Единственное полезное, что они нашли, это визуальный синхронизатор биоритмического доступа. Радость быстро сменилась разочарованием, когда оказалось, что утилита всего лишь показывает точность нейронного соединения и еще кучу параметров, в которых старик и мальчик ничего не понимали. А еще программа зверски тормозила и, запустившись, выдала ожидание результата на целых три часа.

– Загрузимся еще раз, – нетерпеливо сказал Рэми. Раз, наверное, в десятый.

«А смысл? Мы не сдвинулись с мертвой точки. Прежде чем снова загружаться в когнейровир, надо изменить хоть какой-то параметр».

– Ты обещал, – насупился мальчик.

«Подключимся на моей технике. В Кибергороде. Там не так комфортно и быстродействие на несколько порядков ниже, зато открытая конфигурация. Поехали».

– Я не поеду, – заартачился Рэми, сложив руки на груди.

«Вот заладил одно и то же». – дед из Кибергорода снова начал думать на русском, и мальчик ничего не понял. Встав, он прошагал к окну и заложил руки за спину. Приняв такой взрослый вид, заговорил менторским тоном.

– Я никогда не выезжаю из дома без сопровождения. Возникнет очень много вопросов, когда я поеду в захолустье. В Кибергород не получится отправиться сейчас. Позже. Это ясно?

«Ба! Ты посмотри, какой серьезный дядя проснулся. Лицо попроще сделай, декан недоделанный. Сразу объяснить было не судьба?»

Рэми не ответил, потому что сзади открылась дверь. В комнату вошла Инара с подносом в руках. Мальчик слегка повернул голову, наблюдая, женщина это заметила и улыбнулась ему.

– Ужинать будете сегодня, Рэми?

– Нет, – буркнул Рэми и про себя продумал: «Это и тебе ответ».

– Хорошо, – кивнула Инара. – Я сегодня уйду до ужина, так что, если что-нибудь нужно, сообщите пораньше.

Оставив поднос на столике у входа, женщина покинула комнату.

«Интересно, когда она успела убрать осколки?». Нога дернулась и провела носком по плинтусу. Рэми тут же взъелся.

– Мы же договорились: никаких своевольных действий!

«Успокойся, я просто проверил. У тебя тут есть роботы уборщики?»

«Их включают только когда дом пустует. Инара убирает комнаты вручную. К чему ты клонишь? Я не понимаю».

«Забей, просто замечаю малейшие детали. Мне сейчас и так не сладко, знаешь ли. Не каждый день приходиться попадать в голову двенадцатилетнему мальчишке». – Руслан даже вздохнул, как ему показалось.

«Мне четырнадцать». – поправил Рэми.

«А, точно. На вид не скажешь, конечно. Короче, мы что решаем? Одна голова хорошо, а две лучше».

– Ничего, – прошептал Рэми и вернулся к игровой системе. Сев в кресло, подключился к нейроинтерфейсу и снова загрузил когнейровир. – Ума не приложу, что вообще делать. В игру не зайти, деда из головы не убрать. Что я сделал не так, перед кем провинился? – загрузка завершилась уже привычным меню создания персонажа. Горло снова сжалось от обиды, и он перезапустил синхронизатор биоритмического доступа. – Хуже просто быть не может.

«Ну почему же. Ты мог родиться в Древнем Риме и быть рабом на галерах».

«Зато без саркастического деда в голове». – отрубил Рэми.

«Ну все, завязывай с паникой». – миролюбиво предложил Руслан. «Я там видел большую статью о нейроинтерфейсе, ты ее пролистнул из-за большого объема. Открывай, будем изучать. Лучше делать что-то, чем ничего».

Рэми послушно нашел требуемое и открыл страницу, безучастно пробегая глазами скучные строчки из английских букв. Он в совершенстве владел китайским и английским языками, не отдавал предпочтения какому-то одному. Китайский казался ему более мелодичным, в нем чувствовалась культура многих тысячелетий. Но английский был практичнее, этого он не отрицал.

В статье взгляд зацепился за кое-что интересное. Футуристические теории про виртуальную реальность. В основном глупые и наивные, но подкупающие внимание необычностью. Например, теория об играх будущего с использованием специальных капсул для скорости передачи и полного спектра восприятия. Чтобы этого достигнуть, сознание игрока банально копировалось, переносилось на сервер и в виртуальности играла его копия. Большая долгая загрузка, а потом полноценная игровая сессия, которой не страшны никакие перебои связи. При этом оригинальная личность в теле стиралась под ноль, а капсула работала как искусственная система жизнеобеспечения. После завершения игры, копия с сервера перезагружалась в пустую голову реального тела, человек просыпался, а цифровое сознание с серверов удалялось. Пользователь приходил в себя уже с воспоминаниями об игре, и ему казалось, что играл он, при этом, разумеется, ему и в голову не могло прийти что на самом деле он давно мертв, клонирован, и заново перезаписан.

Дальше приводилась уже знакомая ему проблема корабля Тесея. Парадокс, который можно сформулировать так: «Если по одной доске менять весь корабль и заменить все, будет ли он считаться тем же самым кораблем или это будет новый корабль?»

По аналогии возникал вопрос – какое сознание настоящее? То, что в виртуальности или то, что в реальности?

«Жуть». – резюмировал Рэми.

«Сейчас я готов поверить в перенос личности. Но почему, не понимаю. Ты же прочитал выше, что принцип действия когнитивной нейронной виртуальности полностью основан на перехвате биоритмов мозга. Грубо говоря, нейролинии в голове всего лишь радар, засекающий летящие самолеты».

«Угу». – поспешно согласился Рэми. Разумеется, он не читал эту скучную монотонную часть. Но не хотел падать лицом в грязь перед взрослым.

«Давай дальше».

А дальше говорилось о некогда популярной теории виртуальности настоящего мира. Упоминалась конспирологическая теория, что все кризисы, эпидемии и катаклизмы – это плановое техобслуживание многомиллиардного сервера виртуальной реальности.

Упоминался культовый фильм «Тринадцатый этаж», про то, как герои создали виртуальную реальность, а оказалось, что они на самом деле тоже в виртуальной реальности. Это сравнивалось с теорией мультивселенных, на чем фантастическая часть статьи завершалась.

Рэми снова потерял интерес на технической части текста, где рассказывалось о применении самых первых видов нейроинтерфейса со времен Точечной войны в военном секторе. Скучно.

«Ты там уснул?» – недовольно проскрежетал Руслан. – «Мотай дальше, или я сам».

«Не вздумай». – сурово ответил Рэми и последующие десять минут не отвлекался, добравшись до конца статьи, но не читая.

«Вот же незадача…» – пробурчал Руслан.

«Что ты понял?»

«Совсем кратко про перенос сознания. Точнее, про невозможность. А еще про то, что у обычных пользователей обычные нейролинии в голове. А есть еще необычные. У меня стоят обычные. А у тебя какие?»

«Тоже обычные, как и у всех. Разве что с толстым слоем золота и алмазов для красоты». – съязвил Рэми.

«Очень смешно».

«Я поиграю пока ты думаешь».

Рэми запустил незамысловатую игру и через целых сорок минут разочарованно выдохнул, получив предпоследнее место в сражении. Не везет – так не везет во всем.

Еще раз попытавшись загрузиться в когнейровир, случайно открыл синхронизатор. Программа показывала 74% совместимости. Что это значило, он не понимал. Сделав скриншот, сохранил изображение и снова погрузился в игру, на этот раз сосредоточившись на полную.

Противники попались и сильные, и слабые одновременно. Битва завершилась за полчаса и Рэми с победным видом уставился на честно завоеванное первое место. Потом повернул голову и увидел, что уже стемнело. Желудок заурчал, и он съел плитку шоколада, лежавшую у голографического экрана. Снова открыв программу биоритмического доступа, уставился на показатель 73%. Сердце подпрыгнуло и забилось учащенно. Он сделал еще один скриншот и отключился от нейроинтерфейса. Программа тут же выдала сообщение: «соединение разорвано, невозможно получить данные».

– Дед, что это значит?

От волнения он позабыл, что можно и не говорить вслух. Но ему казалось, что это нечто очень важное, хоть и непонятное. Вот только почему Руслан молчит? Мог бы и для приличия хоть подтвердить, что видит. Совершенно никаких манер и воспитания у человека.