Однако Вера быстро опомнилась.

— Что ж это я, как дитя малое? А ну как водица эта полна разных там бактерий да паразитов? — она уже поднесла ладони, сложенные ковшиком, ко рту, который жаждуще открылся, желая принять в себя живительную влагу.

И девушка махнула рукой на возможные последствия. В конце концов, без воды сколько там человек может прожить? День или два, вроде.

А так рано прощаться с жизнью Вера вовсе не собиралась.

Но она, тем не менее, вовсе не стала хлебать эту чистейшую с виду воду как обезумевшее от жажды животное, а сначала лизнула, и, закрыв глаза, постояла минуту-другую. По вкусу вода напоминала вполне обычную, только более легкую и сладкую.

Тогда Вера сделала глоточек, совсем небольшой, и застыла памятником, внимательно отслеживая реакцию организма. Организм отреагировал однозначным образом — еще, еще! — закричала каждая его клеточка.

И девушка решилась. Она сделала, один за другим, несколько маленьких глоточков и решительно остановилась.

— Хватит пока. Посмотрим, что дальше будет, — сказала она измученному организму, который не смел возмущаться, рассчитывая на разумность хозяйки.

А хозяйка взяла да и опустилась в воду, как была, в кружевных трусиках и лифчике.

— Какое блаженство…, - простонала Вера и залегла в ручье, опустившись на его каменистое дно. Камешки были маленькие, обточенные достаточно бурным потоком, который сейчас явно снизил скорость. Но все-равно этаким душем Шарко пробегался по телу, охлаждая и увлажняя.

- Так бы и лежала, так бы и осталась тут до самого вечера, — блаженно думала девушка., -А что? Куда мне торопиться? Кто меня здесь ждет?

Ах, если бы только наша Вера могла предположить, как ее тут ждут. И не просто ждут, а ждут отчаянно и почти уже безнадежно. Целых три века!

Ждут, как избавительницу от проклятья Богини-праматери. Ждет целое племя, целый род. Уже довольно немногочисленный, увы.

Но такого характера предположения ей и в больную голову прийти не могли. А сейчас, на голову вполне себе здоровую, уже активно пребывающую в прохладе бегущего ручейка, и тем более.

Однако Вера сделала над собой усилие, и поднялась — таки из воды. Потому что солнышко заметно снизилось, и того и гляди соберется прятаться за эти непостижимо высокие вершины. И здравый смысл, который практически никогда не покидал девушку, так и подталкивал её в спину.

Она стояла, глядя прямо перед собой, на убегающий вдаль ручеек, который почти мгновенно скрылся в высокой траве, и о его наличии теперь можно было только догадываться. Но Вере-то что догадываться?

Девушка просто знала, что он там.

Она стояла, и капельки воды блестели, стекая по ее роскошному телу. Эх, не было только вокруг никого, кто бы замер в восхищении и повалился к ее ногам, немея от восторга.

Но я очень надеюсь, да что там, я совершенно в том уверена, что таковой обязательно найдется.

А пока наша валькирия отжала свои роскошные волосы цвета пшеницы, которые, вырвавшись на волю из давно распустившейся косы, растеклись солнечным маревом по солидным плечам девушки, окутав плащем ее грудь четвёртого размера.

Девушка еще раз вздохнула, и вышла наконец на берег. На берегу ее ждала аляска и сапоги.

— Эхх, — еще раз вздохнула Вера, страсть как не желавшая опять навьючивать на себя зимние вещички. Она постояла ещё минуток пять, чтобы вода стекла окончательно, и стала натягивать джинсы. На мокрое тело те лезли с трудом, а уж когда девушка застегнула молнию, то вся прелесть от купания мигом испарилась.

То еще удовольствие ходить в мокрых трусах.

— И почему мне не пришло в голову вообще из снять? Тут же ни души вокруг! Вот и тащись теперь в мокром, брр, — пеняла себе девушка, когда все, что нужно было навесить на её объемистую талию, было навешано.

— Ну что же, дорогу осилит идущий, — решительно сказала Вера, и пошла вдоль ручейка, который тек себе и тек, неспешно. Ибо было лето и когда-то могучие потоки, бегущие с гор, давно унеслись к далеким морям, а частью впитались в эту, сразу видно, плодороднейшую землю.

Девушка к земледелию имела весьма опосредованное отношение, а честно сказать, практические никакого, не вспоминать же матушкин огород? С огорода того Веруша только плоды и вкушала, потому как хватало у матушки помощников.

Но тут даже совсем неопытному человеку видно. Земля под травой скрывалась жирная, черная. Недаром и травы с хороший куст высотой выросли.

Идти вдоль ручья было куда как хорошо. Прохлада от воды придавала Вере темп. И те строения, едва видные поутру, приближались. Девушка уже отчетливо могла их различать. Похоже, это действительно когда-то были жилые дома.

Вскоре Вера почувствовала, что вполне можно и свитерок накинуть. Солнце уходило, скрываясь за пиками гор.

И девушка неосознанно прибавила шаг. В голове, откуда ни возьмись, закрутились какие-то страшилки. А сумерки спускались быстро.

— Даже удивительно, — подумала Вера, и вздрогнула, когда за ногу зацепился особо приставучий стебель.

Девушка одернула себя:

— Да что это я совсем, трава уж в дрожь ввела!

А мы помним, что Вера имела нервы что канаты, и какая-то там трава напугать ее просто не могла.

— Что же это со мной? — недоумевала она.

Девушка даже остановилась на минуту, и пораженно вслушиваясь в себя. Ощущения были совершенно новыми. А может быть, давно забытыми… Опять вспомнилась матушка, ее ласковые руки и почему-то какао с ванилью в старинной глубокой чашке.

— Да, какао бы тут не помешало, — задумчиво сказала Вера.

— Ну, а мы сейчас “Аленки” жахнем. Вот пару долек сразу, — громко, будто желая себя успокоить, или показать кому-то неведомому, что вот мол, не боюсь, ни на такую напали, — сказала Вера и, сняв рюкзачок, достала остаток своего НЗ.

Когда вожделенные дольки оказались во рту и растаяли, тревога, а это была именно тревога, начала потихоньку отступать. И тут Вера поняла, в чем же было дело. Поняла, откуда взялась эта тревога.

Ощущение чужого взгляда. А это само по себе было удивительно. Потому что уж к чему, к чему, а к взглядам она давно привыкла, и внимания не обращала.

Понятное дело, любой, кто ее видел, мог и на месте застыть. Не часто на улице встречаешь девушку такого роста и габаритов, да с обалденной фигурой. Ведь ни капли лишнего жира на ней не было. Мышцы сплошь.

Конечно, тут Вера немного лукавила. Куда ж без жирка-то? Но если ей хотелось думать, что в основном это мышцы, то и пусть ее. Тем более, что мышцы у девушки действительно были на редкость накаченные. Причем ни в какую качалку она сроду не хаживала.

Что сказать. Гены. Гены — великая сила.

Но вот этот взгляд… Он был необычным. Обжигающим. Казалось, что все ее тело загорелось и пожалуй, до сих пор пребывало в огне. Куда там солнечные ожоги, о которых девушка и думать забыла.

Вера без колебаний натянула свитерок, и будто ненароком огляделась. Вокруг все та же трава высотой с хороший куст. Впереди ясно, несмотря на сгущающуюся темноту, видны развалины былого поселения. Как раз туда девушка целенаправленно шла, и как раз туда ей сейчас так не хотелось входить.

Потому что она чувствовала, что именно оттуда шел взгляд, так ее встревожащий. Была ли в том взгляде угроза? Пожалуй, нет…

Но почему же сердце вдруг забилось, да и этот перстень, подарочек-притворялка, будто стал пробуждаться от сна, в который явно пребывал.

Его поверхность вдруг замерцала, и показался этот до боли знакомый луч белого цвета.

Вера успела только пробормотать:

— О нет…Боже мо-ой…, - как практически мгновенно, не сделав ни единого шага, оказалась именно там, куда первоначально и собиралась.

В развалинах.

Причем как она там очутилась, девушка не поняла. По ее подсчетам, идти предстояло еще минут тридцать. Тут перстень, будто привлекая ее внимание, замигал теперь уже фиолетовым цветом и опять померк, сделавшись темным и неживым.

Вера разозлилась. Она и так была человеком взрывчатого темперамента, а тут и святой выйдет из себя.