Он с некой долей раздражения хватает своей телефон и заходит в меню, набирая пин-код для дополнительного доступа. Телефон мягко звякает в его руке и женский металлический голос уточняет, действительно ли он хочет открыть доступ к ВИП-контактам. Брайан понимает, что все это ради безопасности и сохранения секретности, но всё равно его голос немного раздражен, когда он отвечает, что да, он действительно хочет открыть доступ к ВИП-контактам и что он не такой дебил. Опознав его голос, телефон послушно переходит в другой режим и Брайан выбирает один из контактов в тайном списке и терпеливо ждёт, вслушиваясь в монотонные гудки. Брайан, вообще-то, чертовски зол, ведь набирает этот номер не первый день, но тот упорно молчит, скорей всего специально. Он почти отчаивается получить ответ, когда экран вдруг загорается, являя ему взволнованное лицо темноволосой женщины с чёрными как сама ночь глазами.

— Неужто вы соизволили ответить? — довольно грубо бросает Бри, нервно расхаживая из стороны в сторону.

— Простите, возникли перебои со связью, мы не получали звонков.

— Не получали или не хотели их получать? — шикает Брайан, стараясь быть тише.

— Я не понимаю, — цепляя на лицо маску недоумения, отвечает она.

— А мне кажется, ты всё понимаешь, Исида, — прожигая её глазами, отвечает Мэй. — Где вас черти носят?

— Всё идёт по плану, вам не стоит волноваться, — ненатурально играет Исида, чем ещё больше выводит Брайана из себя.

— Не заставляй меня обращаться к вашему начальству. Я всё знаю! Где вы, мать вашу? — громким шёпотом цедит сквозь зубы Бри.

Лицо женщины меняется прямо на глазах, она выглядит испуганной по-настоящему. Ей это совсем не к лицу. Она, судя по всему, прекрасно понимает, что врать больше смысла нет. Исида знала, что всё закончится чем-то подобным и готова прямо сейчас хорошенько врезать Арктуру за то, что не дал ей признаться во всём с самого начала. Тем не менее она всё ещё не понимает, откуда заказчик мог узнать, что всё пошло наперекосяк.

— Мы в тысяча девятьсот пятьдесят первом, — смиренно признаётся она, а после начинает тараторить: — Поймите, это всё не наша вина, машина вышла из строя, нас бросает по временной ветке туда-сюда. Арктур пытается это исправить, но пока выходит не очень хорошо. Мы не знаем, где сейчас «посылка», но мы его найдём.

Брайана передёргивает от того, как она назвала Роджера, но он молчит, сжимая свободную руку в кулак. Чёртовы идиоты, умудрились похерить то, на что он положил пол своей жизни!

— Хватит, — почти что рычит он, — Роджер здесь.

Исида изумлённо хлопает большими глазами.

— Что это значит?

— Это значит, что Роджер в две тысячи девятнадцатом, — отвечает Мэй, — и вам двоим лучше бы тоже поскорее поторопиться сюда.

— Но машина… — пытается оправдаться женщина.

— Прыгайте хоть каждую минуту, может быть, вам повезёт. Впрочем, это уже ваши проблемы. Я жду, — отвечает Брайан и скидывает вызов, не желая больше слушать идиотских отмазок.

Он возвращает телефон в прежний режим, почти тут же получая вызов. На экране красуется короткое “Бен”.

Брайану не нужно быть экстрасенсом, чтобы знать, почему он звонит. Так же как и не нужно им быть, чтобы заметить, что Бен к Роджеру абсолютно точно не равнодушен. Брайан знает этот взгляд, взгляд полный обожания, знает его как никто другой. В любой другой ситуации Брайан был бы даже рад, но не сейчас, слишком многое стоит на кону.

Он бы мог не брать трубку, поступить как Роджер, просто выключив телефон, но увы, Брайану уже давным-давно не двадцать, чтобы вести себя по-ребячески глупо, поэтому он отвечает на звонок.

— Доброй ночи, я не хотел Вас беспокоить, просто я хотел спросить… — начинает мямлить Харди на том конце, и голос у него абсолютно убитый, Мэю даже становится его жаль.

— Знаю я, что ты хотел спросить, — обрывает его речь Бри, — Роджер у меня, не беспокойся.

Брайан слышит на том конце выдох, полный облегчения.

— Я очень виноват перед ним, я не знаю, как попросить прощения, могу ли я приехать?

— Бен, три часа ночи. Роджер давно спит, и ты тоже ложись, — терпеливо, словно маленькому ребёнку, объясняет Брайан.

— Но мне нужно его увидеть, Вы не понимаете, — на самом деле Брайан всё понимает, даже более чем.

— Но только вот он совсем не хочет видеть тебя, — прозвучало грубее, чем хотелось, — ложись спать, Бен.

Брайан сбрасывает вызов и в порыве какой-то детской обиды тоже выключает телефон.

Он устало падает в кресло, зарываясь пальцами в седые кудри, а взгляд его падает на одно единственное фото, стоящее на столе. Со старой фотографии на него смотрят четверо молодых и счастливых парней. Брайан помнит этот день слишком хорошо, ведь память, как оказалось, та ещё сука коварная. Он бы всё отдал, чтобы хоть на мгновение вернуться туда. Он смотрит в голубые глаза, сверкающие бликами солнца, - на фото этого не видно, но Брайан помнит, - и убеждает себя, что Роджер бы понял, он бы обязательно понял его, если бы всё узнал.

***

Просыпаясь утром, Роджер первое время не чувствует ничего, кроме тошнотворного отвратительного привкуса во рту. Вкупе со вчерашним происшествием все становится в разы хуже. Тошнота, головная боль и сушняк ничто по сравнению с воспоминаниями о Бене. Он охает, потому что нет сил лежать в одиночестве и думать, и накидывает на свое дрожащее бренное тельце халат. Выходя на кухню, ведомый запахом кофе, прикрывая зевающий рот рукой, меньше всего Роджер думает увидеть там Брайана, полностью одетого и даже, кажется, расчесанного. Тот чинно пьет кофе, уткнувшись в свой планшет.

— Куда-то собрался? — спрашивает Роджер хриплым голосом, застывая в дверном проеме.

— По делам, — уклончиво отвечает Брайан, не отрываясь от экрана. — Кофе в турке, яичница на сковородке, сковородка на плите.

Роджер отлипает от дверей и идет наливать себе кофе. Брайан то ли не в настроении, то ли сам себе на уме, вид у него сосредоточенный и даже немного загадочный.

— А что, это тайна? — спрашивает он. — Или ты агент 007?

Яичница пахнет как рай и Роджер начинает есть прямо со сковороды, потому что нет сил накладывать в тарелку. Все-таки один плюс есть в его пребывании в этом времени — он может вкусно и сытно пожрать.

— У меня сегодня день свидания с малышами, — говорит Бри, поглядывая на него поверх очков.

— С твоими детьми? — не понимает Роджер.

— Нет, с енотами.

Роджера душит приступ смеха, но он как может сохраняет спокойное лицо и пытается не подавиться яичницей, потому что Брайан смотрит на него внимательно и, как ему кажется, строго. Он с трудом сглатывает и отворачивается под благовидным предлогом — налить себе кофе.

— Можешь остаться тут, — говорит Бри за его спиной. — Найдешь чем заняться.

И только тут Роджер понимает, что ему придется сидеть целый день в одиночестве. Предположим, первую половину дня он мог бы скоротать за просмотром фильмов, но что дальше?

На самом деле он прекрасно знает, что будет дальше. Он начнет думать, вспоминать то, что случилось ночью, и неизвестно, до чего он может додуматься. До сих пор мурашки по коже. Да и не любит он одиночество совсем, еще с детства. К тому же, вдруг Бен придет сюда?

— Я поеду с тобой, — говорит он раньше, чем успевает подумать. Еноты — это не предел его мечтаний, но все же лучше, чем сидеть тут.

— Только если не будешь ныть, — говорит Брайан. — У тебя двадцать минут, чтобы допить свой кофе и одеться.

Ровно через двадцать минут и ни секундой позже Брайан вытаскивает Роджера на улицу и засовывает в свою машину, несмотря на то, что тот просит еще пять минут. Не так-то легко прийти в себя и раскачаться после попойки накануне. Таблетка анальгина даже не успела подействовать, но Бри безжалостен, когда дело касается его малышей.

Они едут на окраину Лондона, Роджер не запоминает дороги и не спрашивает ни о чем, потому что его вдруг начинает тошнить. Он сжимает губы и старается дышать через нос, молясь, чтобы их поездка скоро закончилась. У Брайана в машине пахнет кожей и химией, и этот сладковато-приторный запах мумифицированной мертвечины просто отвратителен для него сейчас. Роджеру кажется, что яичница в его животе странно булькает.