Ночью я проснулась от нестерпимого жара. Казалось, я сейчас сгорю, оставив после себя кучку пепла. Сердце колотилось, как бешеное. В горле, ушах… и особенно, внизу живота. Между ног двигались чьи-то проворные пальцы, а по телу неслись мощные разряды желания. Почувствовав касание к клитору, выгнулась и глухо застонала в подушку.

Несмотря на то, что я была уже на грани, в затуманенное сознание просочилась мысль, что это не сон. Не может быть, чтобы во сне я сгорала от страсти с Шевцем. Мне мог присниться кто угодно – Никита, моя школьная любовь Денис… да, блин, даже Орландо Блум… Но точно не Шевц! А именно его я увидела, перевернувшись с живота на спину.

– Что ты… Нет… – уперлась ладонями в его грудь, – не трогай… так нельзя…

Чувство абсолютной беспомощности окутало меня. От понимания того, что злейший враг проник туда, куда вход был строго воспрещен, хотелось выть. Это нечестно. Этого нельзя было допустить. Воспользоваться моей беззащитностью, чтобы подобраться так близко!

– Пожалуйста, не делай этого…

– Чего именно?.. – ввел в меня два пальца, – этого?.. – наклонился и ударил по соску языком, – или этого? М?

Я выгнулась в пояснице и закусила кулак, пытаясь сдержать стоны.

Тело не слушалось, сейчас оно походило на оголенный нерв, чутко отзывающийся на каждое прикосновение Шевца. И для меня это было похоже на самый жуткий ночной кошмар.

– Уйди… – заныла, отталкивая мужчину, – я не хочу…

– Не хочешь, говоришь?.. – я услышала треск ткани, – мокрая, как течная сука…

Я тонула в омуте черных глаз и ненавидела его всеми фибрами души. То, что он делал со мной, было гораздо страшнее всего, что мне приходилось переживать раньше. Да, я хотела его, тело молило о разрядке. Внизу живота полыхал огонь, искусно поддерживаемый умелыми пальцами. Но тем самым я предавала саму себя…

Разведя мои ноги в стороны, еще раз прошелся пятерней по раскрытой промежности и приставил головку к входу.

– Нет!.. – закричала, вгрызаясь ногтями в его плечи.

– Убери от меня свои руки!.. – ощетинился Шевц и вошел рывком сразу на всю длину.

Зажмурившись и закусив губы изнутри, я уговаривала себя абстрагироваться, как это делала раньше. Пыталась воспроизвести те ощущения, которые испытывала, когда он насиловал меня в подвале. Но ничего не выходило. Все рецепторы в данный момент были настроены только на него. Его терпкий запах. Его жесткие пальцы на моих бедрах. Его член, раз за разом заполняющий меня до отказа. Только это получалось чувствовать… А также нарастающий с каждым толчком горячий узел в низу живота.

– Пожалуйста… пожалуйста… – и правда, как сука скулила я, комкая простыни в руках. Пусть это быстрее кончится.

Шевц взял сосок двумя пальцами и легонько потянул на себя. Как спусковой крючок нажал… И все… В этот момент меня накрыло… Унесло волной сильнейшего оргазма. Все органы чувств, включая зрение и слух, отключились уступив место концентрированному наслаждению…

Действительность отступила на задний план, позволяя ненадолго окунуться в океан чистейшего кайфа.

Когда последний спазм унес с собой эйфорию, я закрыла лицо руками и разрыдалась. Не чувствовала, как он кончил и встал с кровати. Услышала лишь его тихое «дура» и хлопок двери. Еще никогда не ощущала себя настолько раздавленной.

Будто украли что-то очень – очень ценное.

Слезы все лились и лились…

Не могла припомнить, когда я плакала в последний раз. Думала, уже давно не способна на это. Унижения, побои, оскорбления перестали трогать меня года три назад, но предательство самой себя выбило почву из-под ног. Я показала врагу свою слабость.

Обмывая свой первый в жизни оргазм слезами, я проревела всю ночь. Ненадолго успокаивалась, умывалась, но стоило закрыть глаза, истерика накатывала снова. Лишь под утро удалось забыться тяжелым сном. Мне снова снилась мама, гладила по голове, что-то нежно шептала, только слов я не разобрала.

Утро для меня началось в полдвенадцатого и встретило сильной головной болью и жутким внешним видом. Веки опухли, глаза покраснели, кожа на лице воспалилась от слез и неприятно чесалась.

Проведя в ванной не менее часа, я вышла и обнаружила у себя в комнате Вику.

– Доброе утро, Ольга Игоревна, – улыбнулась она, – если вы голодны, можете спуститься на кухню, Валентина Ивановна приготовит вам завтрак.

– Хозяин разрешил мне покидать комнату? – поинтересовалась я, делая ударение на первом слове.

– Эмм… – девушка смутилась от моего язвительного тона, – да… Дмитрий Александрович распорядился накрывать вам в столовой.

– Что еще?.. – подняла бровь и скрестила руки на груди, – могу я смотреть телевизор в гостиной или выходить гулять во двор?

– Этого я не знаю… Вам лучше спросить у Олега Владимировича.

Мне хотелось нагрубить ей, сорвать на ней всю свою злость. Язык так и чесался сказать какую-нибудь колкость, но я вовремя прикусила его. В конце концов, девчонка не виновата, что ее работодатель ублюдок.

– Так мне сказать, чтоб вам приготовили завтрак?..

– Нет, спасибо… Я подожду обеда, и принесите его сюда, пожалуйста…

– Хорошо, – кивнула Виктория и выскользнула из комнаты.

Я прошла за ней, нажала на ручку… дверь открылась… Похоже, меня и правда перестали запирать. Но воспользоваться возможностью беспрепятственно перемещаться по его дому я не спешила. Во–первых, выглядела я сейчас ужасно, во–вторых, я элементарно боялась встречи с Шевцем. И потом, я не хотела думать, с чем связано столь неожиданное смягчение моего режима.

Весь день я просидела на подоконнике, наблюдая за резвившимися собаками и размышляя над сложившейся ситуацией. Я до сих пор понятия не имела, зачем понадобилась Шевцу. Одна за другой отметались мои версии. Это не похищение с целью выкупа. Это не похищение с целью оказания давления на Карманова, иначе, зачем понадобилось оформлять развод?

И тут меня осенило, что, если он решил отмести половину имущества моего, теперь уже бывшего, мужа, как это положено при разводе?! Я потерла пульсирующие от боли виски и усмехнулась. По брачному договору после развода с Карманом я остаюсь с голым задом. Шевц не стал бы так заморачиваться, не перепроверив все на сто раз.

Тогда что? Зачем я здесь? Зачем ему этот развод? Увидел меня и без памяти влюбился?

Эта мысль показалась настолько смешной, что я хохотнула, но тут же скривилась от стрельнувшей в затылке боли.

Решив, что хватит терпеть, и пора попросить обезболивающего, я слезла с подоконника и, подойдя к двери, выглянула в коридор. Рассчитывала увидеть кого-нибудь из персонала, того же Олега, тот вечно ошивался около моей комнаты. Но, как назло, в коридоре никого не было.

Я мысленно ругнулась и, поправив волосы, вышла из комнаты. Снизу доносились голоса. Остановившись и затаив дыхание, я прислушалась, но голоса Шевца, к своему облегчению, не услышала. Дошла до лестницы, думала, гляну вниз, и, если там кто-то есть, позову и попрошу лекарство. Но под лестницей тоже никого не оказалось.

Тихонько спустилась и огляделась. Прямо передо мной оказалась распахнутая двустворчатая дверь, которая вела, судя по всему, в гостиную. Я заглянула туда и, никого не обнаружив, просто пошла на голоса. Они доносились с кухни.

Большая, светлая, оборудованная по последнему слову техники, кухня занимала не менее тридцати квадратных метров. В дальнем углу у рабочего стола, спиной ко мне, стояла Валентина Ивановна. А за большим столом, что стоял в центре комнаты, пили чай двое мужчин.

Я в замешательстве замерла на пороге, ожидая, когда меня заметят.

– Ольга Игоревна… чаю?.. – Олег первым увидел и привстал из-за стола.

Второй мужчина, похоже, тот, что был за рулем джипа, который привез меня сюда, отставил чашку и с любопытством принялся разглядывать мою фигуру.

– Нет… – ответила ему и подошла к кухарке, – Валентина Ивановна, могу я попросить у вас обезболивающее?..