- Мой нож не пропадал. Вот он.

Девушка открыла пенал. Внутри были аккуратно уложены карандаши и индийская стирательная резинка. На своём месте нашёлся и нож с перламутровой рукоятью. Изабель протянула инструмент Джулиану.

- Вы им точите карандаши? – Он вытащил нож из чёрного бархатного чехла. Лезвие было трёх-четырёх дюймов в длину.

- Это не очень удобно. – Признала она. – Перочинный нож был бы удобнее и безопаснее. Тетушка Кэтрин всегда говорит, что этим я порежусь. Но этот нож принадлежал моему отцу. Это одна из немногих вещей, что остались от него – куда больше продали, когда он умер. У него были страшные долги.

- Кто был вашими родителями?

- Мой отец – Саймон Фонтклер. Его отец и отец дяди Роберта – братья, так что дядя Роберт мне не родной дядя, а двоюродный. Родители умерли от инфлюэнцы, когда мне было три года, и дядя Роберт с тётей Сесилией взяли меня к себе. Они были очень добры. Отец не оставил мне не гроша. У него были все возможности разбогатеть – наполовину законченное изобретение, плантация на Барбадосе – но от них не было никакого толка. Это был слабый человек. – Лаконично закончила она. – Но он был Фонтклером.

Джулиан вернул ей нож.

- Вчера вы не оставляли этот пенал без присмотра между половиной пятого и шестью вечера?

- Нет. Он был при мне, когда я была в саду, и когда вернулась в дом. Никто не смог бы воспользоваться моим ножом, чтобы убить эту девушку. Кроме меня, конечно.

- Мисс Фонтклер, если вы видели или слышали что-то, из-за чего кого-то из членов вашей семьи можно было бы заподозрить в убийстве, вы бы рассказали об этом? – Прямо спросил Джулиан.

Изабель стойко выдержала его взгляд.

- Нет, мистер Кестрель, не рассказала бы.

Глава 18. Показания Дика Фелтона

Вернувшегося в дом Джулиана позвали в кабинет сэра Роберта. Судья рассказал, что поиски в комнате, где нашли тело и вокруг, не дали ничего интересного – не было следов борьбы, ничего не украдено, не нашлось никакого намёка на то, как девушка или убийца попали в Беллегард. Сейчас поиски расширили на весь дом.

- Есть новости от Синдерби? – Спросил Джулиан.

- Нет, но он скоро должен вернуться и доложить, узнал ли что-нибудь от соседей. Наш пастор и его супруга недавно были у меня. Они сказали, что новости уже разнеслись по Олдертону и, конечно же, вызвали огромный переполох. Дай Бог, чтобы мы сумели быстро найти преступника и положить конец панике и этому болезненному любопытству.

«В искренность этой молитвы я верю. – Подумалось Джулиану. – Он и правда не может поверить, что виновным может оказаться кто-то из близких».

Сэр Роберт протянул Кестрелю большой лист пергамента.

- Роулинсон сказал, что вы хотели получить план дома. Вот чертежи нового крыла, что построили при моём отце. Архитектор сделал наброски и главного дома, и крыла прислуги, хотя их тогда не обновляли.

Джулиан разложил на столе планы первых этажей всех частей дома – главного дома, крыла прислуги, что примыкало к нему, и нового крыла, что отходило от угла главного дома. Точно же так Кестрель уложил чертежи вторых этажей. С высоты птичьего полёта Беллегард выглядел странно и непривычно. Большие и внушительные помещения, вроде холла и зала казались маленькими квадратиками, а комнатушки, вроде секретарского кабинета, напротив, будто были больше положенного.

- Я не могу представить, как кто-либо мог пройти через парадные двери и остаться незамеченным. – Сказал Джулиан. – Здесь негде прятаться – каретный двор, дорога, лужайка перед домом. На пути через сад и оранжерею больше мест, где можно укрыться, но лучше всего тайно проникнуть в дом через двор с липами или огород. – Он указал на небольшое пространство у задней двери. – Я думаю, эту комнату используют как приёмную для торговцев.

- Да. Торговцев и всех, кто приходит по какому-то делу в крыло прислуги.

- Кажется, она расположена прямо под кабинетом Роулинсона, что совсем рядом с моей старой комнатой. Так близко и так далеко.

Сэр Роберт кивнул.

- Любой, кто стоит у задней двери, может поднять глаза и увидеть вашу комнату, но чтобы попасть в неё, ему придётся либо вскарабкаться на стену и влезть через окно, либо пройти через заднюю дверь, преодолеть всё крыло прислуги, служебный коридор, пересечь холл и подняться по главной лестнице.

- Вскарабкаться по стене – это интересная мысль. Непохоже, чтобы кто-нибудь забирался на дерево, что растёт у окна – на земле там ни единого следа. Но под окном, в нескольких футах от стены – мощёная дорожка, на которой не останется ли следов, ни отметин от лестницы. Конечно, трудно представить себе преступника, что оказался настолько дерзок, что принёс с собой лестницу среди бела дня, даже когда все слуги ужинали, а члены семьи были кто в доме, кто в округе. Кроме того, если лестница была, то куда она пропала? Убийца не мог слезть по ней обратно, ведь окно было заперто изнутри.

«Вы можете думать об этом, что угодно. – Подумал он. – Но вывод напрашивается один. Убийца был кем-то из обитателей дома – кем-то, кто мог тайком впустить девушку, привести в мою комнату и убить, а потом заняться своими делами, как ни в чём не бывало. Чтобы попасть в дом извне, совершить убийство и раствориться без следа, нужно быть или акробатом или фокусником».

- Мистер Кестрель!

- Да, леди Тарлтон?

- Я хотела поговорить с вами. Пойдёмте в библиотеку.

Внутри она повернулась к Джулиану лицом – голова высоко поднята, голубые глаза сверкают.

- Мой брат рассказал мне, что вы собираетесь играть в полицейского, вторгаться в нашу жизнь и задавать оскорбительные, возмутительные вопросы. Я не знаю, в каком притоне вы могли нахвататься таких манер, но воспитанные люди, пребывая в гостях в чужом доме не будут обвинять хозяев во лжи и совершении чудовищных преступлений.

- Я никого не обвинял. Я просто задаю вопросы. Некоторые ответы, что я получаю, делают общую картину менее ясной. Из-за этого я вынужден задавать больше вопросов – и я знаю, что тем самым рискую стяжать себе репутацию очень неприятного гостя.

- Вы не просто задаёте вопросы, мистер Кестрель! Прошлым вечером вы практически обвинили меня в прямой лжи.

- Я был озадачен тем, что вы рассказали. Это не хочу сказать, что вы лжесвидетельствовали.

- Лжесвидетельствовала! Как вы смеете!

- Леди Тарлтон, прошу прощения, если оскорбил вас. Поверьте, если бы на кону не стояли жизнь моего слуги и моя честь, я бы с радостью поверил вам на слово и не посмел бы грубо задевать ваши чувства.

- Вы льстите себе, мистер Кестрель. Уверяю вас, мои чувства вне власти такого надменного выскочки как вы. Я не знаю почему вы решили, что должны вмешаться в расследование. Почему вы не дадите Синдерби и особым констеблям заниматься им? Ради чего мы вообще назначаем их, как не для того, чтобы они делали необходимую, но неподобающую работу, до которой джентльмену и в голову не придёт опускаться?

- Если я вижу, как человек тонет или гибнет под копытами лошадей, я не спрашиваю себя, подобает ли джентльмену прыгнуть в реку или отогнать лошадей.

- О, я понимаю! Мы, стало быть, должны почитать вас как героя.

- Я не это имел в виду! – Кестрель был уязвлён. Он собрался, унял гнев и улыбнулся.

«Туше^[39], леди Тарлтон. – Признал он. – Но поединок ещё не окончен! Защищайтесь!»

Когда Джулиан снова повернулся к своей собеседнице, его взгляд задержался на цепочках, что та носила на поясе. Кестрель вспомнил, что они были у леди Тарлтон и вчера – ещё до того, как она переоделась к ужину. Пять тонких цепочек, каждая оканчивается кольцом, на котором видит какая-нибудь мелочь – сумочка, коробочка для напёрстков, подушечка для булавок, изящная записная книжка.

- На что вы смотрите? – Требовательно спросила она.

- Я только что заметил, что одна из ваших цепочек пуста. Это та, на которой вы носите ножницы для вышивания?