Следующая локация - ванная комната. Брайан искренне рад, что белокурые пряди Бена не такие длинные, как у Роджера, и отыскать нужную расчёску не составляет труда. Он засовывает чужие волосы в пакет, а после прячет вещи в небольшую сумку. Больше делать ему здесь нечего. Он прощается с Фрэнки и ступает за порог, чувствуя, как на него наваливается какая-то странная тоска.
Норман внизу кажется несколько взволнованным, когда принимает ключи обратно.
— Вы долго, — объясняет он.
— Извини, хотел сделать всё идеально, — улыбается Мэй.
Консьерж понимающе кивает.
— И ещё, Норман, ты ведь понимаешь, что Бену не стоит об этом знать, иначе весь сюрприз провалится, — напоследок бросает Брайан.
— Конечно, мистер Мэй, я ведь не дурак, — улыбается мужчина, — и если вам не сложно, у моей дочери тоже день рождения на днях, может быть, скажете ей пару слов?
Если честно, Брайан чувствует себя перебитым через блендер, но отказать он не может, а потому с очередной неискренней улыбкой смотрит в камеру чужого телефона и разоряется короткой поздравительной речью. Норман остаётся доволен, Брайану, наверное, тоже следовало бы, но таким он себя совершенно не чувствует.
Дождь наконец-то стихает, тем не менее оставляя после себя огромные лужи и сырость, а ещё огромную пробку, в который Брайан зависает почти на час. Он хочет поскорее отдать чёртовы вещи Моррисону и вернуться домой, чтобы провести остаток вечера подальше от болезненных воспоминаний, но судьба словно смеётся над ним, когда почти в одно время ему приходит два смс-сообщения.
Роджер
Нужно поговорить. Срочно!
Роджи
Нам нужно встретиться.
***
В машине тихо. Даже дождь как назло умолк и больше не стучит по лобовому стеклу, отбивая синкопированный ритм. Бен любит тишину, ему нравятся моменты, когда с человеком можно просто помолчать, сидя на берегу океана и любуясь, как над горизонтом загорается рассвет, или где-нибудь в дали от большого города, слушая треск поленьев в камине и попивая пряный глинтвейн - эту тишину зовут уютной, но ту, что повисла сейчас в небольшом салоне автомобиля, такой не назовёшь.
Бен всё ещё чувствует призрак-поцелуй на своих губах, вкус Роджера и этих чёртовых сигарет, и это совсем не помогает хоть немного отвлечься от роя мыслей в собственной голове. Ему хочется спросить — что это было? И пусть банально, главное понять, пока глупые фантазии и мечты не унесли за пределы атмосферы, ведь падать больно и Бен знает это как никто другой. Он хочет сказать хоть что-то, но чувствует себя грёбаной русалочкой, что обменяла голос на мнимое счастье, и это чертовски злит. Да и по Роджеру ничего не понять - стоит только сесть в машину, как тот утыкается взглядом в окно и кажется, будто вообще находится сейчас где-то не здесь, а далеко в своих безрадостных мыслях. Бену хочется верить, что в этот самый момент Роджер тоже думает о нём, но разумной своей частью понимает, что в мыслях Тейлора сейчас, скорей всего, Фредди или Брайан, и Бену никогда не встать с ними на одну ступень.
Суррей остаётся позади, а в Лондоне снова моросит. Маленькие капли оседают на лобовом стекле, но так и не превращаются в полноценный ливень. Бен тянется рукой к магнитоле, но от чего-то одёргивает себя. Ему не музыка нужна, а чужой хрипловатый голос, который мог бы хоть немного унять в его душе бурю, но чёртов Роджер молчит. Он будто назло делает вид, что Бена вообще не существует и это злит, ведь, в конце концов, это не он поцеловал его, ещё буквально пару недель назад разоряясь на каждом углу о том, какой он натурал.
Бен сворачивает к обочине и тормозит так резко, что Роджер едва не бьётся носом о переднюю панель.
— Скажешь хоть что-то? — с плохо скрываемой злостью бросает Бен.
Ему больно и хорошо одновременно, и этих чувств так много, что все они смешиваются в какой-то взрывной коктейль. Ему тяжело осознавать, что Роджеру, кажется, наплевать, но Бен понятия не имеет, что у Тейлора в голове в один миг обрушился весь его мир и всё вокруг заиграло другими красками, которых до этого он просто не замечал.
— А что ты хочешь от меня услышать? — спрашивает Роджер в ответ, наконец-то отрывая свой взгляд от окна.
Голубой в его глазах сейчас становится почти синим, будто море перед штормом, и это до того красиво, что Бен почти в одно мгновение теряет весь свой запал.
— Я не хочу делать вид, будто ничего не произошло, — тихо произносит Бен, чувствуя себя таким жалким в этот момент, будто и правда выпрашивает у Роджера хоть каких-то эмоций в свою сторону.
— Я бы не стал тебя просить об этом. Я поцеловал тебя, да. И делать вид, будто этого не случилось, я тоже не планирую.
Бен ожидал чего-то другого. На самом деле, оправданий или просьб забыть как страшный сон, но уж точно не этих слов и улыбки, грустной, едва заметной, но всё же настоящей. Кажется, Роджер никогда не перестанет его удивлять.
— Ты сделал это, чтобы насолить Роджеру? — спрашивает Бен.
— Да, — без лишних оправданий бросает Тейлор, вгоняя метафорический нож глубже в чужое сердце, но почти сразу же залечивая рану, — но мне понравилось.
Бен почти уверен, что ему послышалось, ведь всё это совсем не похоже на Роджера, так яро отстаивающего свою гетеросексуальность.
— Мне нужен был этот «разговор». Я будто проснулся только что, может быть, пока что не до конца, но знаешь, это странно и я чертовски напуган, — говорит Роджер и голос у него дрожит, так же как руки и худые коленки.
— Иди сюда, — просит Бен, раскрывая объятия.
Он не большой мастер в утешениях, он делал это лишь однажды, когда Джо потерял отца, потому что просто не мог оставаться в стороне, Джо слишком важен, чтобы оставить его со своим горем наедине. В других случаях Бен старался не вникать, ведь слишком остро он переживает чужую боль. И вот сейчас, рядом с Роджером, он понимает, что готов без раздумий забрать всю его боль себе, дал бы кто такую возможность.
Роджер не спорит, он на удивление мягкий и так доверчиво жмётся ближе, что у Бена сердце сводит от нежности. Он мягко запускает пальцы в чужие спутанные волосы и старается поделиться своим теплом, дать понять, что он рядом и всегда будет, стоит только Роджеру захотеть.
Дрожь постепенно стихает и Роджер растворяется в чужих руках. Ему тепло и спокойно, как не было уже давно. Бен будто рассеивает все проблемы своими сильными руками, а Роджер так устал, он просто хочет почувствовать себя подальше от всей этой грёбаной реальности. И Бен его понимает, просто чувствует на интуитивном уровне.
Бен пропускает момент, когда Роджер поднимает свою голову с его плеча и их лица оказываются так близко, что он чувствует на своём лице чужое дыхание.
А Роджер так сказочно красив с этими синими, чуть покрасневшими глазами и длинными кукольными ресницами. Будь они в кино, на фоне заиграла бы сопливая музыка, потому что Бен чувствует - это тот самый момент, когда ты одним решительным шагом можешь направить всю свою жизнь по правильному пути. Он не думает, просто подаётся ближе и на этот раз сам накрывает тонкие розовые губы поцелуем.
Это совсем не похоже на то, что было в прошлый раз. Поцелуй осознанный, настоящий. Это уже не просто порыв эмоций и не желание кому-то что-то доказать. Роджер замирает словно кролик перед удавом и даже не шевелится, позволяя Бену мягко прикасаться к своим губам. Бен видит, как дрожат длинные светлые ресницы, когда он проводит языком между плотно сомкнутых губ, понимая, что сейчас Роджер либо позволит, либо оттолкнёт, и это сведёт все, что было между ними, на нет. И Роджер позволяет, он размыкает губы и встречает чужой язык на полпути.
Поцелуй становится чувственным, напористым. Роджер не позволяет вести в полной мере, но и не перехватывает инициативу на себя. Он хочет быть на равных, и Бену это по душе. Он тяжело дышит и едва слышно постанывает, когда Роджер до боли вгрызается в его нижнюю губу, но боль такая сладкая, что Бен готов просить ещё и ещё.
Он не смог бы оторваться от этих губ даже если бы Лондон внезапно затопило от этого нескончаемого дождя. Он чувствует, как чужие руки ловко пробираются ему под пайту и дрожит от этих совсем не нежных прикосновений. Роджер царапает короткими ногтями и закидывает голову выше, подставляя тонкую, бледную шею чужим губам, и Бен даже под угрозой смерти не смог бы ему отказать.
