– Хороша, – выдохнула я, критически оглядев себя в зеркале.

Я никогда не считала себя красавицей, но парни заглядывались. Да и подруги говорили, что я идиотка и ничего, кроме учебы вокруг не вижу, даже того, чем меня наделила природа. Фигура, как фигура. Ничего особенного. Правда, и ничего лишнего. Генетика у меня интересная, а питаться вредной пищей я не так часто себе позволяла, чтобы комплексовать по поводу лишних сантиметров, или, упаси Боже, килограмм. Прошли уже те времена, когда аппетитные формы порицались и подвергались насмешкам. Лицо, как лицо. Густые темные, даже черные брови, такие, что мне все подруги завидовали, мол красить не надо, на коррекцию ходить не надо. Глаза большие, зеленые, тоже обычные, как по мне. Губы красивые, с этим я соглашусь. Чуть полноватые, с ярко выраженным контуром. Кожа… Так кожа тоже заслуга генетики: у нас в роду прыщавых не было, как и с конопушками. Обычная кожа. Волосы…

А свои темно-русые и густые волосы, стянутые в безобразный узел резинкой, мне еще предстоит высушить и привести в порядок!

Время!

Бус недовольно терся о мои ноги, фыркая на жужжащий фен в моих руках, и я принялась проводить с ним очередную разъяснительную беседу:

– Бус! Котяра ты наглая! Если сделаешь свои делишки опять Максу в обувь, я тебя на балконе закрою! Понятно?

Даже для правдоподобия погрозила ему пальчиком, но тот вряд ли меня понял. А вот я проверила его лоток, ткнув в него тоже пальцем, пригрозив:

– Не смей! Нельзя ссыкать в обувь!

– Мяяау…

– Ну, будем считать, что это значит, ты меня понял.

С этим определенно нужно что-то делать. Я уже подумываю показать Буса ветеринару. Это же ненормально, что кот в обувь свои дела делает? Ненормально! И самое обидное, ведь в обувь Макса . Мою не трогает. А его, как убрать сразу в шкаф забудем, так и за лоток считает.

А вообще он у меня чистоплотный. И купаться любит, и к лотку приучен, и мараться ему собственно негде.

Может просто ревнует? Мужчина же появился в доме.

Стук в дверь раздался, когда я рассматривала конечный результат своих сборов в зеркале. Ничего не стала делать с волосами, просто высушила их и выровняла. Да и не успела бы я что-то грандиозное сделать на своей голове. А вот платье мне начинало нравиться все больше и больше. Вот чем дольше себя в нем разглядывала, тем больше мне нравилось это платье. Черная ткань мерцала золотом, придавая образу действительно космический вид, сияла в свете лампы. Скромный крой спереди: под самое горло, облегающий мою фигуру до бедер и ниспадающий до самого пола, создавал впечатление эдакой скромницы. Но вот сзади… Сзади платье спускалось с плеч на тонких серебристых вставках и переходило в безумный вырез почти до самого копчика, полностью оголяя спину. Разумеется, лифчик под это платье не был предусмотрен, как и вообще нижнее белье. Но я не смогла побороть себя, хотя бы трусики, но надела под это платье, ссылаясь на традицию, а не на свою излишнюю неуверенность.

Короткий вдох. Распахнула дверь и нерешительно застыла на пороге, позволяя своему мужчине себя как следует рассмотреть. А сама, ничем не уступая ему, разглядывала его. Модная стрижка с выбритыми висками, джинсы, рубашка. Уже такое родное добродушное лицо, что захотелось пищать от восторга и переполняющих меня чувств. Зеленые глаза, сейчас распахнутые в восхищении. Ямочки на щеках от теплой улыбки на любимых тонких губах. Нос с небольшой горбинкой, что ничуть его не портило, а только добавляло к его образу своеобразного шарма.

Он у меня спортсмен. Боксер. Но это так, хобби. А вообще, он врач. Большой, под два метра ростом и с широченными плечами врач…

– Проходи… Не стой на пороге, – я отступила в сторону, не решаясь повернуться к нему спиной, и продемонстрировать тем самым изюминку своего платья. – Ты хоть поспал с дежурства?

– Да, малышка. Ты у меня такая заботливая. Из тебя выйдет идеальная жена… Я уже сам себе завидую…

Я вспыхнула от такой похвалы. И от рук Максима, которые, отбросив прядь моих волос, нежно погладили щеки, притягивая к себе. Поцелуй выбил весь воздух из легких. Я с трудом отстранилась, и то, лишь вспомнив о курице, которую уже следовало было бы проверить.

– Невероятно выглядишь, – выдохнул он, пытаясь вновь притянуть меня к себе.

– Там… Курица… В духовке.

– Ах, ну если курица… – шутя, он чмокнул меня в нос и, разувшись, наконец-то прошел на кухню.

Ну вот. Опять забыл убрать обувь. От Буса ее лучше теперь прятать. В шкаф он пока, слава Богу, еще не научился забираться.

– А какая у меня невеста хозяйственная… Столько всего наготовила… Ммм… Если бы мог, сделал бы тебе предложение еще раз…

Я слушала это, убирая обувь в шкаф, и витала где-то в облаках, до нельзя счастливая, до нельзя окрыленная.

Когда я щелкала пультом от телевизора, чтобы включить ежегодную пламенную речь нашего президента, Максим обошел меня сзади, да так и застыл.

– Ксюша… – не нужно иметь глаза на затылке, чтобы знать, как он сейчас удивлен. Шумный вздох приятным дыханием обжег шею, когда он придвинулся ко мне почти вплотную. Пальцы скользнули вдоль всего позвоночника и замерли у кромки платья внизу, посылая бойкие мурашки по всей спине. – Ты невероятно выглядишь…

Я наконец-то нашла то, что искала. До Нового года оставалось всего пару минут. Стол накрыт, гирлянда сверкает не только на елке, но и на окнах. Романтика. Президент что-то рассказывает, сыплет пожеланиями и поздравлениями. А я, окрыленная счастьем, медленно плавлюсь от горячей ладони, поглаживающей мою спинку. Захотелось мурчать, как кошке. Сыто и довольно. Аромат хвои и мандаринов…

Бой курантов. Макс опомнился. Бутылка шампанского стрельнула в его руках, низвергнув белую пену в бокалы, стоящие на краю стола.

Наступил Новый год… Мы стукнулись бокалами и пригубили игристое вино, чтобы тут же отставить их и наброситься друг на друга с поцелуями. Я целовала нежно, вкладывая всю свою любовь и нежность в этот поцелуй. Поцелуй Макса был жестким, грубым и властным. От такого контраста в голове зашумело, а ноги сами подогнулись.

– С новым годом, любимая, – прервавшись, выдохнул он. В его взгляде плясали бесенята, а лицо озаряла невероятная улыбка. Я тут же успокоилась и расслабилась, откинувшись ему на грудь.

– С новым счастьем, любимый, – зажмурившись, выдохнула я, уплывая куда-то от аромата его парфюма.

– Как думаешь, сегодня салютов не будет?

– Салютов… – задумалась. – В прошлом году не было. До этого еще находились смельчаки, но с каждым годом их все меньше и меньше. Кто рискнет ночью выбраться к демонам, пусть даже ради салюта? – я нервно улыбнулась.

Шутка вышла никакой.

– Демоны! – зло процедил Макс, крепче прижав меня к себе.

Его ненависть к демонам, сродни моей, нас окончательно и сблизила. Хотя, сейчас так можно говорить о большей части населения земного шара, но мы с ним словно нашли поддержку друг в друге. Мои родители за тысячи километров от меня. Мы виделись в живую шесть лет назад. Потому что преодолеть разделяющее нас расстояние в течении дневного света невозможно. От того еще больнее наблюдать за постаревшим отцом и осунувшейся мамой по видеосвязи. Больно…

У Макса родители вообще на другом конце Земли, в южной Америке. Туда теперь тоже не добраться.

Вот мы и довольствуемся друг другом и преимуществом технологий, позволяющим нам хотя бы видеть близких на экране и слышать их родные голоса.

Иногда меня пробирает просто невероятная злость! Порой мне кажется, что ничего не стоит создать новые маршруты, рейсы самолетов, чтобы люди могли повидаться друг с другом. Ведь в этих условиях, живя бок о бок с демонами, поддержка семьи и родное тепло просто необходимы… Но я ничего в этом не понимаю… И завидую тем, кто живет рядом со своей семьей. Даже тем, кто тратит время с рассвета до вечера, чтобы часов за десять добраться до своих родных. Завидую, и иногда плачу. Знаю, что некрасиво. Просто обидно, что кому-то повезло больше. Мне же за десять часов не проделать этот путь.