, когда видит, как Фредди счастливо улыбается, вцепляясь в его руки мёртвой хваткой.

Роджер поднимает Фредди на ноги и буквально на себе тащит до комнаты, благо он знает, где лежит ключ от неё, Фредди только жмётся ближе и несёт какой-то несвязный бред, перемешанный с его именем.

Он укладывает Фреда на кровать и пытается встать, но тот не даёт, цепляется за него так, будто Роджер — спасательный круг, тянет на себя, обхватывая руками, пока Роджер не валится сверху. Он чувствует, как краска приливает к лицу, и ему становится жарко, уже достаточно давно они не были с Фредди так близко друг к другу.

— Не уходи, пожалуйста, — жалобно тянет Фредди и закидывает на него свою ногу, отчего Роджеру становится ещё более не по себе.

— Я не ухожу, Фред, никуда не ухожу, я просто хочу принести тебе воды, — Роджер знает, что все, что сейчас он может сделать, это отпаивать Фредди водой, возможно, тогда эта дурь побыстрее выйдет из организма.

— Я не хочу пить, лучше останься со мной.

Роджер злится на себя за то, что видит в этих словах двойное дно.

— Я буду здесь, дай мне пару минут, — просит он, ему просто необходимо выпутаться из этих тесных объятий, потому что с его телом происходит что-то абсолютно ненормальное.

Фредди, слава Богу, сдаётся и разжимает руки, печально прикрывая глаза, только сейчас до Роджера доходит, что тот не верит ему, он думает, что Роджер хочет сбежать, это словно нож в сердце, он ужасный друг.

Роджер действует быстро: открывает окно, чтобы проветрить тут всё, наливает из графина воды и возвращается к Фредди — тот жадно глотает воду, а после Роджер накрывает его одеялом, присаживаясь рядом на кровать. Фредди снова тянет его ниже, и Роджер сдаётся, позволяя удобно улечься себе на плечо, и даже приобнимает его, понимая, как сильно ему этого не хватало.

— Тебе не нужно домой? Что скажет Доминик? — интересуется Фредди, надавливая на больное. Это странно, что он говорит о Доминик в таком состоянии, Роджер сомневается в том, что Фред вообще соображает хоть что-то.

Тем не менее он сейчас как никогда ясно ощущает все эмоции Фредди: тот думает, что он променял его на Доминик. Однажды Роджер думал то же самое о Мэри, но правда в том, что Доминик так и не смогла избавить его от чувства пустоты. Роджер всё больше ловит себя на мысли, что по-настоящему он был счастлив в конце шестидесятых, когда в их с Фредди жизнях ещё не было никаких посторонних людей — только они и только друг для друга. Тогда всё казалось таким простым. Роджер понимает, что это странные и совсем неправильные мысли, а потому гонит их всеми силами, убеждая себя, что это лишь тоска об ушедшей юности, в юности всё всегда кажется простым.