А кровать и шкаф – да, оставались у него до самого конца.

Только это ещё не конец.

Последнее «сжатие» моего деда произошло в 2013 году. Я хотел найти его могилу, и поехал в Зелёный город. В доме престарелых мне сказали, что архив за давностью лет увезли то ли в Нижний Новгород, то ли в Кстово. Место захоронения неизвестно, а если могила не посещалась, то её уже и не существует.

От моего деда не осталось ничего. Ни дома, ни наследства, ни могилы. Ни даже финтифлюшки из чулана.

Мой странный, никем не любимый, но очень хороший дед Лёня полностью исчез с глаз долой, как ему и велели.

Только вот хрен там. Секретик-то остался!

Родина – это дорога между домом и магазином.

Если посмотреть на Наруксово с какого-нибудь холма, то можно увидеть центральную площадь с магазинами и стоящими рядом двухэтажными кирпичными домами. Можно увидеть овраги, нарушающие прямоугольный порядок улиц. Сами улицы, конечно, тоже видно. Например, улицу 1 мая, растянувшуюся на несколько километров из одного конца деревни в другой.

А под одним из холмов, том самом, на котором стоит больница, и с другой стороны которого находится Больничный пруд, лежит уже заросшая молодыми берёзками и кустарниками низина. Посреди этой низины стоит одинокий дом. Ни дороги, ни улицы, ни соседей.

В этом доме ещё недавно жил настоящий патриот, сын Евдокии Степановны, старшей сестры моей бабушки Екатерины. Звали его Володька Тюканов.

Володька любил свой дом не меньше, чем Шрек своё болото. И в жилье Володьки, как и в жилье Шрека, было что-то сказочное. Ну например: идёшь по тропинке, вокруг деревья. Деревни не видишь, человеческим духом не пахнет, а тут – раз, и полянка, а за ней дом. У Шрека не полянка, а болото, но какая разница?

Жил Володька в этом доме со своей женой, бабой Машей. Больше – ни души. Только по выходным их навещала дочь с мужем и внуками. Дочь живёт в райцентре, в Починках. Трудится прокурором.

Баба Маша умерла где-то в 2013 году, а через 2-3 года умер и Володька. Умер глубоким стариком – под 90 лет. Дом продали.

В 2011 году мы с сыном Мишей были в Наруксово и застали в живых Володьку и бабу Машу. Володька – высокий, худой, прямой. Баба Маша, и без того небольшого роста, была согнута пополам в пояснице, и ходила буквой «Г». Точнее, буквой «П», потому что с палкой.

Володька – энергичный, шебутной, вспыльчивый. Баба Маша всё время молчала. Единственный раз она его поправила, когда он предложил сбегать в магазин.

– За чем-нибудь для гостей, – сказал он.

– Не надо, ты уже ходил сегодня в магазин, – спокойно сказала баба Маша.

Мы её поддержали: никто засиживаться не собирался. Володьку это не смутило.

– Пошли, – говорит, – я вам тогда свои угодья покажу.

Мы допили чай и вышли на улицу. И Володька начал свою то ли лекцию, то ли экскурсию.

– Видишь те берёзки? Им лет десять от силы. Там до самой осени подберёзовики растут. А вон там, внизу холма – луговая клубника. А вдоль тропинки, лисички появляются. Это она сейчас тропинка, а раньше улица была. Улица вся сгорела, кроме моего дома. Я по этой улице, то есть тропинке, напрямик к магазину хожу.

Первый раз мне уехать после пожара предлагали. «Переезжай ближе к людям, чего тебе на пепелище-то жить? Люди помогут». А я ещё тогда решил, что раз мой дом уцелел, то я в нём и останусь. Никого слушать не буду.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.