Да, он хотел добиться определенной близости с Реддлом, чтобы знать, куда бить.
Да, ему нужна победа. Ему нужен новый мир, без запаха крови или огня. Он обязательно найдет место под солнцем в новом мире. Вместе с Грейнджер. И совсем неважно, что это будет за мир. Пусть побеждает любая сторона – лишь бы поскорее.
Темный Лорд был прав в одном – его отец по-прежнему был в Азкабане, и, действительно, его судьба поностью зависела от настроения Волан-де-Морта. И Тео осознавал, что наврятли Темный Лорд взорвет весь Азкабан, чтобы исполнить желание мальчишки.
Но и Нотт-старший был непромохом, он сразу воспользовался каким-то постановлением или указом, чтобы смягчить себе условия. Он был единственным родственником Теодора, тело которого так и не нашли, именно по этой причине он считался живым, но пропавшим, а Нотт-старший смог выбить себе домашний арест. Но даже под конвоем он так и прибыл в поместье – он был похищен. Похищен, собственным сыном.
В безопасном месте у них состоялся длительный разговор, и они оба пришли к выводу, раз их обоих теперь усердно разыскивают, то им лучше разделиться. Тео видел, что отец хотел еще с ним поговорить, но был таким уставшим, что бросил лишь короткое “Утром”, а следом провалился в глубокий сон.
А утром он найдет на столе завещание отца. У Нотта-старшего не было волшебной палочки, и он был слишком истощен для невербальной магии, поэтому сделал это по старинке, по-магловски – повесился. А в завещании, помимо основного и прочего, Нотт-старший завещал сыну свои непрожитые годы. И Тео чувствовал, что ритуал прошел успешно. Энергия отца, словно щитом, окружала парня, а кровавые руны на полу и воск подтверждали, что происходящее не сон.
Вот теперь он действительно один. Теперь ему нечего терять. Теперь им нельзя манипулировать. Оставалась только Гермиона Грейнджер, но Нотт был уверен, что Малфой о ней позаботится, ведь это единственное, что требовалось от блондина.
Но Малфой совершенно не внушал доверия, поэтому вечерами тревога в груди парня росла. Днем он ее не замечал – было некогда, а вот вечерами он был готов выть. Все было слишком сложно.
Но у Тео был человек, на которого он мог положиться – Блейз Забини. Стабильно, пару раз в неделю, серая сова прилетала к его скромному арендованному жилищу. Но Нотт не позволял себе вскрыть хотя б один конверт. Слизеринец просто убеждался, что на конверте красивый и ровный почерк Забини, и при помощи палочки отправлял сову обратно. Это была единственная связь с прошлой жизнью.
Но как-то раз ему стало плохо – буквально мир стал кружиться, и парень рухнул на пол. Казалась, прошла минута-другая, как он снова очнулся. Очнулся – а над ним хлопочут пара колдомедиков и причитает Твикс.
– Пить, – прохрипел тогда Нотт.
– Ну и напугали вы нас, мистер Нотт, – укоризненно, но в то же время с облегчением сказал колдомедик, что был постарше.
– Это все жара, – улыбнулся Нотт, но тут же скривился от боли.
– Мальчик мой, – прошелестел где-то над ухом голос седовласого лекаря. – Ты был мертв целых три минуты! – и мир парня снова погрузился в темноту.
Так годы жизни Нотта-старшего спасли его наследнику жизнь.
Блейз Забини смог откачать Гермиону Грейнджер на полу в ванной за эти три минуты. Но они оба никогда не узнают об этой магии, что их соединила. Или спасла.
Но первым делом, что сделает Тео, когда очнется – отправится в Хогвартс. Жизнь слишком короткая, а война слишком затягивается, чтобы строить планы – нужно жить мгновением.
Нотт оказался в Хогвартсе точно также, как и покинул его. Да, на территории замка был защитный барьер, но Нотт все еще числился тут студентом. Да, на территории школы нельзя аппарировать, но Нотту это и не нужно, ведь он умеет летать. Это забирало неимоверное количество сил, но оно того стоило – летать без помощи метлы или других предметов. Нотт не мог припомнить никого, кроме самого Темного Лорда, кто еще так бы умел. Но это было впечатляюще.
Грейнджер, как обычно, оставила окно открытым, и слизеринец мягко приземлился у окна. Легкие тут же наполнились ее запахом, что аж глаза защипало от нахлынувших воспоминаний. Рука на автомате потянулась к нагрудному карману – там он хранил кольцо.
Сразу же промелькнула шальная мысль – а что если забрать ее отсюда? А что если он найдет министерского чиновника, который гордо объявит их мужем и женой? А что если сбежать на другой континент от всего этого?
Нет. Грейнджер достойна лучшего. Большего. Всему свое время. Ему нужен был стимул дойти до конца – и если он вернется, то она будет самой красивой невестой в этом мире. Когда он вернется. Он сам не заметил, как стал крутить кольцо между пальцами.
Грейнджер его словно не замечала, чем вызывала удивление у парня. По его логике, она должна была кинуть в него какое-то заклятье, чтобы сделать ему больно. Так больно, как он сделал ей. Но вместо этого она подняла высоко свой очаровательный носик и гордо заявила, что его нет.
Нет – он не понимал значение этого слова. На его губах играла приятная улыбка, в то время как ее были плотно сжаты.
Он не понимал, почему она считает, что он галлюцинация. Он даже протянул ей руку, чтобы она убедилось, что он настоящий – холодный, но настоящий. А она в ответ залепетала про дурман и Блейза. Он чуть умом не тронулся, когда понял, что она натворила. У нее так просто это получалось говорить, а он умер внутри, когда она сказала, что “не смогла жить без него”.
Он помнил ее тело, ее приятные изгибы. Помнил каждую черточку ее лица и каждый взгляд. Но он не смог сдержаться, когда она оказалась близко.
Честное слово, он не хотел. Раз уж судьба решила так над ним подшутить, он и хотел остаться воспоминанием, галлюцинацией. Он должен был дать ей выбор, и она должна была выбрать жизнь дальше. Но ее руки уже обхватили его шею, и правильное решение становилось с каждым поцелуем все дальше и дальше.
Он запоминал все. Впитывал, как губка. Каждый поцелуй. Каждый вдох. Каждый выдох. Каждое слово, что она шептала. Он пытался ответить на все ее вопросы, но не давая надежду – он сам был не уверен в будущем.
Все произошло слишком быстро. Вот она его целует, а вот он уже сверху и вколачивается в нее, стараясь найти покой. А она – милая, нежная – трепетно проводит по его груди и плечам своими крохотными ладошками.
Он высвободился тогда из ее объятий, видя, что она засыпает, и стал одеваться, но она подошла к нему и обняла. Спиной он чувствовал, как ей было спокойно рядом. Она снова просила не уходить. Снова не желала просыпаться. И ему будет стыдно еще долго, но они занялись сексом второй раз, и он взял ее грубо, практически по-животному.
Он ушел, когда она окончательно заснула. Уходя, привел комнату в порядок, создавая видимость того, что это очередной сон – небольшая попытка заставить девушку жить дальше. Им нельзя видеться, чтобы не бередить раны. Но забыл поднять Историю Хогвартса, что обронила девушка возле двери. А еще оставил кольцо под подушкой. Грейнджер умная – она разберется.
Свое сердце он тоже оставил тут.
На войне нет времени эмоциям и привязанностям, но Грейнджер это сохранит.
Ему нужно было вернуться в Албанию. Юноша пытался повторить маршрут Волан-де-Морта. Так думал сам Темный Лорд. Но выбор страны, в которой скрывался Нотт, был весьма прост – для начала, она имела значение для Тома Реддла, но главное – ее местоположение. Совсем рядом с Грецией. Темный Лорд и подумать не мог, что школьник догадался. И Нотт чувствовал, что скоро найдет то, что в корне изменит ситуацию.
Бросив прощальный взгляд на шатенку, Нотт снова взмыл высоко в небо и, оказавшись вне действия купола, аппарировал в Албанию.
Несмотря на всю паршивость ситуации, Драко не унывал – он реально жил на все сто. Казалось, будто кто-то отмотал время назад, и блондин вернулся в прошлое – стал таким же заносчивым слизеринцем, каким был предыдущие пять с половиной лет. Даже Блейз стал более внимательно приглядывать за другом, ожидая после такого явно наигранного веселья большой срыв.
