– Я тоже в этом уверена, – едва слышно произнесла Мэрид, и голос у нее дрогнул.

– А я пообещал лорду Кайси, когда сидел над его телом, что позабочусь обо всех его дочерях, – нахмурился Дикий. – И еще я думаю, что раз ты сама сирота, то должна быть добра к другим сиротам. Умеешь ли ты ходить за детьми, стряпать, прясть, ткать и шить, Мэрид?

– Конечно, – удивленно посмотрела на него девушка. – Я умею все, что положено девушке хорошего воспитания.

– Я могу забрать тебя с собой в Твердыню, – объявил Дикий. – Моя мать, леди Ворон, всю зиму прогостит в замке Оленей. Я остался за хозяина, и со мной девчонка Финела, дочь покойного Эннобара. Мы неплохо ладим, да и служанок у меня полно, но все-таки ей не хватает наставницы. Ее пора сажать за женскую работу, но мать забрала с собой всех своих леди. Поедешь со мной присматривать за малюткой? Взамен я вместо лорда Кайси дам за тобой хорошее приданое и найду тебе хорошего мужа.

Мэрид во все глаза уставилась на него. Робкая улыбка осветила ее лицо.

– Поеду! – выдохнула девушка, складывая руки на груди.

– Только вот этого не надо, – скривился Дикий. Раз едешь, то и говорить тут не о чем.

На следующий день из ворот замка Лиственниц вылетел серый конь с густой черной гривой и развевающимся по ветру пышным хвостом. Дикий вез в седле счастливую Мэрид, закутанную в теплый плащ из зеленого сукна, отороченного куньим мехом. Серые глаза девушки ярко блестели, и она доверчиво прижималась к груди Ворона, лишь изредка выглядывая из капюшона, чтобы полюбоваться заснеженным миром вокруг.

Уже при свете звезд копыта коня прогремели по обледенелым доскам подвесного моста, и скоро Дикий снял Мэрид с седла и опустил на землю перед дверями замка. Им освещали дорогу фении с факелами. Дикий велел принести ему ужин, а Мэрид проводить в приготовленные ей комнаты, смежные с комнатами Финелы.

Но перед тем он придержал девушку за локоть и сказал негромко, вглядываясь в ее лицо:

– Знаешь ли ты, что со мной здесь живут еще два брата?

– Да, – ответила Мэрид. – Одного из них я видела, когда он вместе с тобой, лорд Ворон, приезжал к нам в замок.

– А как звали его, знаешь?

– Лорд Красный Ворон.

– Почему его так зовут, как думаешь? – наклонился к ней Дикий.

– Думаю, за цвет волос, – пробормотала Мэрид.

– Точно, – ухмыльнулся Дикий. – К рыжим тут относятся иначе, чем везде. Здесь никто не считает их колдунами. С тобой будут держаться по-доброму, даже если ты не будешь прятать свои косы.

Мэрид расцвела в улыбке, но тут Дикий наклонился к ней еще ниже, больно стиснул локоть и произнес низким, почти угрожающим голосом, преобразившись так, что девушке стало страшно:

– Мэрид, я скажу тебе еще кое-что. Надеюсь, ты девушка умная и все усвоишь. Я человек грубый, особенно к женщинам. Но ты – дочь лорда Кайси, и я ни в коем разе не хочу тебя оскорбить или обидеть. Однако ты и сама должна себя блюсти – пореже попадайся мне на глаза, не заговаривай со мной без нужды и не тряси передо мной своим задом, а то спьяну я бываю несдержан и могу забыться. А этого никак нельзя допустить, иначе на том свете лорд Кайси мне в лицо плюнет. Поняла, про что я?

Он встряхнул девушку так, что у той мотнулась голова.

– Да, – испуганно пролепетала Мэрид.

– Хорошо, иди, – подтолкнул ее Дикий.

Уходя, Мэрид не удержалась и обернулась – Ворона уже не было. Сутулая служанка поманила Мэрид за собой, показывая дорогу.

Дикий быстро поел и, сердито отпихнув ногой Серого, отправился к себе в башню. Ступив на крутую винтовую лестницу, он вдруг замер, вскинув голову, и посветил наверх факелом. На него сверху вниз смотрел Младший Ворон.

– Милый братец, – хохотнул Дикий. – Никак ты по мне соскучился?

– Вовсе нет, – холодно ответил Младший. – Век бы тебя не видеть. Но я хочу знать, почему уехала мать и что за стройку ты тут затеял.

Дикий улыбнулся и вдруг одним прыжком перемахнул через несколько ступенек и встал вплотную к Младшему, высоко поднимая факел.

– Мать решила увезти малышку Диорвел туда, где потеплее, а тебе я советую поохотиться в лесу, говорят, куниц в этом году столько, что сами с елок падают, – вкрадчиво сказал он. – Что до стройки, то пока я – старший, и я решаю, как распорядиться Твердыней.

– Ты не старший, – твердо взглянул ему в глаза Младший. – Мудрый и Гордый, да даже Красный – все они по рождению стоят перед тобой.

– Да? – сделал удивленные глаза Дикий. – Правда? А я-то уж и забыл, спасибо, милый братец, что напомнил. Но только не подскажешь ли, а где же наши старшие братья? А? Где они все? Кто из них сейчас в замке?

Младший молчал.

– Их нет, – перестал улыбаться Дикий. – А пока их нет, старший здесь я. И мне очень жаль, что из всех братьев со мной остался самый бесполезный – ты. Поэтому не путайся у меня под ногами. Я знаю, что делаю.

Дикий хотел было пройти, но Младший загородил ему дорогу и сказал, еле сдерживаясь, прямо в лицо:

– Ты возомнил себя хозяином гор, но ты просто грубая скотина. Никогда тебе не быть таким, как наш отец Аодх, и даже вполовину таким, как Старший Ворон.

– Я и не помышлял о такой высокой чести, – прошипел Дикий. – Уйди с дороги, не то я из тебя пыль выбью, как в детстве.

– Ты оскорбил гостью, женщину, которая спасла жизнь нашему брату! – крикнул Младший. – Я сам тебя сейчас с лестницы спущу!

Братья злобно смотрели друг другу в глаза, казалось, еще секунда – и они сцепятся. Но Дикий вдруг расслабил плечи и покачал головой.

– Ты прочитал слишком много сказок и легенд, милый братец, всю голову себе романтикой забил, да еще девчонка эта твоя…

Младший стиснул кулаки, но Дикий подался вперед, схватил его за шею свободной рукой и притянул к себе.

– Послушай, – почти прошептал он, кривясь и прикрывая глаза. – Мы не были дружны. Ни мы с тобой, ни все семь братьев Воронов. Но кровь не вода, а «брат» не пустой звук. Я понял это, когда Старшего подняли на копья в той проклятой битве. Да, мы, младшие, почти не знали его, но у меня словно сердце в груди лопнуло, когда я понял, что он мертв. Я ненавижу Бреса. И не хочу потерять еще хоть одного брата. Гордый ушел за горы, Мудрый исчез, и никто не знает, где он. Красный сидит у моря и неизвестно, когда мы с ним свидимся. Белый, возможно, тоже мертв. Только мы с тобой остались в гнезде. Не смотри на меня, как на врага. У нас с тобой одна кровь и одна цель – сохранить Твердыню, отвоевать Таумрат и вырвать у Бреса сердце из груди. Прошу тебя, не мешай мне. И не осуждай, даже если тебе поперек души то, что я делаю.

Младший молчал, только судорожно сглатывал. Когда рука Дикого разжалась, он медленно спустился вниз по ступеням мимо брата.

– Я уеду на зимнюю охоту, – сказал он, не оборачиваясь. – Пошли со мной фениев, чтобы доставлять дичь в замок.

Ангус стоял, обняв себя за плечи, и смотрел, как двое дюжих стражников пытаются вытянуть застрявшую телегу из лужи. Вокруг бегал фуражир и ругался последними словами. Ангус не обращал внимания – он уже привык к брани. К холоду и голоду привыкнуть было сложнее. Живот сводило, голова горела.

Ангус хотел есть – так, что слюна казалась горькой. Вчера вечером старая Нэнни притащила какие-то объедки – плесневелые корки и кусок соленого рыбьего хвоста – и силком запихнула ему в рот, бормоча и сюсюкая. С тех пор Ангусу не удалось перехватить ничего.

Ангус был ей благодарен, но все равно в глубине души ненавидел. Да, Нэнни спасла его, заботилась о нем, кормила в ущерб себе, но она была полоумная, грязная, воняла сладкой тухлятиной и думала, что он – ее сын. Это злило мальчика сильнее всего.

Убедившись, что Ангус понимает всю опасность своего положения и не будет кричать о том, что он – сын Старшего Ворона и рваться во дворец, она начала брать его с собой на улицу. Старуха просила милостыню и рылась в кучах мусора, а Ангус ходил за ней, трясясь от холода и боясь потеряться.