- Обещаешь?
Он опять только кивнул.
- Когда?
- Завтра.
И это простое слово вдруг обожгло ему горло.
* * *
Султан заставил себя не думать о том, что она сидит в приёмной.
Полчаса. Потом час. Потом полтора.
Не ушла - он точно знал, как будто бы ему доложила об этом новенькая выхоленная секретарша, принятая по чьей-то протекции, он забыл, по чьей.
Не докладывали, но он знал - будто видел, как она терпеливо сидит там, вся в тёмном, и тонкие пальцы сцеплены на коленях, под оценивающими косыми взглядами охраны, помощников и секретарши...
Зачем он набрал номер Идриса, пресс-секретаря, он не мог понять.
- Ты зайди... Там эта женщина сидит, пусть тоже зайдёт. Да, назначено! - бросил он нетерпеливо.
Эта женщина... Выговорить её имя он тоже не мог, даже мысленно. Шайтан!
Она и вправду была в тёмном, - будто в трауре, - и чёрный платок плотно обрамлял бледное лицо с острым подбородком, светились только глаза.
- Ты же не мусульманка, зачем так ходишь? - пробормотал Султан, снова не в силах оторвать взгляд от этого лица.
Она кивнула, будто это и был ответ, и достала блокнот и ручку.
- Что, диктофона даже нет? Обнищал Бес... - картинно удивился он, зная, почему она не принесла диктофон, зная, что она спросит...
На её втором вопросе Идрис возмущённо вскочил, но закрыл рот под его взглядом. А потом просто сидел, не смея выйти, упёршись локтями в колени, лишь покачивая низко опущенной головой, и Султан мимолётно его пожалел.
- Я вам пришлю интервью на сверку, - тихо сказала она наконец, поднимаясь.
- Принесёшь, - проронил он, тоже встав. - В четверг. В пять.
Помедлив, она снова молча кивнула, и только, проходя мимо безгласно застывшего Идриса, тронула его за плечо:
- Идрис Пахрутдинович... вы не бойтесь...
Тот лишь руками всплеснул.
В четверг. В пять.
* * *
В четверг, в пять Идрис пришёл без вызова и угрюмо сидел в приёмной - дело знает, красавчик, отметил Султан с уважением.
А вот она - опаздывала.
В шесть он уже не мог ничего делать и ни о чём думать. Только о том, придёт ли. Ходил по кабинету, рассеянно потирая висок и отбивая звонки. И когда она встала в дверях, опять-таки вся в чёрном, - а над её плечом маячило растерянное лицо Идриса, - рявкнул:
- Я тебе кто?! Пацан?
Она не опустила глаза под его яростным взглядом, сказала просто:
- Извините.
- Бес знает? - буркнул он, бросаясь в кресло.
Она покачала головой, выкладывая на стол перед ним аккуратную распечатку - несколько листов.
- Мало, - криво усмехнулся Султан, глядя не на бумаги, а ей в глаза. - Мало, говорю!
Она промолчала, только повела плечом.
Он встал, нашарил ручку и, по-прежнему не глядя, расписался в углу первого листа. Второго. Третьего...
- Султан... - сипло простонал Идрис за её спиной.
- Уйди отсюда! - бросил тот. - Ну?
Хлопнула дверь. И он медленно перевернул последний лист.
Всё?
Её широко распахнутые тревожные глаза. Россыпь веснушек на переносице. Шелушащиеся губы.
Сам не понимая, что делает, он непослушными пальцами стянул с её головы безобразный чёрный платок, выпуская на волю - огонь.
Весь мир мог сейчас гореть огнём, как горел он сам.
Как горели её сухие губы, от которых не было сил оторваться...
Только почувствовав, как она дрожит, он чуть отстранился, коснувшись щекой её пылающего лба. Провёл пальцами по её лицу, стирая слёзы и едва сдерживая ознобную дрожь. Хрипло пробормотал, как взмолился:
- Что же мне делать?
Она только взглянула снизу невыносимыми своими глазами, и он едва не застонал. Сжав зубы до хруста, снова накинул ей на голову платок:
- С тобой так не будет! Иди.
И, отвернувшись, снова сел в кресло, невидяще уставившись на разбросанные по столу бумаги, которых она даже не забрала.
Дверь едва слышно закрылась.
Вот теперь - всё.
Султан со всей силы шваркнул в угол залившийся трелью мобильник.
* * *
