В чеке на зарплату директорам необходимо было идеально расписываться, точно также как в карточке с образцами подписей. Из-за особенностей директорских почерков, их подписи иногда выглядели как забор. Например, фамилия Шишкин, прописью выглядит как 14 косых палочек: //////////////. И вот, бухгалтер приносит операционисту чек с подписью директора Шишкина. Сам директор стоит поодаль, задержался с кем-то в коридоре. Операционист и говорит бухгалтеру:

– Мария Ивановна, передайте Василию Степановичу, что девочки в кассе жалуются – он им мало палочек ставит.

Тут заходит в оперзал Шишкин и говорит:

– Хорошо, обещаю в будущем ставить им палочек побольше.

По-моему очень смешно. И мило.

На другой день наш герой пришел на работу как обычно. Но Регина Семеновна позвала его к себе.

– Иван, там у нас курьер в отпуск ушел, ты не мог бы пару недель покататься по Москве, документы поразвозить?

– Хорошо.

– Тогда давай, бери пакеты с платежками, с инкассо, с авизовками, с перепиской и дуй по адресам. Начни с РКЦ, потом в наш головной. У них нашу почту забери и назад. Понял?.

– Да, понял. Чего тут сложного? – Иван собрал пакеты и поехал.

Так Иван начал ездить по Москве по делам банка. Тут тоже была своя польза. Его стали узнавать в РКЦ, в других филиалах, а самое главное – в головной конторе ПСБ. Секретариаты с секретаршами и их начальники всех мастей начали воспринимать Ивана как часть пейзажа, перестали глядеть с недоверием. С молодыми девчонками из валютного Иван даже начал немного кокетничать. Жизнь продолжалась. В дороге Иван размышлял о том, чем может закончиться для него вся эта история с Мурманским переводом. Ему уже тайно сообщили, что именно из-за этой истории он стал курьером. Ему оставалось только ждать. Иван надеялся, что все раскроется, и он опять вернется к своему любимому делу – к участию в процессе компьютеризации опердня.

Через несколько дней Ивана стала мучить одна мысль. Дело было в авизовках. Иван каждое утро брал накопленные за вчерашний день авизо, их опись, складывал в конверт и вез в РКЦ. Иногда количество авизовок с описью не сходилось. В первый раз Иван испугался: что делать? Тогда работница РКЦ очень бойко вернула его в реальность:

– Ну допиши ее внизу, сумму сложи, подпись поставь. Маленький что-ли. У меня очередь. Каждый день толпы народу. Не задерживай.

Было и так, что одной авизовки не хватало. Тогда Иван вычеркивал ее из описи, пересчитывал сумму и ставил подпись:

– Подпись: курьер Кустов Иван, чувак с Заречной улицы. Одна авизо лишняя. Поняли? Сто или двести тысяч. Короче, некогда мне тут с вами. Быстрее принимайте и я поехал. У курьера дел – выше крыши.

Вот как-то так работала система по приему и исполнению денежных переводов между расчетными центрами Госбанка. Иван уже понимал эти системы: МФО, РКЦ, SWIFT. И ему было совершенно ясно, что он, имея злостные намерения, может взять и напечатать на бланке с печатью авизо на любую сумму. Потом включить ее в опись и передать на исполнение в РКЦ. Максимум через 5 дней деньги окажутся в нужной республике СССР и дальше… Не хотелось даже думать про «дальше». А все мысли были о том, что так можно подставиться во второй раз. Это вам не детский перевод в Мурманск. Кстати, а ведь и там работали по такому же принципу. Кто-то принес свою платежку в банк, Вероника Андреевна провела ее, проштамповала. А этот кто-то незаметно поставил штампик «исполнено» на такую же платежку, только по реквизитам контрагента. То есть банк провел платеж в Мурманск, а в бухгалтерии предприятия оказалась платежка «за колеса и шины». Ну конечно, это могла сделать только бухгалтерша «МУМа», которая ходит в банк, платежки приносит. Деньги ушли ей на счет в Мурманск, а на предприятии у нее все четко, колеса и шины оплачены, смотри, товарищ директор, вот платежка с отметкой банка. Можешь ее даже по факсу выслать нашему поставщику, чтобы не волновался и шины с колесами отгрузил.

Иван обрадовался своей догадке. Он приехал в банк, забежал в кабинет к главному бухгалтеру:

– Я догадываюсь, как могло такое случиться с платежом этого «МУМа». Не знаю, конечно, кто бы это мог сделать, но вероятно сделали подмену четвертого экземпляра поручения, – начал семенить Иван.

– Да знаю я все уже. Дело закрыто. Виновные установлены. Иди.

Иван топтался на месте.

– Извини, конечно, молодой человек, но обсуждать с тобой этот случай я не буду. Давай, шуруй отсюда, у меня дел много. И так каждый день задерживаюсь, – Регина Семеновна заметила, что Иван оскорбился таким приемом и погрустнел. Она решила смягчить риторику:

– А вот когда я начинала работать, у нас главным бухгалтером тогда работала одна злая бабка. В конце рабочего дня вставала из-за стола в 18-00, одевалась и шла домой. По дороге свет выключала. И запрещала включать. Потом с улицы проверяла, чтобы свет не включали. Говорила, что все дела надо делать во время и не сидеть по ночам. Представляешь, у нее в кабинете печка стояла. Она туда окурки выкидывала. А в платяном шкафу – тазик с бражкой. После обеда, зачерпнет алюминиевой кружкой, выпьет залпом, закурит папироску – кайф. Ничего не боялось то поколение. Фронтовики. Орденоносцы. Наверное, померла уже. Ладно, Ваня, иди домой. Эту неделю еще доездишь курьером, а в понедельник с утра заходи ко мне, будем дальше IBMы осваивать.

Иван шел по коридору банка и улыбался. Рассказ про бабку с тазиком бражки будоражил воображение. Представлялась зима. Обитая кожей ватная дверь, которая закрывается с пневматическим хлопком, годами притертая «тик в тик» со слоем масляной краски дверного косяка. За дверью круглая отопительная печь. Печь сжигает все запахи и выбрасывает их в трубу через вытяжку. В кабинете тепло. Старая, уверенная в себе седая женщина с короткой прической, в валенках и жилете из овчинной шкуры подходит к шкафу с папироской в зубах. Она могла бы и не ставить бражку вот прямо так, в шкафу, в рабочем кабинете. Но почему-то делает это. А потому, что это ритуал. Что-то значит для нее эта бражка. Но кто же теперь узнает что именно? Одно ясно, что это ее моральная опора. Без этой привычки ей уже будет тревожно. И начальство знает об этом тазике, но делает вид, что не знает. Дает ветерану спокойно доработать до пенсии. До почетного заслуженного отдыха. Да, умели раньше советские люди слышать друг друга. И ценить.

– Иван, куда чапаешь? Подожди меня! – Ивана окликнула Ольга – операционистка, уже несколько лет работает в банке после окончания банковского техникума. Ольга очень практичная, замужем, любимица коллектива, – Давай присядем на улице, покурим, не хочешь?

Иван понял, что это предложение о чем-то поговорить и охотно согласился.

На улице присели на скамеечку в тени, закурили. Ольга перешла к делу.

– Ты не дуйся на нас из-за этой истории. Просто испугались все не на шутку. От страха стали вести себя по жлобски, шкуру свою спасать. Большинство тёток в банке по 20 лет и более отработали, Получали гроши. А в последнее время зарплаты выросли, людям платить стали нормально. Они обрадовались и теперь за работу держатся. Боятся вылететь. Мужьям зарплату задерживают. А в банке платят вовремя и много. Само по себе это уже перемена. Были женами «принеси-подай» с зарплатой ниже плинтуса, а стали кормилицы семей. Их куриное сознание еще не успевает приспосабливаться к новым условиям. Как были лошадьми зашоренными, так и остались: «Лишь бы меня не трогали». Поэтому когда узнали, что милиция вычисляет виновного, то всем захотелось, чтобы его нашли побыстрее и конец. Ну, новенький, так новенький. Берите его скорее. Хватит нас пугать уже. Сил нет боятся, каждый день на валерьянке.

Семеновна молодец. Сказала следователю, что подумает пару дней и позвонит. Пусть пока не шумит и не пугает народ. А сама пошла на проходную банка к милиционерам вохрушникам, там у Толика попросила журнал, куда входящих посетителей записывают, посмотрела как зовут бухгалтершу «МУМа», которая в банк ходит. Оказалось, что она Кобзаренко Валентина Ильинична. А деньги то в Мурманске получила Нифонтова Тамара Ильинична. Ну, для Семеновны это не хитрость. Она сразу поняла, что они сестры, только фамилии по мужьям у них разные. Позвонила следаку. Тот оделся по форме и на следующий день вызвал к себе Валентину Кобзаренко и в кабинете в милиции на понт ее расколол. Она и созналась, что заметила в банке, что когда Вероника от стола отходила, то штампик в ящик стола не запирала, а так на столе и оставляла. Тут Валюшка и придумала, что штампик можно наставить куда хочешь, только делай все поуверенней, как-будто так и надо, и никто не заподозрит. И наставила. Деньги получили. Понадеялись на то, что бардак вокруг, поэтому все как-нибудь само рассосется, а может и вообще не спохватятся. Директор у них мужик пьющий, мог и не обратить внимания. В общем, Ваня, делай выводы».