Шэнь Цинцю поздно осознала, что произошло. Зато Шан Цинхуа видел чётко и ужаснулся. Эта счастливая до одури улыбка, и слёзы на грязном и испачканном кровью лице… они все были потрёпаны, мягко говоря. Но Цинхуа почувствовал первородный страх. Это дитя не просто Священный демон. Он из древнего рода. И его под боком держала Цинцю? И знала?! Он так легко оступился с обрыва, пока Бездна закрывалась.

Крик Цинцю разнёсся всюду. Это был глубокий вдох и резкий выдох, которые заставили её резко содрогнуться и сплюнуть сгустком крови. Пришлось уложить на землю, применить силу. В таком состоянии будет нелегко надавить на нужные точки. Но этого и не нужно.

Боль пронзила всё тело. Кругом потемнело, и женщина не могла понять отчего. Закрыла ли глаза? Или что хуже? Во всей этой тьме был только один свет. Над ней возвысился мужчина в знакомых одеяниях. Он смотрел теми же глазами, что и она. Он держался так, как она. И веер скрывал лицо так же, как было привычно ей. Мужской, но её голос был полон насмешки: «Этот ублюдок слишком долго притворялся хорошим. Так что перестань стенать, в будущем ты будешь в куда большей опасности…»

====== 5 ======

Комментарий к

5

Стиль этой части отличается от предыдущих, что пугает этого Кирина. Однако я всё же пытаюсь оправдать это тем, что эта глава как бы большой флэшбэк. Не хочется давить из вас слезу, так что пусть оно пронесётся вихрем, и мы пойдём дальше. Не все вопросы осветятся. Но в зависимости от ваших комментариев решится, что нужно осветить в срочном порядке, а что можно оставить на ваши домыслы :3 Надеюсь, большая часть читателей после этой части не убежит...

Если заметите ошибку или опечатку, пожалуйста, воспользуйтесь ПБ!

сяоцзы — мальчик, паренёк

Ци-гэ и сяо Цзю: как они познакомились? Сяо Цзю, хоть и была смышлёной, но всё же мала, чтобы запомнить обстоятельства их знакомства. Бродяги-взрослые и бродяги-дети не заодно. Первые могут только использовать вторых. А подростки, приближающиеся к совершеннолетию, сами покидают детей. Их способы выживания схожи только на первый взгляд. Детям тяжелее защищаться. От злых людей, от нищих взрослых. Рабство, пусть и запрещено законом, но всё ещё живо. Особенно в отдалённых от столицы уголках Поднебесной.

Сяо Цзю просто выбросили, как и многих других. На границах в то время была непростая ситуация. Сам Юэ Ци не помнил ни рода своего, ни места рождения. Он просто очнулся в один день на улице, поставленный перед фактом: «Выживай!»

Он только помнит, что был седьмым в честной компании. Подобрали его в местечке… уже не важно. Имя было вышито на воротнике одежды, от которой уже ничего не осталось. Он умел и читать и писать лучше многих бродяг, взрослых. Одна цзецзе любила грезить, что он из знатной семьи. Вряд ли. Непохоже, что его искали. Или он был нежеланным и ненужным ребёнком. Юэ Ци не лелеял пустых надежд, ничего не вспомнил, да и не хотел. Странно, правда?

От первой встречи с Шэнь Цзю осталось только два знания: Цзю — девятая в их компании (восьмой была Тан Юэмэй, которую родственники выгнали из дома после смерти родителей) Шэнь — распространённая фамилия. Такая была у самого старшего в их из компании, но Юэ Ци того не застал. Её отбили у взрослых бродяг, которые разглядели милое личико и захотели это личико продать в бордель.

Только вот в качестве благодарности все ребята получили укусы и удары ногами. Они не знали, как она оказалась на улице. Девочка говорила слишком быстро, разобрать что-то не получилось. Хотя, как говорил третий брат, ругалась она знатно. Возможно, что Шэнь Цзю родилась на улице. Они пришли в город на границе у моря. Тот город не был богат, а потому на него не нападали. Но и оставаться там надолго невыгодно: много не выпросишь. И всё же из-за дикого и настороженного поведения Шэнь Цзю им пришлось задержаться.

Юэ Ци смотрел на свои искусанные руки и улыбался, хотя колено от явно не случайного удара болело сильно. Сегодня они с третьим братом выпросили-таки черствых лепешек у одного пекаря. Тот долго крутил носом, но всё же дал. Повезло: без плесени. Воду греть нечем. Приближалась осень, и ночи становились всё холоднее.

Подходить к Шэнь Цзю близко уже никто не хотел. Надо уйти в город побольше и побогаче. Никто не говорил вслух, но Юэ Ци понимал, что логично оставить дикарку. В конце концов, они сделали уже достаточно, хотя та почти и не ела. Спала где-то в углу, облюбованного ими переулка. Юэ Ци улыбнулся третьему брату, взяв свою долю и долю сяо Цзю. Воды… поделится своей.

— Сяо Цзю, — поначалу девочка игнорировала новое имя, иногда фырчала и рычала, — Сяо Цзю, я принёс покушать, — но к нему уже привыкла. Несмотря на сальные волосы и колтуны в них, несмотря на землю и пыль, прилипшие к лицу, всмотревшись, можно было увидеть те милые черты, которые так грязно расхваливали взрослые. И серые глаза, яркие и чистые. Необычные и редкие для их народа.

Свернувшийся в углу клубочек выпрямился. Настороженный взгляд исподлобья направлен то на его лицо и раздражающую улыбку, то на лепешку в руке. Сглотнула. Юэ Ци положил лепешку перед ней на платке, который берёг. Какая-то госпожа обронила его… но никто так и не решился подобрать кроме него.

— Приятного аппетита, — и поставил свою бутыль. Сел боком и стал поглядывать в сторону остальной компании. Те тихо смеялись и болтали, вспоминая интересные истории, закончившиеся для них хорошо. Со стороны маленькой дикарки послышалось жадное чавканье, иногда прихлёбывание. Юэ Ци знал, что там ему останется не на один раз. И это знание всегда вызывало улыбку.

— Добрые люди пугают, — тихий, слабый, но отчего-то благодарный голос был незнаком ему. Юэ Ци удивлённо и резко обернулся, чем заставил сяо Цзю снова вжаться в клубочек и посмотреть на него опасливым и недоверчивым взглядом.

— Почему? — он сгорбился, чтобы казаться меньше.

— Что они хотят… — и опустила голову, стараясь сжаться ещё больше.

Юэ Ци призадумался. Если он постарается угадать мысль верно, это поможет ему сблизиться с ней?

— Добрые люди пугают, потому что не говорят, чего хотят взамен? — сяо Цзю не стала реагировать. — Ты не веришь таким людям? — не поднимая головы, девочка покачала головой. Кажется, его маленькие мучения не прошли даром.

— Тогда, чтобы ты мне поверила, я должен попросить что-то взамен? — маленькие пальчики сжались в кулачки. — Для начала перестань биться и кусаться. Мы хотим тебе помочь. По крайней мере, с нами тебе лучше, чем могло бы быть в борделе. Ты ведь знаешь, что это за место? Тебя хотели продать туда, — по мере того, как он медленно говорил, Шэнь Цзю отворачивалась от него. В мимолётном взгляде читалось недовольное признание его правоты. Но и фырчать и рычать она тоже не стала — прогресс!

…

— Помогите! Пожа… — не то чтобы ночь, но и не ранний вечер. Район не богатого, не бедного города не самый лучший, а худших просто нет. Красавицу прижали? А если не красавица, так радоваться надо. И всё же один старик выглянул в окно — никого. В переулок он не сунется. Что ему? Женщины не вылезут из своих домов. Да и стихло всё быстро. Так чего шум наводить?

А стихло быстро, потому что тот может и не высок, да крепок и силён. Что ему эти тонкие ножки, в которых силы для удара недостаточно? Тряпку в рот да за руки хвать! И что? И всё! И не чтобы он жениться засобирался: девка мила, да семья с небольшим достатком. Такую обесчесть, так за милую душу в бордель отдадут. И не то чтобы это не порицалось, в отношении пострадавшей семьи; просто виновники куда-то исчезали, а появлялись другие люди, сутенёры. Подобное нечасто случалось, да и пойти в суд не выйдет. Кто только не ходит в бордель? Где красавица на ночь не нужна? С красавцами всё обстоит примерно так же…

Увлечённый без памяти своим чёрным делом, идиот. Лёгкий бег от природы и ловкость рук — один удар тупым концом ржавой мотыги, и в глазах мужчины потемнело. Он с проклятьями замычал. Пока оборачивался, подбили под колени — упал. Ещё один удар по голове, более тяжёлый и резкий. И то из-за старшинства и щедрот природы носителям энергии ян.