– Примите этот документ, – торжественно продолжил мужчина хорошо поставленным голосом, – это официальное подтверждение законности Вашего брака. Отныне, Надежда Владимировна, Вы носите фамилию мужа – Давыдова.

Теперь уже моя жена покачнулась, но смогла удержать лицо и даже открыто улыбнуться.

– Приглашаю поздравить молодых! Сначала родители, затем родственники и друзья.

Нескончаемым потоком к нам с Надеждой подходили люди и поздравляли, произносили прекрасные слова пожеланий, кто искренне, а кто не очень, желали процветания и счастья, любви, наследников. Последнее меня от души веселило. Когда те ещё появятся! И от кого?

И вот, произошло то, что, собственно говоря, было свадебной традицией, но для нас с Надей происходило впервые и со сложностями. Гости хотели видеть, как мы поцелуемся.

– Горько! Горько! – скандировали гости на моей собственной свадьбе, приветствуя создание новой семьи игристым напитком. Присутствующих было так много, что я всех и не знал, а ведь это были гости только с моей стороны. Моя случайная невеста знала лишь Полину, да официантов, которые работали на неё. Я несколько раз ловил ошарашенные взгляды молодых людей, подносящих нам с моей новоиспечённой женой вино. Надежда не пила. Кажется, если бы я не поддерживал её за талию, то она упала бы в обморок. Сотни лиц смотрели на нас, сотни глаз желали увидеть первый поцелуй нашей семьи. Я не медлил, понимая, что это неизбежно. Надя подняла на меня глаза, и мне показалось, что в них зажёгся какой-то магический свет. Я потянулся к нему, склоняя к девушке лицо и вглядываясь в эту фантастическую красоту. Мои губы накрыли её, чуть сладковатые, и я отдался поцелую. Что есть более естественным, чем целовать красивую девушку, которая так прижимается к тебе в поиске защиты и поддержки. Надина беспомощность пробуждала желания. Хотелось испробовать её, и я не отказал себе в этом. Напористо, раздвигая замершие губы, проник вглубь её рта и исследовал его с интересом первооткрывателя. И мне ответили, коснулись робко языка, тронули, словно мягкой лапкой, и позволили целовать с жаром, как любовницу, отвечая тем же. Это было будоражаще и волнительно.

«Восемь… девять… десять!» – громко считали гости. Я отстранился, прервав поцелуй, и мимоходом поцеловал Надежду в висок, благодаря за то, что она делает.

– Господа, – раздался голос распорядителя, усиленный микрофоном, – прошу пройти в следующую часть сада. Там вас ждёт продолжение сегодняшнего праздника.

Влекомые его словами, гости потянулись, кто парами, кто небольшими компаниями. Я знал, что там установлены шатры с фуршетными столами и сцена, на которой будут выступать приглашённые артисты. Внимание к нам уменьшилось, и я тихо спросил Надежду:

– Ты как?

– Могло быть и лучше… – помедлив, она добавила, – на собственной свадьбе.

– А это и есть твоя свадьба, Наденька, – рассмеялся, видя удивлённое выражение лица девушки. – Самая настоящая. Теперь мы с тобой муж и жена. У нас и документ имеется соответствующий, и кольца, – я подхватил её руку с кольцом и галантно поцеловал холодные пальчики. – И мы с тобой даже целовались по-французски, с языком. Хочешь, повторим?

Надя расслабилась и засмеялась в ответ. Я залюбовался тем, как она красива, когда улыбается, и радость озаряет её лицо.

– Ярослав, – услышал голос отца откуда-то слева и оглянулся через плечо. Приобняв Надю за талию, взял с подноса пробегающего мимо официанта фужер с шампанским и вручил ей, второй взял себе.

– Выпей немного, – предложил, чувствуя, как опять напрягается под моей рукой тело девушки, – поможет расслабиться. Программа ещё не завершена. – Надя понимающе кивнула и отпила пару глотков. К нам подошли отец и его партнёры по бизнесу.

– Что, Ярослав, никак не натешишься? Смотрю, жену из рук не выпускаешь, – отец довольно улыбнулся, словно выиграл партию в покере. А может и выиграл. Немцы, похоже, всем довольны.

– Боюсь, чтобы не украли, – ответил тем же тоном, – а то слишком большой выкуп придётся платить за такое сокровище.

– Украли? Вы остерегаетесь похищения? – обеспокоенно спросил господин Вермеер и настороженно переглянулся со своим компаньоном.

– Нет, – голос Надежды звучал спокойно, – Ярослав говорит о свадебных традициях. Невесту или её туфельку могут украсть, а потом требовать выкуп у нерадивого молодожёна, что не уследил.

– О! Как интересно, – отозвался второй немец, господин Кёльн. – Ярослав, ваш отец говорит, что в свадебное путешествие вы отравляетесь на Сейшелы. Конечно, вам с молодой супругой никто не нужен, кроме друг друга, но будет интересно пообщаться с вами в неформальной обстановке. Мы с Уве и жёнами как раз летим туда на отдых. Мы можем с пользой провести это время.

– Дитер, ты всё о работе, – второй немец неодобрительно покачал головой. – Твоя Барбара не простит, если ты будешь сидеть в кабинете весь отдых, зарывшись в бумаги.

– Ничего страшного, Уве, – отец по-дружески похлопал Вермеера по плечу, – пока мужчины будут обсуждать важные вопросы, женщины найдут, чем заняться. Надежда с дамами на шопинг сходит. Вы, главное, действительно не увлекайтесь работой, отдохните. Нам предстоит сложный год – в планах открытие европейского филиала, организация производства, наладка процессов.

– Да, Александр. Теперь мы не видим препятствий. Ярослав окончательно убедил нас, что он серьёзный молодой человек. Эта свадьба стала подтверждением.

Трое мужчин уставились на нас. Пока старшее поколение разговаривало, мы благопристойно молчали. Основная цель свадьбы была достигнута. Европейские партнёры отца приняли решение в нашу пользу.

– Вы красивая пара, – господин Вермеер отсалютовал бокалом. – И где вы, Давыдовы, таких красавиц находите? Я бы там для сына поискал.

– Нас свела сама судьба. Даже искать не пришлось, – я улыбнулся, понимая, что смысл моих слов поймут только отец и Надя, и чокнувшись с женой фужерами, выпил шампанское до дна, тут же заменяя бокалы на новые у официанта, что тенью следовал за нами. – Мы пойдём к гостям?

Оставив мужчин позади, я повёл Надежду вперёд на звуки музыки.

– Постой, Ярослав, – она затормозила, и я выпустил её из рук. – Какой медовый месяц? – тихо, чтобы никто не услышал, возмутилась девушка. – Мы так не договаривались!

– А как мы договаривались? – серьёзно спросил. – Или ты думала, всё ограничится днём свадьбы? Надя, если уж сказал «да», то теперь придётся отвечать за это и тянуть роль жены до истечения срока контракта.

Она нахмурилась и недовольно поджала губы, размышляя над моими словами.

– Я не подумала о последствиях, когда сказала «да» в тот момент, когда Полине Сергеевне было плохо. Глупо, правда? И что же мне теперь делать? У меня свои планы. Я не могу уехать с тобой. Ресторан… Он требует моего постоянного присутствия, иначе я подведу родителей. Они приедут только через неделю. Кошмар! Что я скажу родителям о нас с тобой? Они же меня убьют.

– Давай договоримся. Все твои проблемы мы решим завтра. А родителям скажи, что у нас с тобой любовь с первого взгляда. Придумай какую-нибудь романтическую чушь. Я подтвержу всё, что захочешь. А сейчас успокойся, полдела сделано, но вечер ещё не окончен. Идём… жена моя, – я подставил ей локоть и, помедлив, Надя уверенно взялась за него.

«Идём… жена моя» – слова, сказанные Ярославом, застряли в сознании, как прилипчивый мотивчик попсовой песенки, раз за разом прокручиваясь в голове. Я шла рядом с мужчиной и понимала, что влипла, собственными руками вырыла себе яму и прыгнула в неё сама же. Такая импульсивность в принятии серьёзных решений была мне не свойственна. Снова вспомнились события, предшествовавшие подписанию брачного контракта. Корить можно было только себя, никто силой не принуждал меня говорить «да». И за поспешность принятия решения отвечать мне тоже самой.

А родители? Разве они достойны того, как я с ними поступила? Я же даже не вспомнила о них в тот момент! Мама давно уже хотела погулять на свадьбе единственного любимого ребенка, даже делилась планами, как она украсит зал нашего ресторана, где обязательно будет проходить банкет, какое платье мы купим, кого пригласим. Отец строил планы, как они с зятем будут вместе ходить на рыбалку на нашей яхте. И всё предвкушение и радость я у них отняла. Это я знаю, что свадьба – это фикция и «семейная жизнь» продлится всего-то полгода, а родители-то будут уверены, что брак настоящий, по любви. Стыдно-то как!