«Ты все равно не стала бы его есть, – ответила я, ткнув подругу в живот. – Это всего лишь танец, Сабина. Просто еще одна часть обряда посвящения. Когда я закончу, то стану Перевозчицей. И только это имеет значение».

«Только это имеет значение», – напоминаю я себе, а затем вновь начинаю кружиться, чтобы продемонстрировать Бастьену свою красоту.

Я обвожу рукой свое лицо, скольжу тыльной стороной ладони по горлу, груди, талии, бедрам.

«Ты предлагаешь свое тело, – объясняла Жизель. – Демонстрируешь свою фигуру, красоту лица, силу своих рук и ног».

Я слегка приподнимаю волосы на затылке, а затем пропускаю сквозь пальцы, чтобы Бастьен рассмотрел их каштановый оттенок, блеск локонов, волны прядей и длину.

В его глазах полыхает огонь, от которого у меня перехватывает дыхание.

Это всего лишь танец, Аилесса.

Я закрываю глаза, стараясь не думать об этом. И представляю себя в этом же платье для обряда посвящения, но не на Кастельпонте, а на мосту души. В моих пальцах крепко стиснут посох, а рядом стоят сестры Перевозчицы. На другой стороне моста, перед воротами Преисподней и Рая мама играет на костяной флейте, соблазняя своей мелодией мертвых. Я веду за собой послушные души и сражаюсь с сопротивляющимися. Я переправляю их в другие миры с той же ловкостью и мастерством, что и Одива. А как только последняя душа пересекает мост и ворота закрываются, она поворачивается ко мне. Ее глаза сияют теплотой, любовью и гордостью, когда она с улыбкой говорит мне…

– Ты закончила?

Я распахиваю глаза. Образ мамы расплывается, и передо мной оказывается Бастьен. Он пристально смотрит на меня, слегка одергивая свою одежду, словно та раздражает кожу.

– Ты сказала, что наступит и мой черед, – подсказывает он, быстро обводя окрестности взглядом.

Это нервозность или нетерпение? Ветер подхватывает его блестящие волосы. И меня пронзает желание прикоснуться к его растрепанным длинным прядям, которые закрывают его уши и заднюю часть шеи.

– Ты мне подскажешь? – спрашивает он, и в его голосе слышны нежные и грубые ноты. – Ты…

Он опускает глаза и отдергивает рукав. Даже в тусклом свете звезд и луны я, благодаря своему усиленному зрению, вижу, как на его щеках расцветает румянец. Его взгляд снова возвращается ко мне.

– Ты не будешь торопиться?

Сердце пускается вскачь. Я начинаю понимать, почему боги выбрали для меня Бастьена. Под морской гладью его глаз таится буря и сила, сопоставимая с моей.

Я откидываю волосы за спину, чтобы скрыть ножны, а затем беру руки Бастьена и кладу их себе на талию. Его прикосновения настолько неуверенные, что я невольно выгибаю бровь. И тут же его пальцы перестают дрожать, а ладони сжимают мое тело, посылая тепло сквозь ткань моего платья.

Я подношу руки к его плечу и провожу пальцами по его скулам, подбородку и носу. Каждое движение и прикосновение имеет четкий ритм, как элементы продолжающегося танца. Я продемонстрировала Бастьену себя, и теперь пришло время посмотреть, что мне может предложить он.

Благодаря соколиному зрению я вижу каждую зеленую и золотистую крапинку в глубине его синих радужек. Я даже приметила крошечную веснушку в нижней части правого глаза. Затем мой взгляд скользит к его губам. Мне хочется прикоснуться к ним, изучить их форму, узнать, насколько они мягкие. Словно это поможет понять, каким окажется его поцелуй.

Шестое чувство, полученное от тигровой акулы, бурлит под кожей от близости с Бастьеном. И оно лишь усиливается, когда я поднимаю руку и скольжу пальцами по изгибу его рта. Бастьен закрывает глаза и опаляет мою кожу теплым дыханием. Приходится призвать все силы, подаренные мне горным козлом, чтобы удержаться на ногах. Мне хочется поцеловать Бастьена, а не просто представлять это. Поцелуй не является частью danse de l’amant, но он же не знает об этом.

Зато Сабина знает.

Она посчитает меня излишне жестокой, если я настолько сближусь с Бастьеном, прежде чем убить его на мосту.

Я опускаю руки на его шею и грудь, и он встречается со мной взглядом. От голода в его глазах нервы гудят все сильнее. А тело бросает то в дрожь, то в жар.

Неужели он предчувствует, чем все это закончится?

Что мой костяной нож пронзит его сердце ради доказательства богам, что я готова стать Перевозчицей.

Продолжай танцевать, Аилесса. Продолжай танцевать.

Прячась за ясенем, я наблюдаю за danse de l’amant, разворачивающимся на Кастельпонте. И с каждой секундой мое сердце колотится все быстрее. Моя лучшая подруга вскоре убьет человека, и я поклялась стать свидетельницей его смерти.

Не зацикливайся на этом кошмаре, Сабина. Подумай о том, что хорошего это принесет. Аилесса станет Перевозчицей. И будет помогать душам умерших найти свой дом в Загробном мире. Они обретут покой… по крайней мере те, кому суждено попасть в рай.

Аилесса забирает одну из рук из ладони своего amouré и медленно поворачивается вокруг своей оси, а затем делает шаг назад. Как только ее спина прижимается к его груди, она поднимает руки в стороны, словно крылья, и обвивает ими его шею. Парень с легкостью подстраивается под ее движения, словно они единое целое. Они выглядят прекрасной парой. От этого вида у меня щиплет глаза, но я старательно сдерживаю слезы. Потому что пообещала себе, что не буду плакать сегодня.

Вместо этого я внимательно рассматриваю парня, который появился через несколько секунд после того, как Аилесса начала играть на флейте. Интересно, боги выбрали его потому, что он оказался поблизости, или он действительно идеально подходящий ей партнер? Брови невольно хмурятся, когда я не нахожу в нем ничего отталкивающего. А все, что с первого взгляда кажется недостатками, оказывается скрытыми достоинствами. Его неловкость выглядит очаровательной, пока подруга кружится вокруг него. А серьезное выражение лица скорее говорит о выдержке, тренируемой всю жизнь.

С неохотой приходится признать, что боги сделали прекрасный выбор. Но от этого сердце щемит еще сильнее. Аилесса всегда готова на все ради меня, а теперь она получила нечто большее, чем еще одна кость благодати. Она получила обещание любви. Встретила своего amouré. А вот у меня, боюсь, никогда не хватит смелости, чтобы собрать последние кости благодати и пройти обряд посвящения.

Внезапно что-то черное мелькает у самого края моста, но мне хватает этого мгновения, чтобы понять, что кто-то спускается к руслу реки. Если это хищник, то его может привлечь кровь, когда Аилесса убьет парня. Я взволнованно прикусываю губу. Мне не следует вмешиваться в ход обряда, но, думаю, это правило распространяется на Аилессу и ее amouré, а не на то, что сейчас произошло.

Повесив ожерелье подруги на ветку, я пригибаюсь и на цыпочках крадусь к берегу реки. Аmouré Аилессы меня не замечает. Он не отрываясь следит за тем, как она кружит вокруг него, скользя рукой по его торсу. Мне следует поспешить. И вернуться на свой пост до окончания танца. К тому времени очаровывающее заклятие костяной флейты спадет, и Аилесса вытащит свой костяной нож, чтобы завершить обряд посвящения. А от меня потребуется это засвидетельствовать.

Туман снова сгущается, пока я быстро спускаюсь по крутому склону. А как только достигаю дна, то тут же осматриваюсь по сторонам. Вокруг удается разглядеть только метра на два впереди, потому что остальная часть русла реки укутана белым покрывалом. Если бы мы отправились на охоту, я бы прихватила с собой лук или кинжал, но в роли свидетельницы я совершенно безоружна. Леуррессы, участвующие в обряде, должны доказать, что искусны сами по себе.

Я осторожно продвигаюсь вперед. Благодать, полученная от саламандры, помогает мне продвигаться по неровной земле. Она также усиливает мое обоняние – способность, которую я чаще всего считала бесполезной. Но сейчас рада и этому. Ведомая запахами кожи, шерсти и легким ароматом пота, я перехожу на другую сторону, откуда доносится тихое ворчание. Звук повторяется снова, но в этот раз сопровождается тихим шорохом. Стоит подойти поближе, как из тумана возникает фигура девушки, сидящей на корточках. Она резко поворачивается ко мне, и ее капюшон слегка открывает лицо.