– Но все же? Неужели сердце не бьется быстрее от мысли, что завтра ты ее увидишь?

– Не бьется, – эхом отзывается Нотт. – У меня есть странная просьба, но я верю, ты мне поможешь.

– Уверен?

– Ты ведь ее тоже любишь до сих пор, – уверенно заявляет Нотт.

– И не переставал, – взмах палочки, и вокруг них закружилась прозрачная выдра.

Нотт порылся в карманах и достал оттуда флакон:

– Это тебе.

Блейз открыл пузырек и понюхал.

– И нахрена мне оно нужно?

– Твой шанс на счастье.

– Нет.

– Разве ты не хочешь… взаимности?

– Она любит тебя.

– И это тебе же на руку.

– Почему?

– Я умираю, Блейз! – Тео стукнул кулаком по столу. – Я проявлю жалость и умру! Я не хочу быть с ней жестоким! Я не хочу снова ее бросить, подарив мизерный шанс на счастье!

– И поэтому предлагаешь мне хлебать оборотное каждый час?!

– Раз в месяц, – поправил Нотт. – Я его усовершенствовал. Я займу одну из комнат, иначе усну прямо сидя, – Тео встал. – Думаю, тебе нужно подумать.

– Зачем ты это делаешь? Зачем? Почему не наложишь на меня Империо, избавив от этого выбора? – шепчет Блейз, уронив руки в ладони.

– Потому что я устал, Блейз. Я столько гнался за счастьем, что потерял самое ценное. А ведь я все делал правильно, – его рука стукнулась о косяк двери.

– Но Тео…

– И я хочу, чтобы выбор сделали за меня. Я не хочу больше винить себя, – прошептал Нотт. – Ты достоин ее. Я уверен, если бы мы с Драко не тянули ее в разные стороны, она бы заметила тебя.

– Я не должен так с вами поступать.

– Ты такой же, как я, Блейз.

– Мы не можем так поступить с Гермионой! Вся ее жизнь была обманом!

– Так пусть это будет последняя афера в ее жизни!

– Я не эгоист! – воскликнул Забини.

– Конечно, нет, – над их головами раздались шаги.

– Это Панси в своей спальне, – пояснил Блейз.

– Ты тоже гонишься за счастьем и не видишь, что теряешь, – с этими словами Нотт выскользнул за дверь.

Забини уснет в кресле, обнимая пузатую бутылку огневиски. На утро все покажется сном, но когда он спустится в столовую, то увидит, как Теодор сидит за одним столом со Скорпиусом.

– И что вы тут делаете? – Блейз занял свое место во главе стола.

– Дядя Тео рассказывает мне о Египте, – с восхищением рассказывает мальчишка. – А ты знал, что мы с ним похожи?

– Правда что ли? – наливает себе кофе Блейз.

– Да, у нас целых три родинки в одинаковых местах. Знаешь, что это значит? – спросил Скорпиус.

Рука замерла в воздухе, а кофе пролилось на белую скатерть:

– Что?

– Что мы очень хорошие люди, конечно же, – рассмеялся Скорпиус.

У Блейза отлегло.

– Я буду ждать вас на закате, – сказал Нотт.

– Скорпиус, милый, ты позавтракал? – спросил Блейз, и когда мальчик кивнул, предложил. – Почему бы тебе не пойти к себе в комнату?

– Взрослые разговоры, да?

– Именно.

И взял пару булочек, ребенок пошел к себе.

– Где конкретно? – вернулся Блейз к разговору.

– В склепе, естественно же.

– Это такая шумиха будет, когда она вернется, в прессе.

– Блейз, да никто и не узнает, что она вернулась, – хмыкнул Нотт. – О том не твердят направо и налево, тем более мы вернем душу, а не тело.

– Как?

– Реинкарнация.

Малфой сидел у себя за рабочим столом, как секретарша сообщила ему, что Блейз Забини настаивает на встрече. И Драко приказал немедленно его впустить и не беспокоить их.

Три часа. Они провели за закрытыми дверями три часа. И сейчас Малфой пытался понять, почему не сдал друга в Мунго с его бреднями о каком-то древнем ритуале. И главный вопрос – почему он согласился?

Да потому что у него были вопросы, на который могла ответить только эта Грейнджер.

– Почему она вообще похоронена в моем склепе? – возмутился Драко. – Почему я вообще не помню, как ее хоронили?

– Ты вообще помнишь, как прошли первые два года после падения Лорда? – рассмеялся Блейз.

Драко задумался.

– Ну я много пил и трахался. Они прошли хорошо. Но в министерстве же стоит ее статуя, и я думал, что она… ну под ней.

– А я думал, что ты умнее, – Нотт влез в их разговор. Все принесли?

Драко и Блейз переглянусь и кивнули.

– Тогда начинаем. – Нотт щелкнул пальцами и склеп озарился свечами. – Прошу, – указал Тео им направление, в котором следовало идти.

– Это что, Джинни Уизли? – ахнул мулат. – Зачем?!

– Нам нужна кровь, так почему бы не ее?

– Они ведь были подругами! – воскликнул мулат.

– Были, – кивнул Нотт. – Драко бы тебе подтвердил, но увы.

Джинни была связана по рукам и ногам и металась на каком-то каменном алтаре. Но это была крышка саркофага. Малфои придерживались старинных традиций, поэтому их хоронили в каменных гробах – отголосках средневековья.

– Начинаем? – спросил Нотт.

Синхронный кивок.

– Панси, милая, выходи, – позвал Нотт.

– Зачем она тут? – нахмурил брови Драко.

– Душа должна жить в теле, но тело Грейнджер… Вообщем, одиннадцать лет пошли ей не на пользу, – ответил Теодор.

– Ты не должна!.. – начал было Забини, но Панси приложила палец к его губам.

– Я сама так захотела, – улыбнулась она. – Я видела, что ты меня совсем не любишь. Ты думал только о ней. Еще со школы она поселилась в твоих мыслях, но и после смерти тебя не отпускала. Я хочу помочь.

Панси обняла Блейза, что-то прошептав ему на ухо, на что тот выдавил быстрые кивки. Затем она обняла Драко. А потом настала очередь Нотта, которого она жадно поцеловала в губы, словно тот был глотком воздуха, которого девушка скоро лишится.

Панси знала об оборотном.

– Медальон, – Нотт протянул руку, в которую Блейз вложил цепочку.

Нотт застегнул ее на шеи экс-Паркинсон. Взмах палочки – и крышка гроба взлетела вверх вместе с Джинни.

– Не бойся, – прошептал Теодор на ухо брюнетки.

– Я не боюсь.

– Дыши носом, – советует Нотт. – И через две минуты привыкнешь.

Панси кивнула и сама залезла внутрь. Крышка опустилась.

– Приступим, – снова сказал Нотт.

Взмах руки – свечи стали гореть ярче. Очередной взмах – и появился котел.

Нотт что-то колдовал, что-то шептал, а за его спиной ребята стояли, словно околдованные, не в силах пошевелится.

Наконец густой белый туман повалил из котла. Нотт не сдержался и радостно хлопнул в ладоши. Теодор подошел к Джинни и за волосы потащил ее к котлу.

– Кровь врага, взятая до капли, – блеснуло серебро, и горло Джинни было перерезано. Кровь сильным потоком полилась в котел, заставляя зелье поменять цвет.

При помощи магии он ускорил процесс обескровливания.

– Вот вы и квиты, – он отбросил бесчувственное тело на саркофаг.

Взмахнул палочкой, приманив к себе мешок, с которым вчера заявился к Забини.

– Кости отца, взятые без спроса.

Туман стал черным,

– И сосуд, отданный тебе добровольно, – шептал Нотт, упав на колени. – Я прошу вас, верните мне эту душу.

Теодор встал с колен и магией заставил котелок зависнуть над крышкой саркофага.

– Верните мне ее, – властным тоном обронил Нотт.

Сначала ничего не происходило, а потом котел задрожал и содержимое вылилось.

Со стороны казалось, будто кто-то облил Джинни серной кислотой. Ее кожа начала стремительно слезать и скручиваться, а потом и мышечные волокна стали растворяться. Остались одни кости, но их засосало внутрб прямо через крышку!

Блейз зажал ладонью Драко рот, потому что Нотт четко сказал – ни звука. А Забини чувствовал, что друг был готов разразится вопросами, наподобии «Какого хера?!» или «Блять, что это?!»

Раздался противный скрип – сдвинулась крышка. А затем женские пальцы уцепились за край. Взмахом палочки Нотт отбросил крышку.

Панси села, тяжело задышав, словно пробежала марафон. Словно не дышала добрых одиннадцать лет. Ее вторая рука гладила медальон, с которого осыпались все драгоценные камни. Девушка сорвала его, оставив на шее след.