— Привет, — тихо проговаривает он и опускает глаза, как только встречается взглядом с хмурым Денисом.
— Выспался? Как себя чувствуешь? Ничего не болит? — начинает сыпать вопросами Игорь, стоит ему только переступить порог.
Гром скидывает с себя обувь и вешает на крючок любимую кожанку, первым делом подходя к Серёже.
— Всё хорошо, спасибо, — сразу на все вопросы отвечает тот и неловко ёрзает на стуле, прижимая чашку ближе к себе.
В доме всегда прохладно, особенно для мерзлявого Серёжи. Игорь в несколько широких шагов преодолевает расстояние до спальни и притаскивает с кровати плед, накидывая его на плечи Разумовскому.
— Спасибо, — снова повторяет тот.
Игорь в ответ ободряюще улыбается и присаживается рядом, тоже плеская себе в чашку чая прямо из заварника.
— Нужно поговорить, — вскидывая брови вверх, напоминает Юля.
Титов согласно кивает, но бросает красноречивый взгляд в сторону хозяйки дома.
— Сначала поедим.
Тамара Степановна накрывает на стол. Игорь с удовольствием вдыхает запах свежей выпечки — когда гостеприимная хозяйка успела напечь пирожков, он не знает, но за это ей безумно благодарен.
Он хватает один, жадно кусая за румяный бок. Пирожки вкусные, с малиной. Он кладёт один перед Серёжей, который сидит словно тень, стараясь не издавать лишнего звука.
— Покушай, — просит Игорь — осторожно, стараясь не напирать. — Нужно набираться сил.
Серёжа послушно берёт в руки пирожок. Есть он не хочет, но и Игоря обижать — тоже. К тому же после больничной еды пирожки, и правда, равны едва ли не угощениям лучших французских ресторанов.
Денис старается не смотреть на эти телячьи нежности. Обещание своё он держит — не истерит и не язвит даже. Хотя раздражает его и Игорь с заботой своей чрезмерной, и Разумовский, выполняющий любую просьбу с преданностью в глазах. Идиллия, блять. Вот только в кровать Гром всё равно к нему ложится, и подбивает сказать об этом Разумовскому, да понимает, что глупо, да и хвастаться этим — уже полный идиотизм.
Хозяйка дома уходит, как только допивает свою кружку чая. Она, как обычно, сбегает в церковь, где помогает немногочисленным прихожанам. Наконец-то есть возможность всё по-человечески объяснить.
— Ну, что же, начнём с главного, — усмехается Денис, стоит только входной двери закрыться. — Как ты сбежал и как оказался в той пещере?
Игорь смотрит на Титова с осуждением: мол, слишком резко и напористо звучит этот вопрос, но Денис с Разумовским нянькаться не собирается. Он, блять, взрослый мужик, свою социальную сеть основал, и то, что Игорь из него делает нежную фиалку, вовсе не значит, что он является таким на самом деле.
— Серёж, — говорит Игорь — явно в надежде хоть немного всё это смягчить.
Но Серёжа в ответ улыбается спокойно так, виновато даже, и осторожно, самыми кончиками пальцев, накрывает напряжённую ладонь Игоря.
— Всё нормально. Я всё расскажу. По крайней мере, всё, что помню, — обещает он.
А Денис взгляда оторвать не может от их рук. И так они смотрятся до странного несовместимо, но правильно — тонкие, бледные пальцы Разумовского на грубой и сильной ладони Игоря со сбитыми костяшками. Сердце болезненно сжимается, тянет. Игорь утром ведь его за руку держал, и так хорошо это было, но с таким трепетом на него Игорь никогда не смотрит. Разумовский в его глазах как самый дорогой фарфор, который от грязных, жёстких рук оберегать нужно.
Разумовский прячет лицо за длинными спутанными волосами, тяжело вздыхает и наконец начинает свой рассказ.
========== Пока не разгорится пламя ==========
История у Серёжи получается путаной. Он теряется во времени и порой подвисает, как будто пытается что-то вспомнить, извиняется и снова продолжает, но уже с другого места.
Серёжа волнуется, Игорь хорошо это видит. У Разумовского и раньше были проблемы с эмоциями — его дрожащие руки и нервное заламывание пальцев об этом говорили как ничто другое — но после больницы он стал ещё тревожней. Теперь Серёжа постоянно прячется за волосами и, явно не осознавая своих действий, короткими ногтями скребёт Игоря по тыльной стороне ладони.
— То есть это Птица вытащил тебя из больницы и привёз сюда? — для точности переспрашивает Юля.
Она снимает Серёжу на камеру. Игорь поначалу хочет возмутиться, но потом решает для себя, что очень часто именно Юлины ролики по итогу помогали выбраться из передряги. Пусть так, Пчёлкина не сделает ничего плохого.
— Он сказал, что, если я не буду ему мешать, он сможет нас разделить. Мне нужно было только дать ему свободу.
— И ты согласился? — снова уточняет Юля.
Серёжа коротко кивает в ответ.
— А ты не боялся, что это внутри тебя, вырвавшись наружу, снова начнёт убивать? — на этот раз интересуется уже Дима.
Игорь не видит Серёжиного лица, но чувствует, как от этих слов по его телу проходит дрожь.
— Я боялся, но жить так у меня больше не было сил. Он… он обещал у… у… уйти, и я просто х… х… хотел избавиться от этого.
Теперь уже Игорь не может держать себя в руках — крепко хватает Серёжу за плечи, разворачивая к себе лицом. Боже, его не допрашивать нужно было, а в порядок сначала привести! Все волосы спутаны, как воронье гнездо, одежда Игоря на него велика, да и стресс никто не отменял. На нём попросту лица нет.
— Серёж, тут никто не желает тебе зла. И никто не винит тебя в случившемся. Нам просто нужно узнать: что ты помнишь? Как произошёл побег? И как ты оказался в той пещере?
Серёжа снова кивает и наконец-то поднимает на Игоря голубые глаза.
— Только обрывками. Я впервые очнулся уже на обочине в районе этой деревни. Сколько прошло времени, не знаю. А потом — снова темнота. В пещере я ненадолго получил контроль, но, мне кажется, он просто хотел поиздеваться. Там было очень темно и холодно — это всё, что я помню. Это был последний раз, когда он со мной заговорил… Он сказал, что мы наконец-то попрощаемся. А дальше я очнулся и услышал твой голос. Остальное ты знаешь.
— И больше после того как я тебя нашёл, ты его не слышал? — спрашивает Игорь, всеми силами стараясь призвать всё своё хладнокровие.
— Нет, — отвечает Серёжа, — больше ни разу.
У Игоря внутри такое чувство, будто он Атлант, скинувший со своих плеч целое небо. Хотя на самом деле проблем вовсе не стало меньше. Скорее, даже прибавилось в разы.
— Это полный бред! — резко бросает Денис, буквально врываясь в пространство новообразовавшейся сладкой парочки и нависая над Серёжей. — Нельзя передать свою шизу по наследству, это так не работает, бро! Хуйню эту вешать своему психиатру будешь!
Игорь становится стеной между ними и, как котёнка, хватает Титова за шиворот, подталкивая к выходу. Тот дышит тяжело, брыкается, но скорее для виду.
— Мы выйдем, — коротко бросает Гром, прежде чем выпихнуть Дениса за двери и самому шагнуть за порог.
На улице ветрено — Титов нервно чиркает зажигалкой, стараясь добыть огонь для припасённой сигареты, но всё никак не получается. Он ходит из стороны в сторону, скрипя досками хлипкой веранды, и нервно пинает банку из-под солений, из которой лично организовал себе пепельницу.
Игорь ждёт, пока хоть немного стихнет буря. Он уже успел привыкнуть к вспыльчивому характеру Дениса: тот, как спичка, быстро загорается и так же быстро тухнет.
— И ты ему реально веришь? — наконец-то подаёт голос Титов. — Если отбросить в сторону все твои поползновения на его счёт, ты действительно считаешь, что он овечка невинная и не помнит, как с дурки сбежал?
Игорь тяжело вздыхает, трёт пальцами лицо и смотрит на Дениса, снова сгорая дотла под пристальным взглядом его тёмных глаз.
— Дениска, тебе бы успокоиться для начала, — говорит Гром, получая в ответ ещё больше ярости в этих глазах. — Я не идиот и никогда не позволяю чувствам затмевать здравый смысл. У кого хочешь спроси. Да и забыл ты, кажется, что это я, лично я его в эту дурку и отправил. И был уверен, что правильно поступил. Пока своими глазами всё не увидел.
