Я одариваю его фальшивой улыбкой. Но так ли это? Я про то, что он собирался позволить Джокеру убить нас.

— Я тебя тоже.

— Хочешь выпить? — Он подходит ближе к стойке и опирается локтями на исцарапанное дерево. — Лип! Два пива.

Я бросаю взгляд вдоль стойки, и парень за ним, тот, которого назвали Липом, показывает ему большой палец. Хасс ловит мой взгляд, пока подносит стакан с водой ко рту. Его руки дрожат, как и мои, и, когда он пьет, капли воды стекают вниз по его подбородку и капают на барную стойку. Рада, что я не единственная, кто был напуган тем, что только что произошло.

— На самом деле я собиралась выйти и немного подышать воздухом. — Я обмахиваю лицо, поскольку меня охватывает волна нервного жара. — Не возражаешь?

Ворон кивает.

— Конечно, милая. Твое пиво будет здесь, когда ты вернешься.

Иррациональные слезы наворачиваются на глаза, когда онемение в моей груди проходит. Я не буду плакать здесь. Не буду реветь перед всеми этими людьми. Разворачиваюсь на каблуках и направляюсь к двери. Сжимаю металлическую ручку ладонью и открываю дверь. Порыв холодного воздуха врезается в меня, осушая слезы до того, как у них появится шанс пролиться. Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Воздух, словно ксилит, проникает в мои легкие, свежий и холодный. (Примеч.: Ксилит или ксилитол (xylitol) — сахарозаменитель натурального происхождения, который используется в продуктах для диабетиков и стоматологических товарах). Мне нравится думать, что я стала сильной благодаря тому, через что прошла до этого момента, но это не так. Я так привыкла быть расслабленной в домике у озера, что забыла, каково это быть в ситуации насилия. Это просто ужасно.

Ненавижу, что я такая слабачка. Джай смог справиться со своей ситуацией, и Джоэл не дрогнул, когда заряженный дробовик был прижат к его голове — даже Хасс и Тэд смогли устоять. Я видела, как они смотрели на меня, пока все происходило — Джоэл, Хасс, Тэд и Джай. Беспокойство было буквально написано на их лицах каждый раз, когда их взгляды встречались с моим. Они чувствовали жалость ко мне... потому что я девчонка. Потому что я не такая сильная, как они. Не то чтобы это было необоснованно. Я имею в виду, что я едва знаю, как пользоваться оружием и, безусловно, не смогу отбиться от кого-то более крупного и более тяжелого, чем я. Даже не знаю, почему думаю об этом. Думаю... я просто хочу быть похожей на них. Я не ждала бы в тени, если бы была больше похожа на них. Я уже говорила это прежде, но скоро настанет день, когда я не буду стоить хлопот. Когда я стану тем багажом, который они больше не захотят тащить?

— Эй.

— Ох! — Я вздрагиваю от неожиданности.

Джай ловит меня, прижимая ладонь к моему животу, когда мои бедра касаются деревянных перил. Крепко сжав, он прижимает меня к своему телу, где я в безопасности.

Где тепло.

Я была так поглощена своими жалкими мыслями, что даже не заметила, как вышла на крыльцо. Я также не слышала, как сзади подкрался Джай.

Я снова прижимаюсь к нему, впитывая все тепло, исходящее от его тела. Обхватив меня руками за талию, он крепко прижимает меня к себе и опускает голову мне на плечо. Я вздыхаю, когда он оставляет поцелуй у меня на затылке. И еще один.

И еще.

Каждое прикосновение его губ посылает восхитительную дрожь вдоль моего позвоночника и разветвляется, следуя по каждой вене к кончикам рук и ног.

— Ты в порядке? — спрашивает он, нежно касаясь губами моей кожи.

— Да, — говорю я, съеживаясь от собственной лжи. — Там немного жарковато, вот и все.

Джай слегка сжимает меня. Он не верит мне, но, по крайней мере, не заставляет говорить правду. Быть жалкой в собственной голове — это одно. Сказать это вслух — совсем другое дело.

— Мы можем поехать домой? — шепчет он, одаривая меня еще одним поцелуем.

Домой.

Так мило звучит. У меня действительно никогда не было настоящего дома — или, по крайней мере, не было дома, в котором бы я чувствовала себя так, как в домике у озера.

Домик у озера — наш дом, по крайней мере, на еще одну ночь.

Тяжелая туча нависает надо мной, рассеивая свою печаль проливным дождем.

Я не готова к тому, чтобы это закончилось. Не готова терять свой единственный дом.

Я киваю.

— Давай уйдем.

— Джоэл закончил? — спрашивает Тэд, пересекая парковку с Хассом на буксире.

Гравий хрустит под их ботинками, поглощая звуки природы.

— Нет, — заявляет Джай, доставая ключи от машины.

Затем нажимает на кнопку брелока, и щелкают замки.

— Он может вернуться пешком.

Тэд и Хасс шагают позади Джая, который ворвался внутрь, чтобы забрать их на случай, если все обернется к худшему... опять. Даже несмотря на то, что они находятся здесь по приглашению Джоэла, Джай чувствует себя ответственным за них. Мы уже определились, что и Хасс, и Тэд — взрослые мужчины, способные принимать свои собственные решения, но Джай так не считает. Он хочет позаботиться о них и удостовериться, что они в безопасности. Он не может взвалить на себя более тяжкое, так что, он несет всю ответственность и отказывается разделять ее.

Типичный Джай.

— Может, нам нужно еще немного подождать Джоэла... Я не думаю, что ему стоит ходить одному, — говорю я, когда парни останавливаются передо мной.

— Нет. — Джай бросает на меня мрачный взгляд, обходит и открывает пассажирскую дверь на переднем сидении. — Залазь.

Я хмурюсь, глядя на него, продолжая стоять на месте.

— В ее словах есть смысл, — вмешивается Тэд. — Идти назад ему небезопасно.

— Должен ли я напомнить вам, что он притащил нас сюда в нашу последнюю ночь обманом? На наши лица направили пушки. Нам угрожали, осыпали оскорблениями, а вы хотите подождать его, потому что беспокоитесь за его безопасность? — Джай качает головой. — Я устал, зол и хочу вернуться домой. Вы можете либо идти со мной, либо сопровождать неблагодарный зад Джоэла по дороге домой.

Я открываю рот, и Джай поднимает палец, заставляя меня замолчать. Его потемневшие глаза пугают.

— У тебя нет выбора. Ты в любом случае едешь со мной.

Вздохнув, я забираюсь в автомобиль. Оставить Джоэла одного — плохая идея, и я знаю, если что-то случится, Джай будет жалеть об этом всю оставшуюся жизнь. Он знает это. Все мы это знаем. К сожалению, он не оставляет шанс для обсуждения. Как только Джай делает свой выбор — никто и ничего не сможет его изменить.

— Ну, я точно ни за что не пойду пешком, — объявляет Хасс, хромая к задней двери. — Тащить сюда свою задницу и для чего? К черту все.

Тэд подходит ближе к Джаю. Тени падают на его лицо, он наклоняет голову и шевелит губами:

— Джай... дай ему еще десять минут. Десять. И только.

Джай толкает мою дверь, и та захлопывается. К счастью, у Хасса до сих пор она открыта, так что я могу слышать каждое слово. Не то чтобы это имело значение. Как только я напрягаю уши, чтобы подслушать, Хасс вовлекает меня в разговор:

— Эти братья... — стонет Хасс, защелкивая ремень безопасности. — У них есть желание умереть.

Я разворачиваюсь, оглядываясь через плечо.

— И все же ты еще здесь. Почему?

Он колеблется — не слишком явно — но я вижу легкое подергивание его нижней губы, и слова на мгновение застревают у него в горле.

— Потому что мне делать больше нечего.

Я хмурюсь. Больше нечего делать? Лучше рисковать своей жизнью, чем ничего не делать? По крайней мере, у Хасса есть выбор. У меня же его нет. Все это — моя жизнь на данный момент. Я не могу отказаться, несмотря на то, как отчаянно хочу иногда это сделать.

Хасс прочищает горло, и я выпрямляюсь на месте.

— Как же везет тебе, — бормочу я, крепко скрещивая руки на груди.

Он ухмыляется.

— Где ты будешь завтра ночью? Запрешься в старом домике одна?

— Если Джай добьется своего, то да.

Я перевожу свое внимание в окно и вижу, как Тэд проводит руками по лицу.

— Ладно. Я знал, доволен? — Его голос приглушен, но я слышу его.