Первым делом я хотел покинуть этот дом, где каждая квартира напоминала мне о жестокой схватке. Но с этим пришлось повременить. Сначала приехала милиция, я и битый час трясся от страха, думая, что теперь-то дом обыщут непременно, но обошлось и на этот раз. Потом куча любопытных рассматривала мое здание со всех сторон, а какой-то бойкий старичок рассказывал им о случившемся с таким знающим видом, что было неясно, почему он не показывал своей палочкой на окна квартиры, из которой я украдкой наблюдал за происходящим.

Весь день возле дома в запретной зоне шастали посторонние люди. В такой ситуации осуществить побег было невозможно. Тягучие часы вынужденной бездеятельности накаляли обстановку до предела. Каждый шорох настолько пугал меня, что я готов был биться головой об стенку, лишь бы заглушить в себе этот страх. А время все же текло, и на часы показывали уже без десяти шесть. Странно, но все эти дни я ни разу не забыл завести часы. В одной из комнат я обнаружил пыльную бутылку с водой, оставшуюся здесь со времен проживания какого-то бомжа. Теперь я сидел, прислонившись к стене, и смаковал каждый глоток, утоляя накопившуюся жажду.

Я ждал темноты, чтобы покинуть заброшенный дом, но гулкие удары откуда-то снизу возвестили о нежданном госте, сметающем все преграды на пути ко мне. Я ни секунды не сомневался, что это милиция, наконец, занялась обыском. Отвратительное настроение и голодная слабость убивали во мне любую попытку к сопротивлению. Поднявшись, я зашагал навстречу судьбе.

Судьба преподнесла мне маленький, но неприятный сюрпризец: я не увидел ни одного человека в форме, зато навстречу мне бодро шагал по ступенькам не кто иной, как Федя. По своим отметинам я запросто узнал его в полумраке подъезда. Нас разделял всего метр, но в высоту, так как стояли мы на соседних лестничных пролетах. Федя, узнав меня, моментально послал в моем направлении очередь из такого уже знакомого АКСУ. Пули звонко зацокали по стенке, но ни одна из них, к счастью, не задела меня. Именно к счастью, ибо я уже знал Федю и знал, что он учитывает опыт каждой встречи.

Страх погас в одно мгновение, осталась ненависть. Я перемахнул через перила, рухнул на Федю и сбил его с ног. Вцепившись друг в друга, мы покатились по ступенькам вниз, пока федины руки вдруг не разжались. Я вскочил на ноги, Федя слабо шевелился. Он сильно стукнулся головой и на несколько секунд потерял сознание. Но вот оно возвратилось к нему, и он потянулся за валявшимся неподалеку автоматом. Однако я не растерялся и первым схватил оружие за ствол. Лицо Феди приняло злобное выражение. Внезапно он подтянул ноги к туловищу, губы его о чем-то беззвучно шептали. Опираясь на руки, он вскочил и замер, пошатнувшись. Я ударил его по затылку рукояткой автомата, и Федя упал снова.

Вот тут-то я совершенно растерялся. Я не знал, что мне с ним делать дальше. Ненависть исчезла, хотя я отлично понимал, что не встреться мы тем январским вечером, учился бы я тихо-мирно, а не сидел в этом проклятом доме. Легче простого было пристрелить его сейчас, чувство опасности било во мне ключом, но, глядя на бессильно лежащего Федю, мне не хотелось добивать его.

Федя этого, разумеется, не знал. Поэтому, изловчившись, он оттолкнулся от пола и в броске выхватил у меня автомат. Сразу же он нажал на спусковой крючок. Одиночная пуля пролетела высоко над моей головой. Я нырнул в первую попавшуюся квартиру. Федя снова почувствовал себя хозяином положения. Тихо, как охотник, подкрадывался он ко мне.

Я оказался в однокомнатной квартирке и сразу же забился в угол. Ни в кухню, ни в ванную комнату уже нельзя было пробраться - они отлично простреливались из коридора.

- Э, Сверчок, - раздался тихий сдавленный голос Феди, - выходи. Выходи сам - легче умирать будет.

- Во тебе! - не удержался я и тут же сжался в комок, ожидая выстрела. Но нервы у Феди всегда были в порядке.

- Выходи, - продолжил Федя, - куда денешься. Если даже сейчас сколешься, то в другой раз под хомут попадешь. Я же говорю, деваться тебе некуда.

- Мир не без добрых людей, - громко вздохнул я, вспоминая того пацана.

- Где те люди? - усмехнулся Федя. - Что они могут?

- Ты будто все можешь? - выкрикнул я.

- Да, зема, я все могу, - серьезно сказал Федя. - У меня есть золотой ключик - башли, филки, хрустяшки - один крупняк. И поэтому у меня нет проблем. Что ни захочу, они за меня сделают.

- Чего же ты так долго за мной гонялся?

- Скользкий ты больно, противный. Но теперь все, отбегался мальчик.

- А ты меня купил, что ли? Ты - мой хозяин?

- Да, зема, я! Я и такие же ребята, в общем, все нормальные люди. Ты разве еще не заметил, кому поют славу сегодня? Нам! Тем, у кого есть большие деньги. Кого приглашают на всевозможные банкеты и презентации? Нас! Тех, кто может создать надежную крышу. Кто ездит в круизы и бизнес-туры? Мы! Те, кто не трясется над каждой копейкой. Нам наплевать на то, что нет колбасы или носков. Мы все купим, и всех! А такие, как ты, вообще не должны жить! Мы таких давили и будем давить. А чтобы вы не возникали слишком сильно, вам и в газетках, и по ящику объяснят, что без нас вы не выживете. Впрочем, ты не выживешь в любом случае.

Я молчал. У меня так вдруг засверлило в зубе, что на Федю в данный момент мне было, откровенно говоря, наплевать.

А комната, как назло, попалась без проема. Единственным ее достоинством была куча обломков от кирпичей. Два из них сейчас же очутились в моих руках. Едва осмелевший Федя, перестав конспирироваться, ворвался в комнату, я метнул в него один за другим эти обломки, но промазал. Федя ответил тем же, всадив пулю в дощатый пол сантиметрах в сорока от моей правой ноги (очевидно, пластина предохранителя соскользнула на одиночные выстрелы). Я успел швырнуть еще один довольно тяжелый осколок, который пробил отскочившему Феде висок. Он запрокинулся на спину и затих. Все было кончено.

Черт возьми, в последнее время я становлюсь довольно хладнокровным убийцей. Сколько человек лишилось жизни из-за меня? Честно говоря, я уже сбился со счету. А это ведь не смешно. Если здраво поразмыслить, то все мои жертвы могли спокойно жить да поживать. Но тот злополучный вечер у ресторана "Калинка" повернул все так, а не иначе. Хотя почему именно этот вечер? А может, поворотным моментом явилась ноябрьская ночь - ночь моего первого убийства. Да нет, все началось августовским днем, когда я стал оборотнем.