Ахмад доводил до ума что-то в кухне. Прислонилась к косяку. Он отложил молоток, выпрямился.

  - Ну, говори, - сказала она спокойно.

  Он усмехнулся:

  - Я?

  - А мне оправдываться не в чем, - пожала она плечами. - Денег я не снимала.

  Голос всё-таки дрогнул.

  - А зачем взяла?

  - Бес велел.

  - А чего молчала?

  иногда лучше жевать, чем говорить

  - А я вообще очень молчаливая. От природы. Просто Герасим и Муму, вместе взятые... Ну что? Драться-то будем или как?

  - А тебе не терпится? - Голос у него тоже вздрагивал.

  - Ну! Я, может, специально тренируюсь! Беру уроки у Малхаза...

  Он наконец расхохотался:

  - А я уж боялся, что ты язык научилась наконец придерживать, Бешеная!

  - Что-о?!

  что же ты, моя старушка, приумолкла у окна?

  Он обхватил её запястья ладонью, не переставая смеяться.

  Она попробовала вырваться, но через минуту сдалась, прислонилась к нему, закрыв глаза.

  - Ты что, решила, что я тебя побью? - Он вздохнул: - Мне это всё равно, что самому об стенку биться. Эх, зря сказал...

  так сделай то, что хочется сделать

  спой то, что хочется спеть

  спой мне что-нибудь, что больше, чем слава

  и что-нибудь, что больше, чем смерть

  и может быть, тогда откроется дверь

  и звезды замедлят свой ход

  и мы встанем на пристани вместе

  взявшись за руки; глядя на парусный флот

  * * *

  У журналиста, которого Тимурханов почти год назад "бросил на газету" вместо неё, было громкое имя - Тамерлан. Тимыч, в общем. Она прикусила губу, вдруг некстати вспомнив Тимоху-Панкиллера.

  Оздоев вызывающе косился на неё, а заодно и на Беса, который, как всегда, безмятежно улыбался, наслаждаясь ситуацией.

  дай вам всем Аллах здоровья и счастья

  а также успехов в личной жизни

  больших-пребольших

  - Ну, что скажешь-то? - наконец нарушил Тимурханов молчание.

  - А что я могу сказать? - Крутанувшись в шикарном кожаном кресле, она перезагрузила компьютер. - С газетой "Марша догIийла" всё в порядке. Как всегда...

  - В смысле? - насторожился Оздоев.

  - В смысле, как обычно, хотим и рыбку съесть, и на лошадке покататься, правда, Беслан Алиевич? Только вот после рыбки на лошадке кататься как-то несподручно - плавнички мешают, ага?

  едва открою рот, как все от счастья плачут

  и знаю наперёд - не может быть иначе

  Бес и Оздоев поднялись сразу, через мгновение - Ахмад и Бек.

  Она продолжала туда-сюда покручивать кресло, наивно глядя на всех снизу вверх:

  - Правильно, такой тактики и надо придерживаться, в конце концов, кто-то же станет третьей силой... Василь Иваныч, ты за кого - за большевиков али за коммунистов? А я за Интернационал...

  - А я тебе что говорил? - насмешливо покосился Оздоев на бывшего министра.

  Тимурханов, пропустив его слова мимо ушей, потёр затылок, совсем как Бек, и глянул на Ахмада:

  - Честно скажи, ты с ней справляешься?

  Ахмад только усмехнулся.

  - Вопрос поставлен неверно, - она подперла ладонью подбородок. - Ключевое слово - как?

  раздался тихий, печальный звук рожка

  шли санитары

  - Я просто не видела и не вижу выхода, Беслан Алиевич, - продолжала она тихо. - И я уже не верю ничему и никому. А вы?

  Мужчины молчали.

  - И не могу я опять в этой мутной воде ловить рыбку... - она осеклась.

  - Лошадку! - вполголоса подсказал Бек и тут же заработал подзатыльник от Ахмада.

  Все как-то нехотя засмеялись.

  - Слушай, - оживился вдруг Беслан, повернувшись к Ахмаду. - А может, её на телевидение бросить?

  - Кем? - простонала она. - Ариной Шараповой?

  - Асет Вацуевой! - ляпнул Бек, выворачиваясь у Ахмада из-под локтя. - А я тоже хочу, между прочим!