– Моя? Нет.

Ларедо тратит очень ограниченное время на кивок. Но сразу же меняется в лице, как будто каждая секунда для него – это банковский чек.

– Нико, зачем вы поместили эту камеру и еще две такие же на деревья в окрестностях Ферруэлы и когда вы это сделали?

– Я сделал? – удивляется Нико.

– На них ваши отпечатки пальцев.

В наступившей тишине Кармела слышит далекий вой сирен и звонки телефонов. Нико Рейноса чешет свежие рубцы и смотрит в пустоту.

– У меня нет объяснений.

Ларедо снова кивает и дает знак полицейским.

– Уведите их. Но сами ими не занимайтесь. Снаружи ждет моя команда: спросите Де Сото. Пусть они поработают.

Кармела едва понимает, что происходит: она видит, как Нико подхватывают под руки и силой выводят из комнаты.

– Это… право… нарушение… – хрипит Нико.

Ларедо впервые открывает зубы в улыбке, но отвечает все тем же вежливым тоном:

– Ему даже в башку не приходит, какие еще правонарушения мы намерены совершить. Скажите Де Сото, что они нужны мне живые и в сознании.

Усатый полицейский хватает Нико за волосы, его тащат к двери.

– Да бросьте вы, Хоакин, – успевает выкрикнуть Нико, поравнявшись с Ларедо. – Я просто медленно говорю… обещаю вам…

– Прекрасно. – Ларедо быстро меняет решение. – Тогда верните сеньора Рейносу на его место, а ее уведите. В ее случае не важно, останется ли она в сознании…

Толстяк, не глядя на Кармелу, тянет ее за локоть, поднимает со стула. Кармела кричит. Стул падает на пол, Нико сражается со вторым полицейским.

– Да вы что, вообще охренели?! – (Его усмиряет захват усатого, придавивший плечо и горло). – Я скажу, мать вашу! Ну хватит! Расскажу все, что знаю!

Ларедо благодушно раскидывает руки – как продавец, готовый принять от клиента оплату в любой форме:

– Я рад, Нико. Так мы потратим меньше времени. Я уже говорил, что мы находимся в ситуации национальной катастрофы. Конституционные гарантии прав и свобод потеряют свою силу через… – Ларедо сверяется с часами. – Через один час. Президент обратится к народу, и будет объявлено чрезвычайное положение. И комендантский час. В Лондоне уже объявили. Так что, пожалуйста, давайте попробуем… как это? «Быка за рога»? Садитесь и рассказывайте.

Нико Рейноса рассказывает, ни на кого не глядя. Кармеле все-таки не кажется, что он по-настоящему напуган. А вот она – да.

– Два дня назад я получил запрограммированное письмо от Карлоса Манделя. Он поручил мне съездить в одно хранилище ценностей на улице Альберто Алькосер, называется бюро «Корбетт». У них там бронированные ячейки. Мандель предоставил мне полный доступ, чтобы я забрал коробку, которую он поместил на хранение незадолго перед смертью. В коробке лежали три видеокамеры, USB-диск и написанное от руки письмо. В письме Мандель сообщал, что он задумал провести посмертный эксперимент в конкретный день и час и если я получил его мейл, это значит, что воплотить задуманное должен я. Задание состояло в том, чтобы разместить камеры в Ферруэле, в точно указанных местах, до шестого сентября, и оставить их включенными.

– Вы были знакомы с устройством IP-камер?

– Это веб-камеры, которым не нужен компьютер. Они сами обрабатывают изображение и отправляют на IP-адрес. Мандель использовал такие для своих экспериментов.

– Как вы узнали, где размещать камеры?

– В коробке лежала подробная карта. Я должен был повесить камеры на ближайших к указанным местам деревьях и направить в определенную сторону.

– А что потом?

– Сегодня я должен был связаться с профессором Кармелой Гарсес и передать ей IP-адрес, записи с камер, а также флешку. Я решил, что это какой-то этологический эксперимент. И выполнил все инструкции. Позвонил Кармеле, она приехала, я отдал флешку и записи. А потом и вы заглянули на огонек.

Ларедо не отвечает на широкую улыбку Нико.

– Вы смотрели записи?

– Нет, – без запинки отвечает Нико. – То есть я начал смотреть, но это же скукотища: лесные поляны и птички.

– Где находится коробка и письмо Манделя?

– Ой. Я их сжег.

– Сожгли?

– Конечно. Мандель написал, чтобы я прочел и сжег, и, кстати, добавил, чтобы я ни с кем это дело не обсуждал. Знаете, что я подумал? Что по замыслу Манделя все лавры должны достаться одной Кармеле. Что он нашел способ поддержать бывшую ученицу…

Толстенькие пальцы Ларедо барабанят по столу.

– Записи на флешке защищены паролем. Какой пароль?

– Понятия не имею.

– Его не было в письме?

– Нет.

Между ответом Нико и взглядом Ларедо повисает тишина. Чем дольше она длится, тем более виновным выглядит Нико. Наконец Ларедо дает отмашку. Все происходит стремительно. Толстый полицейский снова хватает Кармелу за руки. Ладони у толстяка такие большие (или бицепсы у девушки такие маленькие), что пальцы его почти смыкаются, как колодки. Кармела покорно сидит, от ужаса она не может ни закричать, ни позвать на помощь, а художник вновь вскакивает с места:

– Ларедо, мать вашу растак, я говорю вам правду! Правду! – Удар усатого отбрасывает его к стене. На мгновение Кармела замечает во взгляде Нико готовность ответить, неудержимую, как тошнота. Но художник сдерживает себя и вместо удара только потирает лицо.

– Может быть, ты и не соврал, пидор, но сквернословить тебе нельзя, – шепчет усатый.

Кроткий Нико держится за лицо. Он говорит из-под кляпа собственной ладони:

– Делайте с нами что хотите, Ларедо. Я рассказал все, что знаю.

– Разве вы не знаете, что одна из камер засняла некую семью за несколько минут до того, как они были изуверски убиты? – резко спрашивает Ларедо.

– Что? – Лицо Нико – живое воплощение растерянности. – Это… то самое жестокое убийство в Ферруэле… сегодня утром? – Ларедо молча смотрит ему в глаза. – Что за хрень… Откуда мне было об этом знать? Я думал, снимать будут животных!..

– Можно сказать и так. Смотря о каких животных мы говорим.

Еще одна барабанная дробь по клавишам, и на экране появляется новое изображение. Это лицо самого неопределенного пола, какое только видела в своей жизни Кармела, считая и нескольких рок-идолов: светлые крашеные волосы, пирсинг, женский макияж. Строение черепа заставляет предположить, что это все-таки мужчина, но уверенности у Кармелы нет. Красавец или красавица, но в улыбке этих чувственных губ есть что-то недоброе. Лицо показано в профиль и анфас, с номером внизу, как на снимках из полицейского архива.

Нико разом меняется в лице. Он всем телом подается к экрану.

– Вы знаете эту особу? – спрашивает Ларедо.

– Да. – Нико с шумом вдыхает воздух. – Это Логан. По крайней мере, так его называют.

– Так, значит, вы с ним знакомы… – Теперь удивлен и Ларедо – или он хорошо разыгрывает удивление.

– К моему прискорбию, да. Это нежелательное знакомство. На фотографии он уже взрослый, но Мандель был связан с ним и с его бандой лет восемь назад. Они называли себя Стаей, носили маски животных, устраивали ритуалы, вели себя как психи… они были преступники. Но их, кажется, вычислили, а Логана засадили…

– Логан на свободе, – сообщает Ларедо. – Уже год. Мы знаем, что он снова собрал Стаю, есть доказательства, что они похитили семейную пару в Лас-Росас – и, возможно, убили этих четверых из сьерры… Вы и представить не можете, что творят эти чудовища. Мы ищем Логана на земле, на небе и под водой.

– Понятно, – говорит Нико. – Желаю удачи.

– Мандель в своем письме не упоминал о Логане?

– Нет.

Кармела замечает, как переменился Нико. Если поначалу он как будто владел ситуацией и даже обманывал Ларедо, то теперь он так же растерян, как и она сама.

– Вам ведь понятно, Нико, – продолжает Ларедо, – что, когда мы обнаружили камеры с вашими отпечатками, нам стало уже не до шуток.

– Подождите-ка. – Нико до сих пор не может прийти в себя. – Вы имеете в виду, что видите связь между посмертными экспериментами профессора зоологии и убийствами, которые совершила банда преступников?