Мало кто остался в светлой памяти,

  В трезвом уме да с твёрдой рукой - в строю...

  Краем глаза он увидел, как стиснул кулаки Султан.

  - ...Моя ладонь превратилась в кулак.

  И если есть порох - дай огня!

  Вот так...

  И когда этот голос, наполнивший зал, взлетел ещё выше, Тимурханов заметил, как мужчины опускают глаза... и сам упёрся взглядом в паркет.

  - ...Где же ты теперь, воля вольная?!

  С кем же ты сейчас ласковый рассвет встречаешь?

  Ответь!

  Хорошо с тобой, да плохо без тебя,

  Голову да плечи терпеливые - под плеть!

  Под плеть...

  Только когда затих последний гитарный аккорд, зал будто снова начал дышать. Татьяна улыбнулась расплывшемуся в улыбке до ушей цыгану, возвратила ему гитару и легко спрыгнула со сцены. Так же легко, будто и не касаясь паркета босыми ногами, подошла к ним.

  - Прости, - выдохнул Тимурханов, ожидая чего угодно - от попрёков до пощёчины. Не ожидал только, что она лишь мимолётно проведёт тёплыми пальцами по его руке. И скользнёт к выходу, даже не обернувшись.

  - Королева... - хрипло, будто в забытьи, пробормотал кто-то сзади - полпред или Султан... и Тимурханов стиснул зубы.

  ...И если есть порох - дай огня!

  Вот так...

  * * *

  - Да не нужна мне никакая ваша машина, Беслан Алиевич, - упрямо пробурчала Татьяна в очередной раз, когда они уже подъезжали к воротам навороченного автосалона. - Ну зачем? Деньги тратить без толку?

  - Не нуди, женщина! Считай, я тебе её напрокат даю, - отрубил тот.

  Татка уныло плелась за продавцами, тут же налетевшими бодрой стаей, и только морщила нос - мимо "фордов", мимо "пежо", мимо, мимо...

  И вдруг замерла. Глазищи так и вспыхнули.

  Малхаз потёр затылок, Алихан широко ухмыльнулся, Тимурханов обречённо проследил за её взглядом: в ряд - блестящим, хромированным, свирепым полчищем - застыли мотоциклы.

  Покусывая нижнюю губу, она подняла смеющийся взгляд:

  - Что, слабо будет, Беслан Алиевич?

  - На слабо знаешь, кто попался? - буркнул он, не в силах сдержать улыбки. Парни за спиной уже откровенно хохотали. - Ну? Какой?

  - Ты подумай, Бес, как она у нас - и будет на этом?! - укоризненно покачал головой Малхаз.

  Татка уже ловко оседлала ярко-алое с золотом чудовище, обернулась, тряхнув вихрами, подбоченилась:

  - А что такое? Мне есть что терять, кроме своих цепей?

  - К-каких ещё цепей? - заморгал Алихан обалдело.

  - Маркса почитай да! - вздёрнула она подбородок, поворачиваясь к не менее обалдевшему продавцу.

  - Будете её на машине следом... провожать, - пояснил Тимурханов ехидно. - Туда провожать... сюда провожать...

  - Туда ехали - за ними гнались, обратно едут - за ними гонятся, - не менее ехидно прищурилась Татьяна и вдруг на мгновение опустила глаза. - Беслан Алиевич... Спасибо...

  - Спасибом не отделаешься, - развёл он руками, чувствуя себя, как всегда рядом с нею, бесшабашным подростком. - Покатаешь?

  И видя, как округляются её глазищи, захохотал.

  * * *

  "А твоя жена, Бес, к твоей бабе поехала..."

  Смска пиликнула в телефоне в полдень.

  Не думая больше ни о каком интервью, не объясняясь и не прощаясь, Тимурханов стремительно вышел и сел в машину.

  По лестнице на Таткин этаж он взбежал. Позвонил в дверь, ещё и ещё раз.

  Лёгкие шаги, и дверь распахнулась.

  - Вы чего? - Татка подбоченилась.

  Отодвинув её в сторону, он двумя шагами оказался на кухне, такой же маленькой, как и прихожая.

  Зарема вскинула на него глаза - с полуулыбкой - и даже не поднялась от стола, на котором вызывающе красовалась бутылка "Мартини", только оперлась подбородком на руку.

  - Вы что тут... пьёте, что ли?!.. - не веря собственным глазам, пробормотал он.

  - Поём! - отрезала Татьяна, выдвигая из-под стола ещё одну табуретку. - Поехали, Зара...

  - ...Думы окаянные,

  Мысли потаённые,

  Бестолковая любовь,

  Головка забубённая...

  Всё вы, думы, знаете

  Всё вы, думы, помните,