- Бога ради, Беслан Алиевич! - взмолилась она. - Те же яйца, только в профиль!
- Вот! Вот! Ей, значит, всё можно городить... бедным детям дурной пример подавать... - Бек скорбно возвёл глаза к потолку. - А тут и слова не скажи...
- Та-ак, бедные дети, вы и вправду сейчас будете очень бедные! - зловеще предрёк Тимурханов. - А женщины - тем более!
Она опять прикусила губу.
Тимурханов прошёлся по кабинету.
- В общем, вы оба пока думайте. - Он повернулся к Ахмаду. - Люди нужны. Поговорим ещё, когда из Москвы вернёмся.
- Из Москвы? - нарушил молчание Ахмад.
- Я тебя в институт протезирования устроил. Завтра едем. - Он поднял руку. - Считай это свадебным подарком.
- А потом на Таити! - радостно подпрыгнул Бек. - Хала дацахь (если не трудно)...
- Тебя я, кстати, туда же устроил, - ласково отозвался Беслан. - Язык поменять...
Бек открыл было рот и тут же закрыл.
в белом кошелёчечке - медные деньги
в золотой купели - темнота да тюрьма
небо на цепи, да в ней порваны звенья
как пойдёшь чинить - ты все поймёшь сама
* * *
"Лично я противник всяких контактов с террористами и считаю, что они должны быть лишь по одному поводу - сдача оружия и возвращение к мирной жизни. Все другое - предательство как России в целом, так и самого чеченского народа. Это не эмоции, а взвешенное восприятие ситуации человека, который и причины, и последствия обеих чеченских войн, горе, принесенное ими, знает не понаслышке и не из газет".
(Бислан ГАНТАМИРОВ)
* * *
В институт протезирования пускали всего на полчаса в день, и, выходя на крыльцо, она снова тоскливо вспомнила грозненскую больничку и узкую койку для послеоперационных. Подняла голову, посмотрела на окно палаты и улыбнулась - Ахмад, как всегда, уже сидел на подоконнике.
Подъехавший Малхаз нетерпеливо просигналил.
- Талгатовна! - Бек высунулся из машины. - Хочешь успеть на эту свою ярмарку, давай в темпе!
В Москве для неё была только одна радость - новые книжки. А на ежегодной книжной ярмарке - книжки с авторскими автографами авторов.
...- М-м? - она нехотя поставила книгу обратно на стеллаж и обернулась к дёргавшему её за локоть Беку.
- Вон сидит твой любимый писатель! - выпалил тот, указывая глазами куда-то влево.
- Достоевский? - удивилась она, близоруко вглядываясь в кучку людей в камуфляже.
- Бешеная, кончай придуряться, а? - вздохнул Бек. - Пушков. Помнишь, ты ещё рвала и метала?
"Пояс шахидки", "Кровник", "Смертник", "Русский спецназ" и прочие изумительные произведения этого творца, наводнявшие российские прилавки, достойны были, на её взгляд, только одного - статьи УК "За разжигание межнациональной розни".
Она опустила взгляд. А через секунду, потянув с головы лёгкую косынку, взлохматила пальцами волосы.
- Ты чего? - Бек вытаращил глаза.
- У меня есть мысль, и я её думаю... - пробормотала она, решительно стряхивая ладонь Бека со своего локтя и ввинчиваясь в толпу.
Писатель был старше её лет на десять, лысоват челом и одутловат ликом, но молодецки расправил плечи под пятнистым комбезом, когда она, отстояв маленькую очередь, скромно присела перед его столом и открыла в ожидании автографа титульный лист его последнего шедевра, только что купленного.
"Солдаты удачи".
а дача у моря
- Кому подписываю? - Он нацелился ручкой на страницу, глянув выжидающе и оценивающе.
Оценивать было что.
- Алисе, - пролепетала она, вскидывая ресницы разрекламированного тройного объёма. И глазки в их тени - ничего себе, а уж ножки...
а уж рожки...
- А можно написать "С любовью"? - спросила она тихонько, снова на секунду взметнув робкий взгляд.
- Нужно! - горячо заверил писатель. - Кстати, меня зовут Лев Николаевич...
- Очень приятно! - воскликнула она. - Я все-все ваши книги покупаю, Лев Николаевич!
вот книга "Каренина Анна"
ты на ночь её не читай
от жизни такой распоганой
попала она под трамвай
- А почему, собственно? - Лев Николаевич приосанился ещё больше - вот-вот затрещит камуфляж. - Для такого... гм... нежного создания... такое суровое чтение...
- Я обожаю читать про настоящих мужчин! - Она лихо закинула ногу на ногу, как Шарон Стоун в "Основном инстинкте", спиной ощущая сверлящий взгляд Бека.
