Хотя я редко использую прямые цитаты, эти страницы озвучивают голоса подростков. Как всегда, я писал, находясь рядом с ними, наблюдая, слушая и задавая вопросы. Я рассказываю об их возможностях, страхах и недоумениях. Я показываю, какими можем быть и как можем вести себя мы, взрослые, приглашая внутренне и отпуская внешне. Эта книга всегда пытается изыскать перспективы (чтобы принимать их и расширять). Как говорил мой дорогой покойный друг Карлес Капдевила: «Фунес, как всегда, приглашает прежде всего задуматься об отношениях с подростками дома. Он не поучает, а вдохновляет. А еще – он объединяет желание понять подростков с необходимостью быть к ним требовательными, но в то же время критически относиться к тому, что им предлагают общество, школа и семья»^[4].

Эти страницы также можно рассматривать как что-то похожее на личное завещание. В том, чтобы стать экспертом по подросткам, на которого все будут ссылаться, таится определенная опасность. Хорошо бы оставить место и для других взглядов. Как сам я писал в Criatures (выходящем дважды в месяц приложении к газете Ara)^[5]: «Я осознаю риск превратиться в вечного эксперта, который в конце концов изменяет собственным принципам и забывает об опасностях, свойственных его возрасту. Подросткам не нужно, чтобы на них рано или поздно начали смотреть неизбежно напуганным старческим взором; им нужен такой взгляд, который бы постоянно транслировал надежду. Я не желаю вызывать панику по поводу всего нового, по поводу того стремительно меняющегося мира, в который все мы погружены, потому только, что истощилась доза отмеренного мне любопытства. Подросткам нужны взрослые, которые смогут помочь им построить надежные дамбы перед лицом прибоя. Очень легко читать, думать и аргументировать – часто неубедительно, – пользуясь своим взрослым опытом. Но “советовать” никогда не предполагает, что подросток без спора примет твои аргументы, исполненные вековой мудрости. Я не желаю препятствовать стремлению к знанию, мешать задавать неудобные вопросы или утверждать какую-либо догму. Подросткам нужны взрослые, которые до старости способны сомневаться, не заражая при этом неуверенностью в себе».

Однажды меня спросили, как это я больше сорока лет подряд умудряюсь выдерживать подростков. Должен признать, что с ними я переживал и драматические моменты, и моменты бессилия, но у них же я и учился каждый день. Еще до того, как началась суровая эпоха героина, и до ускоренного мира Интернета мне приходилось открывать заново и обновлять свою собственную жизнь как способ разобраться в их жизни. Если жить с подростком всегда увлекательно, то работать с ними означает никогда не утрачивать связь с современностью. Думаю, это станет моей последней книгой о восхитительно невыносимых подростках.

Живет себе, живет счастливо и беззаботно ребенок лет одиннадцати-двенадцати, и вдруг с ним что-то случается. Случается переходный возраст. Под действием двух групп сил он начинает превращаться в подростка. Во-первых, наступает половое созревание (да, да! Как и мы когда-то, они тоже растут). А во-вторых, на ребенка действует закономерно возрастающее социальное давление: само общество заставляет мальчика или девочку попрощаться с детством, вступить в новый жизненный этап и начать вести себя как подросток: действовать, пробовать, самовыражаться, доказывать.

Период полового созревания и подростковый возраст – не одно и то же. Половое созревание неизбежно, существовало во все времена и во всех уголках мира. Всё, что мы можем и должны сделать в этом отношении, это постараться помочь ребенку приспособиться к изменениям, происходящим с его телом, в котором ему может стать некомфортно.

А вот «подростков» придумали относительно недавно. Хотя большинство из вас, моих сегодняшних собеседников, в свое время тоже были подростками (правда, нам – папам, мамам, учителям – иногда свойственно об этом забывать), должен сказать, что общемировым явлением этот феномен стал менее тридцати лет назад. И сейчас мы можем говорить, что главная задача наших детей где-то между 12 и 18 годами – просто быть подростками. А наша роль состоит в том, чтобы помочь им с этой задачей справиться.

Раньше, намного раньше, когда автор этих строк был молод, для большинства детей подростковый возраст был не чем иным, как временем, когда ты, с одной стороны, понимаешь, что твое тело меняется, а с другой – начинаешь брать на себя обязанности молодого взрослого: подметать на каникулах в какой-нибудь мастерской или присматривать за младшими братьями и сестрами. В те времена в полной мере пройти период перехода из детства во взрослость могли только дети из определенных социальных кругов. Да и сейчас во многих уголках планеты позволить себе роскошь быть подростками могут далеко не все мальчики и девочки.

Особенности протекания и продолжительность подросткового возраста заметно варьируются в зависимости от уровня развития общества. Если экономическая ситуация позволяет, он становится обязательным этапом развития человека. Подростковый возраст – продукт экономического прогресса или экономического кризиса. В любом случае, он возможен только там, где нет нужды в детском труде. Фабрикам, заводам, компаниям ни к чему рабочие руки четырнадцатилетних (а именно в этом возрасте сорок лет назад в нашей стране большинству приходилось начинать зарабатывать на жизнь). Безработных достаточно и без них^[6]. Подростки появляются тогда, когда увеличивается продолжительность и улучшается качество жизни. Раньше с этапами онтогенеза все было ясно и понятно: есть время расти и учиться, время трудиться и продолжать род и время отдыхать. Теперь все несколько сложнее.

Мне пришлось сделать этот небольшой экскурс в социологию подросткового возраста, так как, хотя в нашей стране уже все дети проходят эту жизненную фазу, мы, взрослые, всё еще плохо себе представляем, что это такое и с чем его едят. Это какое-то мертвое время между детством и вечной молодостью, и непонятно, чем оно должно быть заполнено и как нам себя вести, как воспитывать детей на этом «выдуманном и необязательном» этапе.

Переходный возраст – это время, когда человек меняется изнутри и снаружи, время, которое мы, взрослые, воспринимаем как нечто, что нужно перетерпеть, как болезнь, которая обязательно пройдет, по мере того как наши сыновья и дочери будут взрослеть и становиться благоразумнее. Мы растеряны и пытаемся обрести почву под ногами, решая, в каком возрасте им выдавать паспорт, когда наступает уголовная ответственность, с какого возраста им можно употреблять алкоголь, голосовать, рожать и далее по списку.

Многие взрослые продолжают спрашивать себя, зачем нужен этот переходный возраст. В чем его смысл? Мы спрашиваем себя, а надо бы спросить подростков. Они бы ответили, что смысл в том и есть, чтобы быть подростками. Уже лет тридцать, как все признали, что подростковый возраст существует, но всё, до чего мы за это время додумались, что в этот период наши дети должны или учиться, или готовиться к будущему. А вот мальчики и девочки, превращающиеся в юношей и девушек, знают, что это время, когда с наслаждением (или стиснув зубы) надо просто быть подростком и жить по полной.

Значительная часть наших проблем с подростками вызвана как раз этим непониманием, этой терминологической путаницей. Мы просто не знаем, как с ним или с ней быть (а если решаем, что знаем, то скорее всего ошибаемся). А вот они сами уже давно разобрались и просто стали подростками! Мы готовимся к трудностям, конфликтам, асоциальному поведению. Они это чувствуют и, как будто в ответ на наши страхи, находят миллион способов заставить нас переживать. Подростковый возраст – это некий социальный конструкт, мостик между поздним детством и вечной молодостью. Мы торопим их взрослеть, а им и так хорошо («Ну, мам! Да отстань ты уже от меня!»).