Накрепко прилаживая к древку стрелы ядовитую иглу жава, Дарый с ненавистью смотрел на храпящего Голеня. В его душе кипело желание убить могучего и безжалостного предводителя пока он спит. Но за такое явное нарушение законов племени полагалась мучительная смерть.

Будучи крайне уродливым, горбун часто овладевал девушками племени вопреки их желанию. Однажды он набросился на девушку Дарыя, пытаясь ее изнасиловать. Девушка крепко треснула его камнем по уродливой башке, и Голень хладнокровно убил ее за покушение на вождя. Вернувшись с охоты и узнав об этом злодеянии, Дарый вызвал горбуна на поединок. Но тот отказался, посчитав унижением сражаться вождю с простым воином, и приказал дружине убить и разделать бунтаря. Лишь счастливый случай помог Дарыю остаться в живых. На становище внезапно напало пришлое племя и многие воины пали в битве с пришельцами. Дарый показал чудеса храбрости и сразил четверых могучих врагов, обретя славу лучшего воина племени. После этого даже вождь Голень не посмел наказывать крамольника за бунтарское поведение и объявил племени, что прощает прошлые грехи храбреца.

Эту вылазку в заброшенный город одобрило на совете все племя. Голень сам отбирал молодых воинов в свой отряд, а когда племя стало настаивать на участии в походе могучего Дарыя, он ничего не мог поделать. Воля племени была священна, и горбун надеялся, что убьет бунтаря в любой подходящий момент.

В полночь караульные должны были меняться, но грохот разбираемой баррикады известил о попытке вторжения голодных жавов. В проем могло протиснуться лишь одно мерзкое чудовище, поэтому у обороняющихся был шанс выйти победителями в схватке с жавами. Воины вскочили и ощетинились копьями и арбалетами. Более всего опасались ядовитых игл, способных пробить даже кожаные и пластиковые латы. Дарыю был понятен механизм стрельбы жавов. Их мощные легкие служили не только своеобразными мехами для поддержки горения очагов, но и с помощью сжатого воздуха чудища могли прицельно стрелять ядовитыми иглами на сравнительно большое расстояние.

На этот раз Лупый промахнулся. Его стрела отскочила от бронированного панциря твари, прикрывшей свой человеческий торс толстой доской. Теперь только копья и топоры могли убить жава. Но тот уже влез в помещение и, не спеша, стал хватать воинов длинными передними лапами и отрывать им руки и ноги. Увидев, что монстра им уже не одолеть, Дарый схватил тлеющую головешку, выхватил из-за пояса топор и, улучив подходящий момент, пока тот занимался расчленением очередной жертвы, прыгнул на широкую бронированную спину. Опалив головешкой безглазую голову жава и поймав момент, когда тот от боли поднял передние лапы, Дарый со всей силушки вонзил свой топор в уже не защищенную розовую плоть чудовища с щетиной смертоносных игл. Жав, издав вполне членораздельный жуткий стон, свалился на неровный пол с частично отодранными досками, где живучую тварь воины стали добивать копьями и топорами, прикрывшись от роя ядовитых игл кусками досок.

Второй монстр, пытающийся протиснуться в узкий лаз, поспешил убраться восвояси. В результате ночной атаки погибло трое воинов, и даже горбун Голень счел потери весомыми. Никак не отметив подвиг Дарыя, строгий вождь приказал разделать тела погибших воинов и жава. Утром предполагалось сложить их в мешки и спрятать в укромном месте. На морозе мясо никогда не портилось и могло храниться до возвращения поредевшего отряда сколь угодно. От волнения Дарый до утра так и не сомкнул глаз и чувствовал себя изможденным. Попыток проникновения опасных тварей более не произошло. Скорее всего, гибель соплеменника у жавов вызывала панический страх, который не могло преодолеть сосущее чувство голода.

Туманным мутным морозным утром отряд двинулся к намеченной цели. Пришлось подбить из арбалетов двух обнаглевших воронов, пытавшихся спикировать на людей. По пути разведчики обнаружили подземный резервуар, прикрытый тяжелой бетонной крышкой. С трудом отодвинув ее, воины сгрузили все мясо в этот, на первый взгляд, надежный схрон. Вскоре развалины остались позади и среди мертвого леса воины увидели длинное приземистое строение на берегу замерзшего озера. Это и была цель экспедиции. От давно заброшенного здания к озеру проходила ветка местами разорванного от мороза стального водозабора.

Прежде чем войти в таинственные развалины, Голень выслал разведчика. Им оказался Дарый, безропотно подчинившийся воле вождя. К счастью, ничего живого в обширном помещении разведчик не обнаружил и подал знак остальным, чтобы двигались к частично разрушенному сооружению. Когда горбун осторожно ступил через широкий проем внутрь древней постройки, его глаза загорелись алчным желтым огнем. Множество зеленых баллонов лежали на полуистлевших деревянных поддонах, и было чему радоваться.

Много циклов назад с помощью именно такой емкости с едким желтоватым газом племя победило своих извечных соперников, скрывавшихся в соседней шахте. Тяжелый газ проник в самые дальние подземные закоулки. Поразив копьями и арбалетами выскакивающих из пещеры обезумевших ослепших людей, воины племени грызунов немного подождали до полного проветривания вражеского становища, и им оставалось лишь собирать трупы задохнувшихся врагов, разделывать и заготавливать мясо впрок, заморозив его в специальном хранилище. Тогда праздник сытости длился целый цикл, а ныне, когда на счету был каждый кусок мяса, можно было рискнуть сразиться с жестоким и коварным врагом племени из другой дальней шахты с помощью желтой смерти.

Погрузив на металлическую тележку два наиболее сохранившихся баллона и проверив поворотом вентилей, что они полны желтоватым газом с резким запахом, воины выкатили ценный груз из полуразрушенных ворот склада хлора. В далекие времена газ предназначался для обеззараживания поступающей в город питьевой воды. Волоча тяжелую тележку, воины направились в родное становище. В случае успешного завершения экспедиции, немногословный, но радостный Голень обещал одарить воинов большими кусками мяса и позволить им насладиться самыми красивыми женщинами племени.

Жужжание в закрытом тяжелыми тучами холодном небе постепенно усилилось и преобразовалось в протяжный свист. Горстка диких людей с ужасом наблюдала за огромной воздушной машиной всемогущих богов, зависшей над их головами. Оцепеневший от страха и благоговения, Дарый почувствовал несколько уколов от дротиков, легко пробивших примитивные доспехи, и обездвиженный рухнул на землю. Сознание не померкло и воину оставалось лишь беспомощно наблюдать, как его спутники валятся на мерзлую землю, сраженные непонятным оружием. Страшная воздушная машина приземлилась, и из нее показались круглоголовые Всемогущие в серебристых одеждах. Быстро собрав обездвиженные тела людей и погрузив их в нутро летающего аппарата, боги заняли свои места, и металлический зверь плавно прыгнул ввысь. Когда существа в серебристых костюмах переносили парализованного Дарыя на борт машины, он успел заметить за прозрачным окошечком шлема человеческое лицо, поняв, что его соплеменники попали в плен не к богам, а к людям. Несчастный пленник не знал, что волны грядущих событий захлестнут его тело и душу и понесут их во мрак неизвестности.

Воевода брезгливо рассматривая по-рыбьи задыхающихся пленников, остановил свой стеклянный взгляд на могучем Дарые, спокойно лежащем на холодном металлическом полу огромного ангара, заполненного летающими машинами. Удивившись, он обратился к своим солдатам:

– Вам не кажется, что этот экземпляр выглядит вполне человеком? Переверните дикаря! Ого! Об этом уникальном случае надо немедленно доложить ее Высочеству. На этого надеть поглотитель, а остальных уродов продезинфицировать и отправить в клети, а то могут свихнуться от избытка кислорода, прежде чем пойдут на разделку.

Сделав укол, снимающий оцепенение, охранники надели на лицо Дарыя поглощающую маску и потащили к душевой, чтобы пленник смыл грязь, въевшуюся в тело с рождения. Вода оказалась теплой и, несмотря на невзгоды, обрушившиеся на могучие плечи воина племени грызунов, стоять под душем оказалось приятным действом. Меховую одежду и латы захваченных в плен дикарей, конвоиры сгребли и сожгли неподалеку странными огненными струями.