— Я сейчас, только возьму аптечку, потерпи, хорошо? — дрожащим голосом просит Фред, у него на щеке следы крови, а в глазах настоящая паника и слёзы.

Роджер пытается улыбнуться, чтобы успокоить чужую боль.

— Всё хорошо, Фред, я в порядке, — шепчет он, но тот только упрямо поджимает губы и быстро срывается с места.

Откуда-то с ванной раздаётся шум — Фредди, кажется, что-то роняет, наверное, кучу своих ванных принадлежностей, и уже через секунду возвращается с аптечкой в руках.

Он бережно берёт в свои дрожащие руки чужую ладонь.

— Будет немного больно, — шепчет он, и на лице у него такое выражение, что кажется, больно сейчас именно ему.

— Ты никогда не сделаешь мне больно, — уверенно отвечает Роджер и лишь немного хмурится, когда Фредди обрабатывает рану спиртом.

Он готов терпеть любую боль, лишь бы не волновать Фредди ещё больше, чем уже есть. Фредди перевязывает руку так мастерски, будто делает это каждый день, и лишь когда с перевязкой покончено, Роджер замечает, как Фредди потряхивает от страха и что его щёки мокрые от слёз.

Да, это далеко не первая их ссора с битой посудой и увечьями, но сегодня они перешли черту. Иногда Фредди страшно: он любит Роджера до того сильно, что порой просто не может контролировать себя, он боится, что однажды они точно убьют друг друга в порыве неконтролируемого гнева.

— Прости меня, мне, наверное, и правда стоило бы уйти, тогда этого бы не произошло, — смотря на свои руки с разводами крови, говорит Фред.

— Никогда больше так не говори, ты никуда не уйдёшь, я не позволю, и это мне стоит просить прощения. Ты весь вечер так расхваливал Брайана, что я взбесился, мне показалось… — Роджеру стыдно говорить об этом вслух, — показалось, что я тебе больше не нужен.

У Фредди глаза как два блюдца, и в них полнейшее непонимание:

— То есть, ты решил, что я считаю тебя менее важным?

Фреду не понятно, как вообще Роджер до этого дошёл. Ему вдруг хочется признаться, рассказать всю правду, дать понять, что важнее него у Фредди ничего нет и не будет. Роджер — главное в его жизни, он вообще вся его жизнь, но Фредди страшно, да и Роджер пьян. В другой раз, обязательно.

— А что ещё я мог подумать? — обиженно, словно маленький ребёнок, фыркает Роджер.

— И зачем ты его поцеловал? — наконец-то на губах Фредди играет лёгкая улыбка.

— Хотел тебе поднасрать, чтобы ты заревновал его, — признаётся Роджер, только сейчас в полной мере осознавая, какой же он кретин.

Фредди легко и звонко смеётся, и у Роджера на сердце наконец-то становится тепло-тепло.

— Роджер, я не влюблён в Брайана, это просто невозможно.

«Всё потому, что я люблю тебя», — хочет сказать Фред, но не говорит.

— Он отличный музыкант и хороший друг, но не более. И если уж ты решил, что кто-то может тебя заменить, то ты ещё глупее, чем я думал. Не будь дурочкой, Лиззи, ты единственная в моей жизни.

У Роджера блестят глаза, и он, кажется, вот-вот расплачется. Это всё алкоголь, убеждает он себя и обнимает Фредди так сильно, насколько может, пряча лицо в его волосах. Роджеру стыдно, что в словах Фредди он видит двойное дно, и, что самое странное, эта мысль греет его непозволительно сильно. Роджер хочет быть единственным в жизни Фредди, и чтобы больше никто не посягал на их маленький мир.

Ему хочется сморозить что-то до глупого сентиментальное, потому что сердце так сладко стучит в груди, и Роджер вдыхает полной грудью запах чужих волос, утопая в нём без остатка. Абсурдные, совсем не правильные слова так и рвутся с языка, и Фредди такой тёплый, такой родной в его руках. Роджер обещает себе подумать об этом на досуге, объяснить хотя бы себе, почему ему до помутнения рассудка хочется, чтобы Фред смотрел только на него. Он обязательно с этим разберётся, но не сейчас. В другой раз, обязательно…

— Эй, привет, — тихо говорит Роджер, едва Фредди открывает глаза утром.

Фредди видит его лицо совсем рядом, освещенное утренним солнечным светом, оно выглядит до неприличия счастливым. Роджер улыбается, и Фредди первые несколько мгновений думает, что он все-таки сошел с ума, его мозг не выдержал и сейчас у него просто какое-то видение.

— Привет, — выдавливает он из себя, а Роджер целует его в нос и легонько выковыривает из уголка его глаза сплюшку.

— Тебе нужно меньше плакать, — говорит он. — А то испортишь свои прекрасные глаза.

Фредди ничего не отвечает, замирая под ласковыми прикосновениями и просто наслаждаясь их теплом, может быть, в последний раз. Роджер аккуратно целует его в подбородок и убирает волосы за ухо. Он смотрит на Фредди так, что Фред мог бы убить или быть убитым за один только такой взгляд, и его сердце приятно сжимается в груди, несмотря на то, что он понимает — причин так себя вести у Роджера нет.

Кстати, об этом… Сон слетает с него за пару секунд, когда мозг начинает работать на полную.

— Что случилось? — спрашивает он, распахивая глаза шире. — И что с твоей рукой?

Роджер улыбается еще шире:

— У меня хорошие новости, — говорит он, игнорируя вопрос про руку. — Надеюсь, по крайней мере, что тебе понравится то, что я скажу.

Фредди с трудом может представить эти хорошие новости и все еще не уверен, что не галлюцинирует, но он все равно садится, облокачиваясь о подушки, весь превращаясь во внимание. Роджер садится перед ним на колени, и от Фредди не укрывается, как нервно его пальцы теребят одеяло.

— В общем, я тупанул вчера, но когда ты уснул, меня ночью посетила одна мысль, и я позвонил Вайноне, чтобы посоветоваться. В общем, она нам помогла в очередной раз. Фредди, после того, как я стану гражданином, нас могут с тобой быстренько расписать… Если ты захочешь… — проговаривает Роджер, глаза его широко распахнуты, и он невероятно волнуется, словно боится, что Фредди откажет ему.

А Фредди и рад бы не отказывать, но ведь это невозможно.

— Роджер… — выдавливает он из себя. Сколько раз он мечтал о чем-то подобном, и вот, когда его мечта сбывается, все это оказывается извращенно перевернуто с ног на голову.

— Если ты не хочешь, то мы можем потом развестись! — быстро добавляет Роджер.

— Нет! — восклицает Фредди, даже мысль о том, что Роджер может думать, что он не хочет брака с ним, его убивает. — Я хочу! Я хочу тебя всего, ты же знаешь!

— Звучит, — фыркает Роджер. — Так выходи за меня, — просит он, и глаза его сияют изнутри невероятным светом.

И когда он вот так смотрит, слегка прищурившись и хитро улыбаясь, у Фредди замирает сердце от счастья, а утро кажется не таким плохим. О, он бы умер и еще раз умер ради того, чтобы выйти за Роджера Тейлора, но если бы все было так просто! Однако счастливый вид Роджера заставляет его сомневаться в своей правоте.

— Как это возможно, если в контракте написано… — начинает он, боясь и желая услышать опровержение.

— Да я знаю! Пункт пятьсот тридцать шестой, я тут полночи не спал, читал, — восклицает Роджер. — Но там есть еще несколько пунктов, на которые мне и указала Вайнона, честно, я бы без нее не разобрался, тут надо все назубок знать, чтобы разобраться! Нам нужно было прочитать это гребаный контракт с самого начала! Смотри, какая картина вырисовывается! — взволнованно и радостно восклицает Роджер и выводит на экран над кроватью несколько пунктов.

«Пункт 536 — Участники группы не могут заключать брак между друг другом до истечения срока действия данного контракта (пять лет).»

«Пункт 147 — Участники группы имеют статус проекта и полностью находятся под ответственностью корпорации РАЙ (5 лет)»

«Пункт 987 — Если по юридическим причинам участники группы или один из них теряют статус проекта, все нижеперечисленные пункты (536, 147, 575, 667, 990,353, 452,898, 294.) считаются недействительными.»

Фредди понимает, что должен обрадоваться, но, похоже, эти горки то вверх, то вниз вымотали его настолько, что единственное, что он хочет — это снова заплакать, на сей раз от облегчения. Но он не делает этого, потому что и на это у него не хватает сил. Он даже не может злиться на Теккера, ему просто на него плевать.