— А! Он! — добродушный смех хозяина.

— Прошу простить меня за грубость, — Ло Бинхэ поклонился хозяину дома. Судя по поведению хозяина, ему представляться не нужно.

— Ничего, ничего! Присаживайся! Устал с дороги, вероятно! — и похлопал по траве. Точно, они тут на траве сидят. Заклинатель и мелкий аристократ. Он и раньше замечал, что учитель не настолько брезглива, насколько можно представить. Но…

Шэнь не шагала нормально, просто переставляла ноги, не отрывая от ила. Вода выдавала её с головой.

— Поскорее оденься, уже прохладно, — Хань отвёл взгляд. Ло Бинхэ даже не смотрел в ту сторону, опустил голову.

— Ты чего здесь делаешь? — Шэнь подошла к нему, и Бинхэ увидел мокрые босые ноги, на которых осталось немного ила. Красивые и крепкие. Захотелось поднять взгляд выше. Но его хватило только на недовольное замечание, а голос полон смущения.

— Шицзунь! — Бинхэ скинул свою верхнюю мантию и скинул на ступни Цинцю.

Циньчжоу рассмеялся ещё сильнее, казалось, всё имение на уши поднимет. Он не собирался смотреть, но подглядел. Пьяная Цзю-цзезце вполне адекватный человек, но о рамках приличия забывает.

— Смотри, доведёшь паренька! Надо будет несчастному брать ответственность и жениться на старушке! — и подлил себе вина.

— Не мели чепухи, — цокнула Шэнь, упав на свой зад. Полотенца-то нет. А использовать несчастную мантию ученика как-то слишком. Ло Бинхэ же пришлось по нраву подобное замечание, но со словами Цинцю он и сам раскраснелся. То ли от досады, то ли от смущения. И непонятно, злится ли.

— Так что ты здесь делаешь? — она взяла собственную мантию и вытерла ей ноги, а потом надела сапоги. Сначала надела один сапог не на ту ногу, но вовремя заметила. Бинхэ не смотрел, если только краем глаза.

— Полно тебе! Завтра поговорите! — Хань Циньчжоу поднялся на ноги сам. Довольно ловко. — Кажется, пора расходиться. Дорогу до комнаты помнишь? — мужчина ехидно улыбнулся.

— Нет, посплю на лавочке, — фыркнула. Сама поднялась, кое-как скомкала обе мантии. Неосознанное действие. — Спокойной ночи, — махнула рукой, развернулась и ушла. На какое-то мгновение Бинхэ замер. А затем подобрал второй слой одежд — собственно ханьфу. Хотелось выругаться.

— Спокойной ночи, — мужчина вздохнул. — Красавица, — и похлопал себя по щекам, напоминая, что красавица может сделать из него евнуха, если что. — Присмотри-ка за ней, а то ещё уснёт, врезавшись во что-нибудь, — и ушёл в другом направлении.

Бинхэ даже не успел как-то отреагировать на замечания этого человека. Только посмотрел в сторону лениво перебирающей ногами Цицню. Красавица, красавицей, а сейчас больше напоминает… а кого? Так смешно идёт, ножками перебирает. Бинхэ хохотнул. И догнал учителя.

Шэнь Циню споткнулась на ступенях, но схватилась за перила.

— Шицзунь! — Бинхэ поспешил подать руку, но Цинцю за неё не взялась. Она медленно подняла голову и сфокусировала взгляд на его лице.

— Смеёшься? — и сощурилась смешно!

— Да! Шицзунь так интересно ведёт себя. Мне нравится, — женщина надулась. — Шицзунь, а вы вспомните наутро об этом? — Бинхэ улыбнулся ещё шире.

— Да! — слишком быстро. Значит, может и не вспомнить.

— Тогда я ещё немного посмеюсь, — и всё-таки взялся за её локоть. Цинцю выпрямилась и посмотрела вдаль коридора. Так, дорогу помнит. Уже хорошо.

— Выпорю, — это что, бурчание?

— Не выпорите, — он стал выше. Догонит Мин Фаня до Собрания точно! И это хорошо: всё меньше нужно задирать голову, чтобы посмотреть на лицо Цзю.

Не выпорет. Никогда так не делала. И не будет. Потому что эта Шэнь Цинцю только самому страшному врагу пожелает. А вот пару ударов ферулы может и перепасть.

— Шицзунь…

— Да?

— А вы ждали меня? — мальчишка! Продолжал невинно улыбаться, а Цицню только покосилась на него.

— Нет, — буркнула и вздохнула. — Я тебя сюда не звала! И вообще, ты должен ещё… — она остановилась, Ло Бинхэ стал чуть ближе. На пальцах что-то посчитали. — Через две недели ты должен был вернуться! — цокнула. — Отлыниваешь? — и наклонилась к нему.

— Шицзунь, я не делал перерыва. И не отлынивал! — сердце обидно кольнуло ещё после полученного ответа. Но если он успокоится и подумает, то расценит всё верно. Заявиться сюда лишнее, он понимал. И всё же Бинхэ здесь.

— Тогда это Мин Фань и Нин Инъин не сказали мне… получат! — и потянула за собой дальше.

Пока они не остановились у расписанных дверей. Тут же Цицню отдала мантии ему, навалила так, что пришлось наклонить голову, чтобы видеть, что впереди. А впереди оказались выделенные ей покои. Довольно простые. Не снимая сапог, Цинцю легла на кровать и больше не шевельнулась. Бинхэ пришлось сначала сложить верхнее ханьфу (тот самый второй слой одежд). Сложил штаны. Чего-то не хватало!

Ло Бинхэ посмотрел на Шэнь Цинцю и вздохнул. Сейчас она уснула на боку, но если начнёт ворочаться, от гуаня будут проблемы. Конечно, неправильно, что он тут самовольничает. Но ведь ничего такого он не сделает!

Шаги тихие. Мало кто способен их услышать. Осторожно снял гуань и распустил пучок. Повернул Цинцю на спину. И сложил руки на груди, задумавшись. Схватился за подбородок, так и стоял, пока думал, как накрыть Цинцю. Но сначала снял сапоги. И всё так медленно, так тихо проделывал. Только закон подлости не сработал. Цицню продолжала крепко спать.

На руки взять — не взял. Однако приподнял сначала туловище, затем ноги, чтобы достать одеяло и укрыть им. Снял осторожно сапоги: нет носков. Так вот чего не хватало с самого начала. А он, дурак, просто тайком подсматривал. Поэтому Бинхэ посмотрел ещё немного на красноватое и расслабленное лицо учителя и пошёл искать носки. Те плавали на водной глади. В голове почему-то сразу возникла картина, как Шэнь Цинцю зашла в воду и поскользнулась из-за носков, а скинув, не потрудилась кинуть на траву. Хотя бы на траву! Пришлось подлететь за ними на Чжэнъяне.

И постирать! Вместе с мантиями.

И высушить!! Всё-таки на Аньдин он познал несколько хозяйственных мудростей в жизни простых заклинателей.

А утром учитель этого не заметит, да? Иначе почему закон подлости не сработал?

Ло Бинхэ даже не заметил, как его самого окружили слуги, набрали ванну, намереваясь помочь, но он отказался. А потом сам не понял, как провалился в сон, но встал чуть ли не с восходом солнца. Потому что последний пик, с которого он вернулся, был Кусин. А там встают именно с лучами солнца. Поиздевался над собой сам: и ради чего?

Как только подступило обычное время пробуждения учителя, Ло Бинхэ решил отнести мантию. Его впустили. По всей видимости, Шэнь Цинцю уже умылась, надела ханьфу. Но глаза оставались закрытыми. Сама она сидела на кровати, а позади неё на коленях стояла маленькая девочка. С чёрными прямыми волосами, заплетёнными в два пучка из косичек. Носик у неё был картошечкой, но в остальном обычные черты лица, не особо примечательные и всё.

— Шицзунь… ваша мантия, — вопрос про дочь едва ли не слетел с языка. Он положил мантию рядом и переглянулся с девочкой, которая была заинтересована новым лицом, но продолжила расчёсывать волосы заклинательницы. Затем поклонился:

— Доброе утро, шицзунь.

— Доброе, — прозвучало несколько недовольно. Но при этом женщина щурилась, как будто болела голова. Похмелье?

— А тебя Ло Бинхэ зовут, да? Лин-эр сказал! Меня зовут Хань Со, — а, эта дочка господина Хань. Бинхэ улыбнулся. Между тем девочка собрала часть волос и закрутила их в пучок на затылке. — Не подашь мне те заколки, — и указала на два серебряных бамбука, связанных цепочкой. И отыскала ведь!

— Конечно, — а ведь раньше ему не доводилось видеть этот знак отличия.

— Спасибо, — но маленькой девочке было всё равно: красивые заколки — и хорошо. Она осторожно заколола волосы на висках. Получилось…

— Шицзунь, а вы помолодели, — хохотнул ученик, а женщина закатила глаза. Девочка взяла и поднесла зеркало, чтобы Цинцю могла оценить её работу.

— И правда! Какая я красавица благодаря стараниям А-Со, — женщина похлопала себя по щекам, довольно улыбаясь.