– Скорее любопытный, – заметил я.
– Даже если так, мне это его качество было полезно.
– Я знал, что ты проводишь исследования разных животных и людей, но не знал, что ты… изучала нас с Эриком, – удивился я.
Аяя рассмеялась:
– Так вы с Эриком один из самых изумительных феноменов на планете, не просто редкое, редчайшее исключение во всём, даже среди предвечных. Мало того, что вы братья, а кровные родственники не бывают предвечными, вы царевичи, а предвечные не родятся в царских семьях, этому возбраняется сама вселенная, ты это знаешь как никто. Бог знает, что бессмертному не следует быть царём… Так что да, я начала с изучения вас как пары близнецов, обладающих необычными признаками, хотелось понять, как вообще это возможно… А дальше… как обычно в таких делах, открылась бездна «звезд полна». Да, структурно вы как один человек, но человек, которого на уровне зиготы разделили надвое. Что случилось в тот момент, из-за чего… Вспышка на солнце произошла, выброс земной энергии, что-то с семенем вашего отца случилось, или мать пережила что-то, некое воздействие… я не знаю, и единственный человек, кто мог бы мне сказать, что было незадолго до вашего рождения – это Вералга, а она помогать мне не станет. Я вообще пока не понимаю, как получились все мы, предвечные, это ещё предстоит разобраться… Но вы с Эриком особенные, даже по меркам предвечных, как я уже говорила.
– А когда ты стала сравнивать наши с тобой клетки? – спросил я, удивляясь, как много я, оказывается, не знал о том, чем она занимается.
– Да вообще-то это произошло случайно. Я увидела, что ваши с Эриком настолько похожи, это показалось удивительно, тогда и стала смотреть остальных предвечных, подумала, быть может, это общая особенность для всех нас… А с кого начать? С себя и начала. Брала кровь у себя, и случайно капнула в чашку Петри, где был твой материал, такая глупость… себе-то неловко, не делаю так больше… Ну, а раз напортачила, подумала, дай взгляну, как, похожи наши клетки крови, как у вас с Эриком или… пока пластырь на ранку наклеивала да микроскоп ставила, знаешь что произошло? Капли потянулись друг к другу. Сообрази, к краю капли выстроились, и псевдоподии вытянули. Наверное, если бы не высохли и остались так, то слились бы капли, а расстояние было не менее восьми миллиметров от одной капли до другой. При том, что твоя кровь была разведена цитратом, почти клеточная культура, не чистая, конечно, но… И не похожи нисколько, только ваши с Эриком клетки не просто похожи, а близнецы, будто от одного человека, больше нет такого сходства ни у кого и ни с кем. Но моя кровь потекла к твоей, а твоя – к моей. Вопреки законам биологии, физики, вопреки всему, клетки крови двинулись навстречу, будто что-то сообщило им движение, как в сосудах, когда толкает сердце, а тут на стекле… Больше никогда такого я не наблюдала, как я уже сказала. Явление необъяснимое. И… даже ещё больше скажу – если записать вибрацию наших клеток вблизи друг друга и перевести колебания в звук, получается мелодия. Вообрази, я ради забавы сделала это на компьютере, звучит…
– Звучит… И… какая мелодия? – рассеянно спросил я, пораженный до глубины души, я предположить не мог, что такую эфемерную вещь как чувства, оказывается, можно увидеть, и даже записать в виде мелодии. Не придуманную одарённым музыкантом, а пропетую твоим собственным телом. Или душой, что поёт в каждом атоме тела.
Аяя улыбнулась, качнув головой.
– Так они разные. Всякий раз ставь рядом культуры твоих и моих клеток и записывай возникающие колебания, и всегда мелодия, и всегда разная. Разные высоты колебаний, длина волны, ну и тому подобное. Захочешь, дам тебе послушать…
– Что ж ты мне… мне, физику, не сказала?
– Никому не говорила, боялась, на смех поднимут.
– Какой смех, если… Поразительно, увидела такое о нас, и… и молчала.
– Вот, говорю. Об этих колебаниях я недавно узнала, доказать ещё надо было, убедиться. Поначалу думала – морок.
– Яй… что ж тогда… – я не мог понять, почему тогда, когда она получила, необъяснимые, правда, но подтверждения того, что мы предназначены друг другу, даже созданы друг для друга, почему она так настойчиво не хочет быть со мной…
– И ещё больше скажу тебе. Биохимические процессы у предвечных такие же абсолютно, как у всех людей. Но при смешении клеток твоих и моих появляется флуоресценция. И еще слабое, но фиксируемое радиоактивное излучение. Рентген двадцать-тридцать не больше, что есть у всех предвечных, но при смешивании наших клеток оно усиливается, единиц на десять. Клетки, точнее атомы, возбуждают дуг друга каким-то образом и… Словом, ты, физик, найди этому объяснение.
– Объяснение… я найду… Но, Яй… Даже если бы всего этого не было, если бы… Чёрт с ней, с наукой, не знал я, но разве это всё меняет что-то? Разве я меньше любил и хотел тебя? это только так… доказательство, ещё одна звезда на небе… Но… тем более теперь, когда ты… почему ты не хочешь быть со мной? Это же… – мне не хотелось говорить: это же так глупо теперь сопротивляться, тем более что даже структурно происходит что-то необъяснимое, что связывает нас, но я не стал договаривать, чувствуя, что она скажет сама
Она встряхнула волосами, они, свободно расчёсанные, тяжёлыми волнами плеснулись по спине. И сказала, словно размышляя сама с собой:
– Потому что… потому же, почему сбежала от тебя тогда, почти две тыщи лет тому. Не потому что ты в раж вошёл и сутки не унимался в ненависти и злости, в дурной страсти, не любовной, но злобной… будто убить хотел, да хуже, затоптать… не в любви, а в её ложной уродливой личине…
Она опустила голову, и хорошо, что не посмотрела на меня в этот момент, со стыда я готов был сгореть теперь же, можно было бы забыть, что я творил с ней тогда, как я… Я всё помнил, как и она, каждый миг, я забыл бы, да не мог. Всё, что было с ней, каждый день, все тыщи лет вместе и всё, что было, я помню всё. И всё, что было в те последние наши двести лет вместе, всё… не хотел вспоминать, потому что ненавидел себя, потому что отвращение к себе душило меня, но я помнил… Что было отдельно от неё – нет. Ни жён, ни городов, ни того, что я делал, по каким улицам ходил… Только то, что было у нас вместе с ней…
Она вздохнула и заговорила снова:
– Вовсе не потому я убежала тогда, я говорила. Не от обиды, не от слёз и унижения… Не от тебя… не сердилась я и тогда. Не в том было дело. Не в тебе, ты таков, какой есть, и тогда, те годы, впуская в свою душу всё больше адского яда, ты всё равно оставался собой. Я ушла, чтобы самой… самой не раскрыться Аду. А я встала на грань этого тогда. Я поняла, что наслаждение тобой во мне тоже переходит в ненависть и отвращение, ещё капля и возврата не будет. И я не могла потерять искры, что живила меня, единственное, что не пускало во Тьму. Что мне было бы в этом мире, если бы я перестала любить тебя? Именно этого я и боялась и боюсь больше всего – перестать любить тебя. Перейти черту, за которой любовь вырождается в пресыщенное отвращение. Диавол именно этого и хочет от меня. Только потому я ещё не Его, что всё так же люблю тебя, и моя кровь стремится к твоей…
– Яй… – я потянулся к ней.
Я понял, сейчас я хорошо понял, о чём она говорит, я не мог понять всё это время, чувствовал излучение любви от неё и не мог взять в толк, почему вопреки этому, она не хочет быть моей. Я как последний идиот, думал, она просто наказывает меня по-женски. Господи… Аяя никогда не была примитивна.
– Яя… – я коснулся её руки. – Яй…
Но она отодвинулась от меня.
– Это… Ар… всё, что я сказала, ничего не меняет. И сказала для того, чтобы ты понял. Мы дошли с тобой до черты, до границы. Точка в предложении, окончание книги.
– Да нет же! Смерть и то не конец, а ты…
– А у нас конец. Услышь меня, наконец!
– Да я слушал! – воскликнул я. – Я полдня тебя слушал. И услышал, и я понял. И прощения просить не за что уже, ты сама всё поняла… Может быть, в первый раз до конца понял, что случилось в ту ночь, когда ты бросила меня и сбежала… Я понял, что ты… Не от меня бежала тогда. И спасалась после не от меня… Послушай, Яя, ты права. Ты… я знаю, что такое спасаться от Него. Я… Но не обо мне теперь речь… Я вот, что хочу сказать… Мы живы, мы родились друг для друга. Ну пусть я… урод, который не всегда способен ясно мыслить, но… ты всё равно меня любишь. Мы с тобой… Ты – женщина, я – мужчина, и для чего мы годы, столетия проводим врозь? Для чего ты толкаешь меня искать проклятого этого секса на стороне?
