Ольхор, увидев и почувствовав ответную реакцию Веры, громко сглотнул и попытался отвернуться, ибо не должно вождю так рьяно показывать свои скрытые желания. Вождь должен быть собран, спокоен и первым делом думать головой, а не известным местом, коим обычно склонны думать мужчины.

И только стоило ему отвести взгляд, как в аляске, которую мужчина так и держал в руках, что-то запело, да так мелодично. От неожиданности он чуть не бросил диковинную одежду прямо на землю, но, проявив недюжинное самообладание, сдержался.

А вот Вера…

Вера, услышав голос родного мобильника, о котором совсем забыла, кинулась прямо к Ольхору, и выхватила куртку у него из рук. Мобильник, судя по всему, отдал все силы, и умолк.

Тут как раз стало всходить Солнце, и видимость вокруг значительно улучшилась. Улучшилась до такой степени, что Ольхор смог хорошенько разглядеть Веру. Точнее, ее лицо.

А разглядев, прошептал:

— Богиня-Праматерь, Сама?!

После чего крепкий, надежный и несгибаемый вождь клана свалился как подкошенный, потеряв сознание.

— Да мама ж миа! — ошарашенно проговорила девушка, — Ну и мужики здесь, однако. Он реально в обмороке! И с чего бы это?

Ольхор, как мы помним, был мужчиной роста высокого и дородства знатного. Мало того, что внешности брутальной. Посему при падении вызвал некоторое сотрясение, сопровождаемое громким стуком.

На стук почти одновременно выглянули уже поднявшиеся хора Кольхи и хора Эльхи. А увидев картину, представшую их глазам, с радостным, совсем девчачьем криком сбежали вниз. Бег этот, конечно, занял у пожилых дам некоторое время, но долгожданное событие, которого они столько лет ждали, дало им силы и придало нужное ускорение.

Они сбежали вниз, отдышались, а потом неспешно, едва сдерживая себя, подошли к упавшему Ольхору и девушке, которая хлопотала около него, пытаясь привести в чувство. Тут Вера, услышав шаги, подняла голову. Престарелые советницы разом охнули, когда солнце ярко осветило ее лицо, и, одна за другой, последовали за своим вождем.

Девушка, оставшись наедине с целой троицей бесчувственных тел, только развела руками.

— Да тут у них и дамы слабоваты. Ну, дамам простительно.

И Вера принялась, ничтоже сумняшеся, хлопать по щекам всю троицу. Первым очнулся Ольхор, но, увидев девушку столь близко, опять попытался уйти от реальности. закрыв глаза. Однако Вера не дала, хлопнув его по щеке сильнее.

— Богиня…., - прошептал Ольхор, открывая-таки глаза, — Богиня!

Девушка, которую богиней никто ни разу не называл, ну, не тянула она на богиню, чего там. Богини же все тонкие, легкие. звонкие. А Вера девушка склада богатырского. Короче говоря, на Богиню ей сложно было откликнуться.

Тут и обе советницы начали приходить в себя, потихоньку охая и открывая глаза. Когда же глаза дам полностью открылись, на них показались слезы. И сказали обе одно и тоже слово:

— Богиня… Богиня!

Советницы, держась друг за друга, поднялись, и встали на колени перед Верой, а потом и ниц простерлись. Тут уже девушке стало не по себе. Она вздрогнула, и подальше отодвинулась от, судя по всему, неадекватных дам.

А когда уж и Ольхор присоединился к своим советницам, терпению Веры пришел конец.

— Дамы, и вы, мужчина! Прошу встать и объяснить мне на пальцах, что у вас тут твориться. Какая богиня? Что вы все заладили?

Услышав ее голос, советницы приподняли головы, но сесть были еще не готовы в присутствии столь высокой особы. Один Ольхор смог. Просто никак не мог противиться зову ее голоса, сладкозвучнейшего.

В конце концов и престарелые дамы поднялись, и, все еще не веря такому счастью, просто пригласили Веру в Храм.

Что ж, та вошла.

А когда увидела статую Богини-Праматери, стоявшую в самом его центре, и сама чуть не упала.

Потому что статуя эта была вылитая Вера. И разлет бровей, и разрез глаз, и даже нос и волевой подбородок — все Верино.

Особенно девушку удивила прическа Богини. Волосы, заплетенные в толстую косу, были уложены уложены вокруг головы, и вот в таком виде богиня очень напомнила Вере матушку…

Девушку перестали держать ноги, и она медленно-медленно опустилась на холодный каменный пол. Нет, в обморок Вера не упала. Но вот в неком состоянии, близкому к трансу, явно пребывала.

— Матушка…, - тихо прошептала девушка, и из глаз ее полились слезы, — Но…но как же это? Почему здесь?! Что все это значит?

Вера потрясенно глядела на статую, не замечая холодного пола и не реагируя на перстень, который засиял вдруг еще сильнее.

А вот хора Кольхи и хора Эльхи отреагировали на его свечение однозначно, привычным образом растянувшись на холодных камнях.

Они прошептали благодарственную молитву:

— О Ты, давшая роду жизнь. О Богиня Праматерь, приведшая дочь свою во искупление! Благодарим тебя, превозносим тебя и поклоняемся тебе всем сердцем и душою своею!

О Милостивая Богиня, да ведешь ты род свой отныне и вовек. Да благослови Ты, сочетай Ты браком верным, истинным и единственным Дочь свою, явленную нам и сына отцов наших, главу рода Кобэлло, великого воина Ольхора.

Благодарим Тебя, что довелось увидеть этот священный миг в конце нашего жизненного пути!

Просим и молим, приими души наши в объятия Свои, и отправь нас в Свои небесные луга, как достойно послужившим Тебе все эти долгие годы.

И будто тихий ветерок пронесся по храму. Показалось, что Богиня-праматерь улыбнулась верным дочерям своим.

И обе достойные дочери рода, хора Кольхи и хора Эльхи, блаженно закрыли глаза. Обе поняли, что молитва была услышана и принята Богиней. На их лицах еще некоторое время пребывала легкая улыбка, а потом… потом обе советницы исчезли, будто растворились в пространстве.

Ольхор, которого обе дамы готовили к этому событию с юных лет, к своему стыду, оказался совершенно не готов. Нет, он знал, конечно, что так и должно быть. Но вот чтобы они ушли в прямом смысле этого слова…

За столько лет он настолько привык, и, что греха таить, привязался к своим советницам, что в глубине его души жила надежда… Глупая, конечно, что они всегда будут рядом…

Вера, которая так и сидела, в прострации, глядя на статую, ничего не заметила.

Перстень же погас, будто отдавая дань ушедшим.

Наконец девушка пришла в себя, все еще удивленная и потрясенная. Она посмотрела на перстень, заметив, что его цвет изменился очередной раз. Теперь он отливал золотом, будто впитал в себя солнечный свет.

Она вздохнула, и встала на ноги.

Ольхор, который пребывал после ухода своих советниц в состоянии тихой грусти, поднял голову и посмотрел на Деву-Избавительницу.

Она вся сияла, окруженная легким золотым сиянием, которое шло из глаз Богини-Праматери, и сама Богиня казалась сегодня и радостной, и грустной одновременно.

И вот тут глава Рода, теперь уж настоящий глава, почувствовал, что его палец что-то крепко сжало. Сжало, будто примериваясь, а потом это чувство прошло. Мужчина опустил глаза, и увидел, что на указательном пальце его правой руки появился перстень. Очень, и очень похожий на Верин.

Ольхор все понял.

Мужчина понял, что советницы перед своим уходом отдали его жизнь в волю Богини-Праматери, а та, волею своей, соединила его жизнь и жизнь дочери своей, Девы Избавительницы.

Вот только дева наша об этом и не подозревала.

Она посмотрела на перстень, подняла голову и еще раз внимательно посмотрела на статую. Богиня-Праматерь, так похожая на нее саму и на матушку, стояла и будто смотрела на девушку с гордой улыбкой.

И почудилось Вере, что будто подняла она руки в жесте благословения.

Все еще потрясенная увиденным, девушка медленно, вслед за Ольхором, вышла из Храма.

Вышла, и не поверила своим глазам.

На дворе опять сияли звезды, ночь простирала свои крыла над этим миром.

— Это сколько же времени мы там были?! — Вера ошарашенно посмотрела вокруг и вопросительно уставилась на мужчину.