Фредди такой живой, эмоциональный, он не просто поёт — он проживает каждую строчку, боль то или радость, у Роджера тоже неплохой голос, но он никогда не смог бы петь так по-настоящему, как это получается у Фредди. Роджер видит его на большой сцене, и он очень надеется, что, когда Фредди поднимется так высоко, в его жизни всё ещё останется хоть немного места для него, ведь Роджер, как бы ни старался, никогда не сможет светить так ярко, ему, в общем-то, и не нужно, лишь бы Фредди не забыл о нём, когда его мечта станет действительностью.

Роджер знает с самого начала результаты прослушивания, а потому он вовсе не удивляется, когда все четверо восторженно приглашают Фредди в свою команду. Так Фредди попадает в Sour Milk Sea.

По дороге назад у них ломается фургон, и пока Джон возится с ним и пытается починить свою горе-машину, Фредди и Роджер стоят, прислонившись к задней двери, и рассматривают звёздное небо.

— Боже, милый, ты видел их лица? — восторженно лепечет Фредди, пока Роджер пускает колечки дыма в воздух.

— Ещё бы, ты сияешь, Фредди, — задумчиво отзывается Роджер.

— Что ты имеешь в виду? — Фредди переводит свой взгляд на Роджера, внимательно вглядываясь в его лицо.

— Как эти звёзды, так же ярко и волшебно, это странно, но иногда я боюсь, что ты станешь таким же далёким, — Роджер не знает, кто это говорит — он или бутылка виски, распитая ими по пути.

Фредди не знает, что ответить, ведь для него Роджер сияет куда ярче всех этих звёзд. Он не может выразить все свои чувства, их слишком много, они сильные до боли, до чёртового сумасшествия, но в одном он уверен наверняка.

— Я всегда буду рядом, потому что всё это, — Фредди обводит руками вокруг себя, — оно мне не нужно, если не будет тебя.

Роджер понятия не имеет, почему его сердце стучит так странно, почему руки дрожат, словно он наркоман во время ломки, и что это, если не признание в чём-то большем, в чём-то очень важном и жизненно необходимом? Он поворачивает голову в сторону Фредди и тонет в его бездонных, черных, словно сама ночь, глазах. Какие к чёрту звёзды? Фредди не звёзды, он тёплый и вовсе не далёкий, как они, Фредди намного прекрасней и согревает своим светом, не жалея себя.

Роджеру кажется, что он слышит стук своего сердца, и это странно, ведь ещё никогда до этого он не ощущал себя так остро и в то же время хорошо. Роджер хочет ответить хоть что-то, сказать, что он тоже не хочет ничего, если Фредди не будет рядом. Время будто замирает на несколько секунд, пока голос Джона не возвращает их в реальность.

— Эй, молодожёны, сажайте задницы в фургон, поехали.

Роджер испуганно моргает, а после беззаботно улыбается, панически пытаясь осознать, что только что произошло.

— Странная ночь, — фыркает он.

— Я бы сказал, волшебная, — усмехается Фредди и, подмигнув Роджеру, залезает в фургон.

Роджер выкидывает на асфальт дотлевшую до фильтра сигарету, бросает мимолётный взгляд на сияющие в небе огоньки и мечтательно улыбается.

— Волшебная, — шепчет он, прежде чем вернуться в машину.

Выбрав день, когда у них только репетиция и ничего больше, Фредди назначает Джиму встречу вечером в том самом месте, которое тот выбрал. Роджер рад возможности сесть за управление своего новенького автомобиля, но, помня обещание, везет Фредди очень аккуратно. Поездку, по его мнению, портит лишь тот факт, что едут они на встречу с бывшим Фредди, и это безумно нервирует и не дает в полной мере насладиться вождением. Ко всему прочему Фредди странно молчалив, и в салоне царит некоторое напряжение, так что Роджер в какой-то степени все же совсем не рад, что повод сесть за руль оказался таким неприятным во всех отношениях.

Место, куда их приводит навигатор, оказывается небольшим ресторанчиком для свиданий, что уже настораживает. И даже вся фантастическая красота данного заведения не вызывает у Роджера никакого восторга или других положительных чувств.

Едва они заходят в раздвижные двери, как их встречают две голограммы ИИ — Лилу и Эстебан. Они одеты в соблазнительные костюмы и приятно улыбаются. За их спинами пропасть, вернее, невероятно большое пространство, огороженное до самого потолка невидимым силовым полем и заполненное водой. Можно сказать, их взору предстает огромнейший аквариум, красиво подсвеченный подводными фонарями и оформленный стаями декоративных рыбок, светящихся в темноте и выписывающих невероятные зигзаги среди зеркальных пузырей. Пузыри довольно большого размера и, очевидно, имеют искусственное происхождение, они медленно перемещаются под водой в разных направлениях, и Роджер в ужасе, когда понимает, что им придется поплавать в одной из этих сфер. Хотя, если подумать, то он был бы в большем ужасе, окажись Фредди один на один с Хаттоном в этом тесном пространстве среди бескрайних вод.

Так что он молча идет за двумя ИИ, которые, неоднозначно касаясь друг друга, провожают посетителей к ряду сфер, приготовленных к отправке в подводную стихию, и подводят к той сфере, в которой их ожидает Джим. В зеркальных боках Роджер видит отражения себя с Фредди и всего помещения, изображение немного искажено круглыми боками, и это странно напоминает ему старинные ёлочные шары, сделанные из тончайшего стекла, вот только таких больших шаров Роджер в жизни не видал.

Когда перед ними образовывается проход — словно расходится масляная пленка на воде, они попадают внутрь и оказываются в небольшой комнатке с мягкими пуфиками вместо стульев и парящим в воздухе столиком. Над столом так же парит какая-то офигенно красивая люстра, разбавляя полумрак и создавая интимную атмосферу. Пахнет невероятно приятно и даже, можно сказать, соблазнительно. Точнее, было бы соблазнительно, если бы вид этой красоты не портил Джим Хаттон, по-хозяйски развалившийся на пуфиках и мерзко, как кажется Роджеру, улыбающийся.

— Так вы все-таки вдвоем, — говорит он и щурит глаза, оглядывая Фредди с ног до головы собственническим одобрительным взглядом.

Как хозяин конюшни осматривает своих лучших жеребцов — на ум Роджеру почему-то приходит именно такое сравнение. Очень хочется опустить летающий светильник Хаттону на голову, но он дал слово Фредди вести себя хорошо и ничего не громить, поэтому держит себя в руках.

Они садятся по другую сторону столика — напротив Хаттона, и закрывшийся проход начисто отрезает их троих от окружающего мира. Стены сферы становятся прозрачными, но Роджер упускает тот момент, когда они выплывают в общий «лягушатник», потому что Хаттон бесит его неимоверно. А Фредди пялится на него, не сказать, что заигрывает, но его глаза странно блестят, и Роджер не может прочесть его взгляд и бесится еще больше от того, что часть жизни Фредди принадлежит Хаттону и он об этой части никогда не узнает.

— Ты что-то хотел показать? — довольно грубо спрашивает Роджер, и ему совсем не нравится, что он чувствует себя при этом так, будто влезает в личную жизнь этих двоих. Хотя, возможно, это просто его воображение и ревность…

— Я много чего хотел, — говорит Хаттон. — В первую очередь — поговорить с Фредди наедине.

— Только через мой труп!

— Ну, это можно устроить…

— Все, хватит! — перебивает их неуклюжий обмен комплиментами Фредди. — Говори при Роджере, мне нечего от него скрывать.

Фредди очень надеется, что его голос звучит более уверенно, чем он себя чувствует. Он смотрит и не узнает Джима совсем, его словно подменили, и, если честно, он даже думает, что, возможно, так оно и есть.

— Это меня не удивляет, вы как два сиамских близнеца, — говорит Хаттон. — Готов поспорить на что угодно, что в корпорации вам сказали, будто вы были несчастны в альтернативной реальности, или сочинили еще какую чушь?

— Они сказали, что мы жили в браке шестьдесят пять лет и устали друг от друга. Разлюбили, — нехотя поясняет Фредди, Роджеру он об этом как-то забыл сказать, а тот забыл спросить.

— Ладно, мне, похоже, придется открыть вам глаза, — наигранно вздыхает Джим и проецирует на появившийся в воздухе голоэкран изображения из своего чипа.