Кроме того, девочек грела мысль о последующей весьма приличной премии, которая, как правило, следовала за такой вот проверкой.

Конечно, если проверка проходила успешно.

Вере было нехорошо.

Так нехорошо, как редко когда бывало. Казалось, ее того и гляди вывернет на изнанку. И мало того, что вывернет, так еще, похоже, она и руки лишится. По ощущениям, девушка где-то висела, причем вверх ногами, и мало того, что вверх ногами, так ее еще и подбрасывало то вверх, то вниз. То влево, то вправо.

Кровь то бешеным потоком устремлялась к голове, и тогда Вере казалось, что сосуды не выдержат, и прямо тут ей и придет конец. То резко отливала куда-то вниз, и тогда голова становилась легкая-легкая, как будто отделялась от тела и прибывала в невесомости.

Сердце то колотилось как сумасшедшее, то замирало и билось еле- еле.

Вокруг царила полнейшая темнота.

И что это за «вокруг», и где она, Вера представления не имела.

Внезапно жуткая круговерть разом прекратилась, и девушка просто свалилась наземь.

Пальцы руки, на которой все это время нестерпимым пламенем полыхал перстень, скребли по прохладной влажной траве. В груди Веры клокотало, из носа текла теплая темная кровь.

Сияние перстня наконец сошло на нет, и он потух, потеряв весь шарм и блеск, притворившись простой побрякушкой, которых пруд пруди на любых развалах.

Вера застонала, перевернулась на бок, и попыталась сесть. Голова раскалывалась, желудок просил принять срочные меры по очистке, и девушка никак не могла ему помешать.

Ее рвало и рвало. Наконец спазмы прекратились, и Вера откатилась в сторону, и опять попыталась сесть. На этот раз попытка была более успешной, она села, вся дрожа, но тело опять потянуло к земле. Вера упорно не давала телу принять горизонтальную позицию.

Девушка пыталась оглядеться, пыталась понять, куда же она попала.

Однако ничего увидеть не смогла. Глаза ее будто были затянуты пеленой, через которую не пробиться.

Тогда девушка попыталась включить тактильные ощущения. Она положила дрожащие руки на землю, и ощутила … траву. Это явно была трава, прохладная и влажная.

Постойте, какая трава, в ноябре месяце?

Тут Вера почувствовала, что ей жарко. Реально жарко. Пот тек по телу, по лицу и приносил ей немалое облегчение. Девушка почувствовала, как сильно нагреты ее ступни и икры, и руками, которые все еще дрожали, попыталась расстегнуть молнии на сапожках и сбросить их поскорее.

Аляска, ее любимая, алого цвета, просто душила, не давая Вере вздохнуть полной грудью.

Девушка рвала и рвала молнию и на куртке, да так никак не давалась дрожащим рукам.

Нужно было срочно успокоиться. Вот просто срочно.

Вера постаралась дышать медленно и глубоко. Да какое там. Дыхание жило своей жизнью, как и ее тело, нимало не желая поддаваться желаниям хозяйки.

Наконец что-то стало меняться, и сердце, будто повинуясь желанию Веры, стало биться ровнее, а с ним и дыхание стало успокаиваться. Девушка опять потянулась к молнии, и эта попытка оказалась вполне успешной.

Вера расстегнула аляску, чувствуя, как силы ее прибывают, и стянула куртку с плеч. Та упала в траву.

Девушка облегченно вздохнула. Без теплой куртки и сапожек на меху, которые она сбросила следом, было куда как лучше.

Головокружение почти прекратилось, и Верино зрение постепенно, не торопясь, стало проясняться. Она провела рукой по глазам, и почувствовала, что они влажные и липкие.

— Мои глаза!..Что с ними?! — пронеслась в сознании первая связная мысль. Вера дико испугалась, и от страха открыла глаза еще сильнее.

Тут пелена, которая мешало зрению, спала окончательно, и Вера в свете Луны, которая висела низко и выглядела как нарядный ярмарочный блин, увидела, что руки у нее в крови.

И вот тут девушка потеряла сознание.

Неудивительно.

Нечасто она видела, что у нее из глаз текла кровь. Да, собственно, такого не случалось никогда за всю ее жизнь.

Вера была человеком вполне себе здоровым, и единственное, что с ней случалось, это раз в несколько лет сезонный грипп да как-то был приступ радикулита.

Поэтому девушка не без оснований считала себя в своем роде счастливицей. В тридцать восемь лет вот и все ее болезни. Вот Светику, той больше не повезло. У той и давление пошаливало, и желудок гастритный. Все нервы.

А у Веры, как мы помним, нервы были что канаты. А вот поди шь ты, упала в обморок.

На самом деле, в таком ее обмороке не было ничего удивительного. Многие не могут выносить вида крови, особенно собственной. Девушка, правда, об этом и не догадывалась. Но вот опыт получила.

Вера довольно быстро пришла в себя.

И опять поднесла руки к глазам. Кровь никуда не делась. Однако в этот раз обморока не последовало. Девушка несколько раз открыла и закрыла глаза. Глаза ничего против этих действий не имели, и никаких неприятных ощущений с их стороны Вера не испытала.

Девушка еще раз облегченно вздохнула, и вытерла липкие руки о траву, которая приняла таковое подношение с благодарностью, очистив Верины ладони, придав им свежесть и белизну.

Потихоньку к Вера стала приходить в себя, и в конце концов пришла окончательно. Зрение восстановилось полностью, и в свете Луны девушка стала оглядывать окрест. И по мере того, как она смотрела, недоумение, владевшее ею, все возрастало и возрастало.

Честно говоря, она была уверена, что все ощущения, которые у нее были, являлись результатом несчастного случая.

— Петрович! — резко царапнуло ее воспоминание, — Петрович… — девушка задохнулась, — Таки попала я с ним в аварию.

— Рискнула ты, Веруша, поехать, все-таки. Похоже, у меня приличное сотрясение мозга, а может быть, даже и кома, — удовлетворенно подумала девушка.

Конечно, ничего хорошего она в таком положении не видела. Но зато это все объясняло, все! И ее жуткое самочувствие, и дикую головную боль, и тошноту, и проблемы со зрением. И проблемы с ощущениями.

Ну какая трава в ноябре? Мягкая, высоченная, влажная и ласковая, как ягненок.

Девушка неожиданно подскочила.

— Отчет! Отчет-то годовой! — она горестно застонала, — Кто же Светику поможет, когда я тут в реанимации, в коме? Это ведь надолго. Вон, какие глюки реальные!

Кто же не слышал, вон, по телевизору часто про это говорят, что люди в коме чего только не видят и не слышат. Прямо вторую жизнь в той коме живут. И долго могут так и жить, не возвращаясь в реальный мир. Мозг дело такое.

После таковых рассуждений девушку тряхануло еще сильней. Ей захотелось зарыться в эту, воображаемую, траву, с головой. Закопаться, уткнуться лицом и не видеть и не слышать больше ничего. И не думать. Самое главное, не думать больше ни о чем.

Вера так и сделала.

И трава приняла ее в свои объятья, даря покой и забвение. Душистая, влажная, мягкая и податливая, она давала Вере ощущение защищенности, так необходимое девушке сейчас.

И Вера уснула, свернувшись приличного такого размера клубочком. Ее русые волосы, еще утром аккуратно прибранные в толстую, знатную такую косу, под стать самой девушке, расплелись и вились вокруг головы и лица, придавая Вере вид настоящей валькирии.

Ее грудь дышала свободно, обтянутая любимым свитерком, а джинсы облегали могучие бедра девушки как вторая кожа. Она спала, и в этот раз не видела никаких снов с эротическим подтекстом. Очевидно, для таковых вот снов чего-то не хватало.

А ведь и верно. Перстень-то совсем погас, потеряв всю свою волшебную силу. А без волшебной силы какие сны?

Так, мелочевка всякая. На самом деле Вере вообще ничего не снилось. Стоило девушке только закрыть глаза, и она провалилась, как в омут, в сон глубокий, исцеляющий, без сновидений.

Неожиданно девушка проснулась. Всего-то ничего и поспала. Однако она почувствовала себя наполненной такой энергией, что хоть сейчас на подвиги.