– Он заказывает столик в ресторане и приглашает моего друга Джорджа пообщаться с русским журналистом, – переводила мне Навбахор суть телефонных переговоров Бэна.
Если мне сейчас признаться, что к журналистике я отношения не имею, наверно, это ничего бы не изменило. Ладно, хрен с вами. Да и жрать охота, если честно. А кабинетик-то у вице-президента не ахти. У моего бывшего главного редактора больше. К тому же здесь царил ужасный беспорядок, с которым как-то не вязалась должность моего нового «друга». Правда, несмотря на хаос в кабинете, глазу зацепиться было не за что, и мне стоило больших усилий делать вид, что я с интересом оглядываюсь по сторонам, чтобы не встречаться взглядом с Бобби. Пацан следил за мной, как за обезьяной в зоопарке, боясь упустить забавную позу для удачного фотоснимка. Навбахор тоже молчала, когда ее не спрашивали, – вот что значит выучка. Интересно будет посмотреть на ее американского дружка – ценит он или нет, какой диковинный плод послушания занесло ему шальным ветром из Узбекистана.
Несколько напряженную обстановку разрядило появление невысокого светловолосого парня лет 28-30.
– А мне сказали, тут русский, дай, думаю, зайду, – приветливо сказал он.
Очень приветливо сказал. Как-то даже слащаво. Либо голубой, либо стукач, либо я ни хрена не понимаю в людях. Абсолютно открытое лицо, прямо-таки нараспашку – как будто он тебя заранее любит в любом виде и готов помассировать тебе ноги после двух минут знакомства.
– Ярослав, – назвала его имя Навбахор (кстати, не очень приветливо – наверно, все-таки стукач).
– Егор.
– Давно здесь, Егор? – тут же приступил к допросу Ярослав, улыбаясь во весь рот.
– Неделю.
– И долго еще будешь оставаться?
– Неделю.
– Слушай, нам нужно обязательно встретиться, пообщаться – я так соскучился по бывшим соотечественникам!
Я его восторгов не разделял и постарался уйти от ответа в надежде, что Бэн оторвется, наконец, от телефона. Но Бэн все еще с кем-то разговаривал, а у Ярослава оказалась мертвая хватка.
– Вот мой телефон, – сунул он мне визитку. – Звони в любое время. Может, завтра? Ты в какой гостинице остановился (все-таки голубой)?
– Гавернор.
– Слушай, круто! – продолжал истекать умилением Ярослав. – А что у вас за программа (или стукач)? Так как насчет завтра?
– Завтра…
«Я буду занят». – не успел я сказать, как в дверь ввалился новый гость – улыбчивый, как Ярослав, китаец, но явно не голубой.
– Ай хэд э рашн хиа, – сказал он, тут же протягивая мне руку.
– Здесь мало русских? – поинтересовался я у Навбахор.
– Много. Но почти все уже американцы, а ты гость. Настоящий смачный русский из страны, где убили Пола Хлебникова, а террористы захватывают заложников сотнями. При этом вы по-прежнему пьете водку, а вашего президента Путина в мире побаиваются, – очень грамотно пояснила Навбахор. Даже не ожидал от нее такой ясности изложения.
– Да-да, – тут же встрял Ярослав. – Мы для них все еще дикари. Хотя я – американский гражданин. Мне просто интересно, как и что там происходит, так сказать, на низовом уровне. Как журналист ты наверняка в гуще событий. Правда, ты не очень похож на журналиста – слишком могучий, слишком… – закатил Ярослав глаза, мечтательно подбирая вкусное слово. (Голубой стукач – экстремальное сочетание.)
– Э-э, – вклинился в паузу китаец. – Я жил в Шанхае. Когда я жил в Китае, наши отношения с Россией были не очень хорошие.
– С тех пор, как вы уехали, они значительно изменились в лучшую сторону, – брякнул я из вежливости.
– Уот? – переспросил китаец и посмотрел на Навбахор.
Навбахор посмотрела на меня.
– Что конкретно его интересует? – перефразировал я себя.
– Мне интересно, как сейчас развиваются отношения России и Китая? – закончил мысль китаец.
– Интенсивно, – коротко ответил я, с не очень теплыми чувствами припомнив китайские барахолки во Владивостоке. – Ну, в смысле, мы стали гораздо лучше понимать друг друга, – добавил я, заметив, что мой ответ китайца не очень удовлетворил.
Уж что-что, а тема Китая меня не интересовала абсолютно. Что он хотел услышать? Что мы очарованы нашими соседями после того, как познакомились с ними поближе, а китайское искусство выше всяких похвал? Да хрен там! У нас деревни голые стоят, а китайские гастарбайтеры снимают в округе по два урожая в год и продают их тем, кто сбежал из деревни в города. Про искусство ваше, кроме праздника дракона, у-шу, кунг-фу, Конфуция и чего там еще – Шаолиня с чаем – я вообще ничего не слышал. Китай для меня – это город Суйфуньхэ, где на километры тянутся оптовые прилавки, между которыми толкаются наши челноки. Челноки едва сводят концы с концами, а Суйфуньхэ растет как на дрожжах.
Жрачка у вас неплохая – что есть, то есть. Ну, а в остальном…Я лично думаю, что в скором времени надо будет сваливать из Приморья как минимум за Урал. Я чувствую спиной ваше дыхание, я вижу огромную биомассу, разбухающую над пограничной линией, я ее боюсь. Вам нужно думать о дополнительных мерах по ограничению рождаемости в стране. Неужели до сих пор никто не понял, что это нечеловеческая плодовитость? Вы – единственная реальная угроза перенаселения. Хочешь, поговорим об этом?
– Егор, а что бы ты хотел посмотреть в Вашингтоне? – опять Ярослав. Но на этот раз вовремя.
– А что у вас здесь есть, кроме Капитолия и Белого дома?
– Бог мой! – театрально воскликнул голубой стукач. – Ты не слышал о наших мемориалах отцам-основателям и смитсоновских музеях?
– Слышал, конечно, – соврал я (впрочем, словосочетание «фаундин фазерс», кажется, мне, действительно, где-то попадалось). – Но что делает иностранец, оказавшись в любой стране? Прежде всего бежит посмотреть на гнездо, где сидят местные боссы. У нас, например, все лезут на Красную Площадь. Про Третьяковскую галерею первым вспоминает всегда гид.
– Хочешь, я побуду твоим гидом?
Я начинаю верить, что у них и в самом деле самая совершенная система защиты прав и свобод граждан как минимум на бытовом уровне. Неужели он думает, что успеет увернуться от меня до приезда полиции, если сделает хотя бы одно движение в направлении моих гениталий? Кажется, думает. Судя по ожиданию в глазах. Ждет чего-то и китаец.
– Джордж уже в ресторане, – кладет, наконец, трубку Бэн.
Слава тебе, яйца. Ну, пойдем, посмотрим, чем вы тут почуете лучших друзей.
***
Полный глюк! На столе одна бутылка вина на пятерых, включая сына Бэна, и по две козьи какашки на тарелках. Обалденное пиршество. В России за такое угощение можно и в анфас получить. Я лично воспринимаю это как издевательство над голодным человеком, а они ничего – радуются жизни и усердно ковыряют какашки вилками.
– Это очень вкусно, – уверяют меня они. – Деликатес. А что любят кушать в России?
– Борщ, картошку с луком и селедочкой, гуляш, котлеты с гарниром, пирожки с капустой, грибами, яйцом… – я захлебываюсь слюной в надежде, что они поймут мои намеки, но, похоже, нарвался на непрошибаемый вариант светского ужина.
– О! – восклицают они. – Это вкусно?
– Очень.
Вино почти тут же разошлось по высоким бокалам, но по их постоянным чоканьям и малюсеньким глоточкам я понял, что продолжения банкета не будет. Возможно, они ожидали, что я со своей щедрой русской душой закажу водки или еще пару бутылок вина, но под козьи какашки я отказываюсь пить наотрез. Кто кого пригласил, я не понял? Несмотря на всю эту бутафорию, Бэн умудрился захмелеть, а захмелев, поминутно цеплялся ко мне с нудными вопросами. Джордж – друг Навбахор – мне не понравился сразу. Не потому, что он друг Навбахор (к ней у меня ничего нет), а потому, что выглядел рядом с ней как последний мудак. Седые виски, лысина – на вид лет 50, не меньше, а сидит в каком-то замызганном пиджачишке и тщательно пережевывает козьи какашки, делая вид, что ему это нравится.
Я лично уверен, что ему это не нравится. Им всем это не нравится. Но кому-то нужно достать кредитную карточку и устроить расколбас. Только вот кому? У одного взрослый сын, которого надо вот-вот спровадить куда-нибудь на учебу, и жена дома, пересчитывающая каждый цент, чтобы отчитаться в конце года по минимуму перед налоговой службой. У другого замызганный пиджачок и молодая любовница, требующая подарков на Рождество и день рождения. И дело тут не в возрасте. Просто в 50 лет мудаком быть уже поздно. Мне еще можно, а ему уже поздно. А если ты мудак, то трахай по интернету пожилых вдовушек, а не суйся к молодым эмигранткам из Узбекистана.
