Через два часа после захода солнца мне удалось добежать до стен нашего стаба. Я опёрся лапами на массивные металлические ворота и завыл:

– У-у-у у-у-у-у-у у-у у-у-у-у-у!

Караульный, не заметивший, как я подошёл к стене, от такого звука уронил что-то тяжёлое и ойкнул. Сразу несколько лучей прожекторов направились на меня. После шоу с банками и заунывной истории Бублика и Коржа про патроны меня тут каждая собака знала. Ворота отворились, и на меня набросились с расспросами, что случилось, и где Корж. Они уже были на месте нашего боя, и встретили там целую орду заражённых. Разумеется, в живых никого увидеть уже и не ожидали. Я схватил зубами за рукав начальника караульной смены и пару раз дёрнул в направлении от стаба, а затем, вспомнив дурацкую картину, где охотничья собака показывала дичь, попытался воспроизвести стойку.

– Корж живой? – начальник караула взял мою морду и глянул мне в глаза, а я постарался как можно жалобней и утвердительней тявкнуть.

Меня крепко обняли:

– Блохастый, ты же ж псина!

Через десять минут никто не спал, а милитаризованная зона нашего стаба гудела как рассерженный пчелиный улей. Через двадцать минут бронеколонна в составе двух БМП, двух БТР и трёх пулемётных пикапов уже неслась на выручку моему другу. Я указывал направление, опёршись о торпедо, и изображал как мог позу охотничьей собаки, нацеленной на добычу.

Супермаркет мы нашли на рассвете. С моего ухода прошло чуть больше суток. Парни десантировались с брони, а я в сопровождении нескольких штурмовиков двинулся внутрь помещения. Кошки нигде не было, а вот трупы заражённых с поломанными позвоночниками нашлись. Около десятка неразвитых пустышей и бегунов валялись повсюду. Около тележки добавилось раздавленных банок с рыбой – очевидно, пантера перед уходом основательно подкрепилась.

Я подбежал к двери конторы и зубами крутнул многогранную ручку. Я это специально сделал, чтобы все увидели, что я и сам в состоянии открыть, и не строили догадок о загадочном некто, пришедшем мне на помощь. Корж был скорее мёртв, чем жив. Если бы помощь пришла завтра, то не факт, что мы бы нашли своего товарища живым.

Моё участие больше не требовалось. Над Коржом суетились знахари и военмеды, а я отправился к уже знакомой мне пирамиде из сырокопчёной колбасы. Содрав полиэтилен, я лежал на брюхе и неспешно жевал. Ко мне прямо на пол подсел один из бойцов, тоже взял колбасу и, ободрав её с помощью ножа, молча присоединился к моей трапезе, свободной рукой почёсывая мне загривок. Устал я порядком – почти вторые сутки без сна – и настроение было самым благодушным и сонным.

Из нирваны меня вырвало моё чувство. К нам с той стороны, откуда мы приехали, приближалась приличная толпа заражённых. Сколько – сказать я не мог, просто много. Я подорвался и, направив в ту сторону морду и придав своему телу охотничью стойку, зарычал, а потом завыл. Сидящий рядом парень, от такой смены моего настроения отдёрнул руку и отполз, активно двигая булками. Затем заорал:

– Тревога! Блохастый что-то показывает! Туда рычит!

Народ подорвался. Уже получившего первую помощь и уложенного на носилки Коржа сунули в броню, а бойцы срочно готовились делать ноги. Мне сразу поверили, и колонна начала движение не в сторону нашего стаба, а в противоположную. Через пару минут нас начали догонять заражённые. Они были повсюду и везде. Пока только бегуны, и опасности для брони они не представляли – а вот для пикапов всё было гораздо хуже. Мы всё ещё двигались по пересечённой местности и главную свою защиту, скорость, они использовать не могли, несмотря на лифтованную подвеску.

Я уже начал волноваться, но наш отряд выкатился на кластер с большим многополосным шоссе. Прекрасный асфальт со свежей разметкой в три полосы в одну сторону тянулся от горизонта до горизонта. Пикапы рванули вперёд, оставив заражённых кидаться на нашу броню. Вполне разумно. Бегуны и пара особо шустрых лотерейщиков ничего нам сделать не могли, а мехводы наших коробочек не стали рвать трансмиссии, а чинно проследовали за скрывшимися за горизонтом пикапами. Изредка слышались профилактические выстрелы из малошумного оружия. Твари прибывали.

Пикапы были уже очень далеко, а наша колонна замерла и, крутнувшись на месте, встала носами брони в сторону идущих тварей. Выполняя роль волнорезов, мы рассекали поток заражённых, которые шли по своим неведомым делам, насколько хватало глаз. По корпусу стучали, скребли и лезли сверху и снизу, пытаясь выцарапать добычу. Мехвод цокал языком и материл тварей за оторванные антенны и испорченное внешнее оборудование. Бойцы поудобнее расселись, а я опять подвергся нашествию чесальщиков. Под монотонное почёсывание со всех сторон и приглушённые бронёй звуки ударов и царапания я заснул.

Проснулся, когда мы ехали уже довольно долго. По разговорам понял, что пережидали около часа. Пикапы пошли на стаб по своему маршруту, объезжая орду по большой дуге, а мы, пропустив основную волну заражённых, спокойно поехали обратно. Непрошенных пассажиров, облепивших нашу технику, скинули по дороге, ободрав их об ветки деревьев, а особо цепким оказав помощь парой пуль из бесшумного оружия. Я слишком сильно устал и всё пропустил. Прошёлся по салону и заглянул в триплексы: яркий солнечный день и проносившиеся мимо нас деревья и кусты. Ничего интересного. По сторонам от нас стояли и бродили совсем маленькие группки заражённых. Я их чувствовал. По сравнению с тем, как я сюда бежал, тварей было на порядок меньше. Очевидно, всех заражённых подгребло ордой, и они ушли в сторону от нашего стаба.

Въезжали мы героями. Пикапы прибыли раньше нашего, и народ уже успел встать на уши, ожидая экспедицию спасения. Мальвина, как и положено жене, немного попричитала над бессознательным мужем, которого перетащили в бункер, выполнявший функцию полевого госпиталя. В милитаризованной зоне нашего городка архитектура была весьма оригинальна: пара этажей над землёй и три-четыре вниз. Тут обожали бункеры. В госпитале (именно так тут называли медучреждение, а не больницей или поликлиникой) два этажа с палатами были над уровнем земли, а реанимация, склады и палаты послеоперационного восстановления находились под землёй.

Шли дни. Корж уже давно пришёл в себя, и к историям про патроны и консервные банки добавился героический эпос о собаке, которая не пожелала бросить своего хозяина, а тащила его к спасению через все тернии судьбы. Жил я, разумеется, согласно прописке, у Мальвины, но уходил из дома утром, а возвращался поздно вечером. Всё это время крутился, слушая рассказы бойцов, которые радостно принимали меня в свою компанию. Питался в столовой. Корж со своими тремя чёрными жемчужинами мне, очевидно, помог открыть умение сенса – это благодаря ему я теперь чувствовал всё живое… Но и подгадил он, как по мне, прилично.

Я стал меняться. Туша стала крупнее, а пасть прибавила в размере почти в полтора раза. Сейчас я по размеру укуса мог посоревноваться с пантерой. Пальцы на лапах прилично удлинились – очевидно, сработали генмодификанты, которые должны были превратить меня в подобие человека. Шерсть стала выпадать многочисленными клочьями, на месте которых появлялись роговые наросты. Как мне удалось выяснить, я становился квазом. В отличие от людей, превращавшихся в полное подобие мертвяка, у животных это происходило иначе. Возможно, в моем случае причина была в генмодификантах.

Мой и без того пронзительный нюх стал острее в разы. Теперь я мог, просто понюхав руку, точно сказать о том, что в течение дня ел человек, сколько раз ходил в туалет, когда последний раз чистил оружие, и как давно гладил свою кошку. Немного привыкнув к избытку информации от моего прежнего носа, сейчас мне пришлось полностью перестраивать отношение к запахам. Чтобы занять немного голову, я начал свою научную деятельность. Единственное, что было плохо – так это то, что всё приходилось держать в голове. Записывать или спереть планшет для диктовки я не рискнул.