Брайан не знает, что помогает сдвинуть разговор с мёртвой точки - его задушевная речь или осознание Моррисоном собственной неотразимости, но Мик заметно смягчается.

— Даже если предположить, что я смогу это сделать, — это уже лучше, чем ничего, — есть много жирных «но», которые не так-то просто игнорировать.

— Например? — спрашивает Мэй.

Моррисон задумчиво кусает губы и начинает перечислять, демонстративно загибая пальцы.

— Во-первых, лабораторию прикрыли и все остатки минерала хранятся в защищенной секции, куда я доступа не имею.

Главный офис действует по протоколу, и Брайан сам лично дал на это негласное добро.

— Во-вторых, меня отстранили, если вы не в курсе, и если кто-то из главного офиса сунется в лабораторию, то быстро прикроют эту лавочку.

Пока идёт расследование, людей из главного офиса из лаборатории не прогнать, но на этот счёт у Брайана есть запасной вариант.

— И, в-третьих, синтезированный мною минерал может повести себя ещё более непредсказуемо, чем натуральный, а я отчего-то уверен, что своим драгоценным Роджером Вы рисковать не станете.

Последний аргумент становится единственным весомым для Брайана. Осознание того, что минерал может быть опасен, всё ещё мучает его бесконечными “за” и “против”, но оставить тут Роджера просто не имеет прав. Из двух зол всегда выбирают меньшее.

— Я готов рискнуть, — снова неожиданно для всех встревает Роджер.

Он не знает, чем может грозить ему это перемещение, но ради Фредди и Брайана он готов жертвовать чем угодно. Он слишком часто их подводил.

— Я решу эту проблему, — говорит Брайан, не обращая внимания на героические порывы Тейлора.

Если будет нужно, он протестит минерал лично.

— А что на счёт первых двух? — напоминает Моррисон.

— У меня есть все коды доступа от любого помещения в лаборатории, так что достать образцы - не проблема, главное - сделать всё быстро, иначе офис поднимет шум, обнаружив пропажу, а я не хочу быть тем, кто разрушит всё, над чем мы трудились.

Мик не спорит и ведёт себя на удивление тихо.

— С лабораторией проще - пойдёшь в мою.

— У Вас есть “подпольная” лаборатория? — удивлённо спрашивает Мик, выглядит он крайне охреневшим, будто Брайан не про лабораторию сказал, а как минимум про БДСМ-клуб.

— Я учёный, и иногда есть вещи, в которые посвящать кого-то - чревато последствиями, — отвечает Мэй.

Моррисон некрасиво усмехается и фыркает.

— Всегда знал, что Вы - “тёмная лошадка”.

— У всех есть свои секреты, — невесело отзывается Бри.

Он-то вообще кладезь этих секретов, за всю жизнь столько насобирал, что, кажется, вообще разучился быть искренним.

— Ты поможешь?

Брайан ожидает от Моррисона чего угодно, в конце концов, тот имеет все основания послать его нахрен. Разработки прикрыли, и теперь их дело вообще под большим и жирным вопросом. Возможно, они не вернутся к перемещениям никогда. Мик ему ничего не должен, ведь их даже друзьями не назовёшь, тем не менее люди никогда не перестают удивлять.

— Я помогу, но если это сработает, Вы дадите мне право использовать минерал в собственных целях.

Одним словом, Моррисон хочет стать совладельцем. Всё это время минерал использовался лишь для спасения животных, не считая секретную операцию самого Мэя по спасению жизни друга. Брайан понятия не имеет, для каких личных целей его будет использовать Мик. За все годы работы вместе Брайан не знает о нём почти что ничего. Будь у Мэя выбор, он бы ни за что не согласился, но одного взгляда на Роджера хватает, чтобы сказать “да”.

— Хорошо, я согласен.

Мик довольно улыбается самым краешком губ, ничем больше не выдавая своего ликования.

— У нас мало времени, — чуть погодя добавляет Мэй.

— Утром я жду Вас около офиса с кодом доступа и ключом от Вашей тайной лаборатории, — говорит Мик и, не попрощавшись с Роджером, идёт в коридор.

Он не жмёт Брайану руку, лишь небрежно машет на прощание, прежде чем скрыться за дверью, оставляя Брайана наедине с Роджером и собственными безрадостными мыслями.

Роджер словно только этого и ждал. Тейлор, хитрый кот, загнал свою добычу в ловушку, и Брайан знает - не выпустит, пока не выпытает всё, что хочет, и не получит ответа на все свои бесконечные вопросы.

— Если у него не получится, я что, останусь тут навсегда? — спрашивает Роджер, озвучивая все самые страшные опасения самого Брайана.

— У него получится и ты вернёшься домой, — отвечает Бри.

Роджер хотел бы иметь хоть каплю такой же уверенности, но по глазам Брайана читает, что тот и сам не на сто процентов верит в то, что говорит. Он решает вернуться к разговору, который Брайан так и не дал ему завершить, а Роджеру есть что сказать, и впервые своей жизни молчать он совершенно не хочет.

— Поговоришь со мной? — просит Роджер, пытаясь поймать взгляд ореховых глаз.

Брайану не нужно пояснять, о чём, он и так всё прекрасно понимает и знал наверняка, что Роджер так просто с него не слезет. Тем не менее карты раскрыты, ему больше нечего скрывать. Может быть, он заслужил наконец-то поговорить о том, что мучает его на протяжении всей жизни.

Роджер скоро вернётся домой, а Брайан останется тут, доживать свои годы в сожалении о неслучившемся. Но, по крайней мере, теперь он будет знать, что где-то там, в другой развязке будущего, Фредди доживёт до старости, а Роджер будет знать о чувствах, которые мучили Брайана на протяжении всей долгой жизни.

— Хорошо, — соглашается Мэй и усаживается рядом с Роджером на небольшой кухне.

Роджер так сильно хотел этого разговора, но сейчас абсолютно не знает, с чего начать. Чувства Брайана понятны, теперь Роджер знает, но так же, как и в случае с Фредди, в полной мере осознать свалившееся на него откровение не может. Брайан был и остаётся для него едва ли не самым близким человеком во всём мире и, может быть, иногда, - в то время Роджер пугался этих мыслей, - он был даже сверхмеры привязан к нему. Брайан стал для Роджера всем, даже тут, в чужом мире, и однажды до Роджера всё же должно было дойти, что дружбой всё это в полной мере, конечно же, не назовёшь. Просто так уж вышло, что он мастер ничего не замечать, видимо, это у него выходит даже лучше, чем портить всё, к чему он прикасается.

— Как давно? — спрашивает Роджер, получая в ответ горькую усмешку и взгляд, полный скепсиса.

— Ты сейчас серьёзно это спрашиваешь?

Да, помимо прочего, Роджер ещё и мастер тупых вопросов, этого у него не отнять. Порой он совсем не умеет следить за тем, что рвётся с его языка. Но даже если ответ очевиден, Роджер хотел бы услышать его от самого Бри.

Роджер кивает. Брайан вздыхает тяжело и трёт пальцами переносицу.

— Я ведь говорил уже, это всегда было. Не знаю, как произошло и почему, не спрашивай даже.

— Прости, что не замечал, — на грани слышимости, шепчет Роджер.

Он знает, что виноват. Не только перед Брайаном, но Бри - последний человек, которому Роджер хотел бы сделать больно.

Роджер мог бы назвать свои отношения с Фредди сложными: две истеричные королевы в одном пространстве едва ли могли обойтись без скандалов - с Бри тоже, бывало, и крики и ссоры, разбитые вещи и сорванные голоса, но, по итогу, Брайан всегда был на его стороне, даже если Роджер творил абсолютную херню.

— Ты и не должен был замечать, я к этому не стремился. И ответственность на себя всю тоже скидывать не стоит. Это мои чувства, и ты никогда не должен был мне на них отвечать. В конце концов, я не ждал ничего. Да и, выходит, врал тебе всю жизнь, так что жертвой меня не назовёшь.

Брайан любит себя в жертву приносить, тут с ним Роджер категорически не согласен. Такой уж у Мэя характер, думать о ком-то, но никогда о себе. Роджер понимает, что, скорей всего, узнай он правду раньше, ничего хорошего из этого бы не вышло. С его взрывным характером и дурным нравом, он бы, скорей всего, сбежал. Он бежал бы всю жизнь после, как, судя по всему, и делал, и группы могло бы не быть вообще, а значит, Брайан был прав, что молчал, ровно как и Фредди. Но теперь, после всего случившегося, Роджер больше от себя бегать не хочет, больше не имеет на это прав.