А еще она стонала. Каждое ее движение, каждое действие чем-то сопровождалось – стоном, вздохом или всхлипом. И это сносило крышу. Даже Паркинсон так не балдела от минета – у той все было отработано и четко выверено. Гермиона была же искренна в своей страсти.

Он бы кончил уже раза три, но эта чертовка намеренно оттягивала завершение процесса. И в четвертый раз слизеринец не выдержал. Лучший принцип – хочешь чего-то добиться, то сделай сам. И он сделал. Намотал ее кудри на кулак и уже сам управлял процессом, наслаждаясь ее сдавленными стонами от его жестких толчков.

– Ты… какая же ты ахуенная, – продолжал он трахать ее рот, а она в ответ что-то мычала.

Ее покорность выбивала холодный камень у него из под ног. Ее слезы, что текли по щекам, заставляли стараться протолкнуться все глубже. Казалось бы, еще чуть-чуть, и он трахнет ее в самое сердце. Но анатомия подсказывала, что это всего лишь глотка.

Она разочарованно простонала, когда он стал замедляться. Она выругалась, когда он вышел из ее рта, и следом благодарно простонала, когда вновь могла скользнуть по нему языком.

– Открой рот, – просит он в какой-то момент, и Гермиона послушно, как щенок, открывает рот и высовывает язык. Она не понимала этого, но знала, что мальчикам это нравится.

Он кончил, наблюдая, как член выстреливает сперму на язык, на лицо, на блузку, что была на ней. Как сперма наполняла рот и капала на пол. Если бы это позволяла физиология, он бы кончил еще раз только от вида Грейнджер, жадно принимающей его сперму.

Грейнджер на коленях. Умереть не встать. Вот бы хоть кто-то это увидел. Но он никому не позволит на нее смотреть. Это все – теперь только для него.

Теперь фантазия стала реальностью. Она была прижата его телом и призывно прогибалась в его руках. Ее ноги прижимали его все теснее и теснее к себе, но он медлил. Одно дело, если бы их застали, когда она отсасывала ему, совсем другое – если он будет трахать ее. Но Грейнджер права – похер.

Он громко выдохнул, коснувшись пальцами ее белья, мокрого, до жути.

– Грейнджер, если бы я знал, что минет так тебя заводит, я бы тебя еще курсе на четвертом поставил на колени, – по-доброму усмехнулся слизеринец, но Грейнджер недовольно буркнула что-то, заставив его рассмеяться. – Потерпи.

Их языки переплелись снова, и Драко наслаждался этим острым коктейлем чувств, приправленным огневиски и его собственной спермой. На ее шее уже краснели пятна, но оба этого даже не замечали. Не было сил и времени расстегнуть мелкие пуговички на ее кофте – он просто дернул, и те со звоном покатились по полу.

– Малфой, – укоризненно прошептала гриффиндорка.

– Грейнджер, – он лбом уперся в ее лоб, – просто будь только моей, и я куплю тебе все на свете, – он тоже пообещал ей целый мир.

Его язык игрался с сосками, заставляя тех гордо торчать и колоть его в ответ. Под ее тихие стоны, он стянул с нее промокшие трусики. Под ее требовательные стоны, он запорхал пальцами по набухшему клитору.

– Пожалуйста, – прохрипела гриффинорка.

– Чего ты хочешь, дорогая? – он дерзко ввел в нее сразу три пальца, и ее стоны заглушали ее же собственный ответ.

– Трахни меня, – она смогла это выговорить. Само слово “трахнуть”, произнесенное Грейнджер, было сексуально. И член тоже рвался в бой, припоминая все его пошлые фантазии.

Это было так просто – она сама открывалась для него и просила его. А он не мог себя пересилить. Он шевелил в ней уже четырьмя пальцами, но обоим хотелось совсем другого. Казалось, что в нее спокойно поместится вся кисть, настолько она была мокрой. Он видел, как капала на пол ее смазка. Он видел, как ее глаза умоляли о большем.

И это было главное – он видел ее глаза. Эти, блять, покорные, синие глаза. Когда-то давно он смотрел на них снизу вверх, и отголоски этого еще бередили его душу. Он не мог. Не сейчас. Не вот так.

– Я… Я не могу, Грейнджер.

Ну вот, это случилось. Наконец-то он сам испортил их секс. Обычно это Гермиона взывала к его совести и приплетала Нотта, а теперь он сам поступает также.

Аккуратно, но с сожалением поставил ее на пол, вернул пуговицы обратно на ее блузку, и сжал в обьятиях.

– Я не могу, прости, – извинился он и сбежал.

Лишь бы не передумать. Лишь бы не остаться и не смотреть в эти синие глаза.

– Ну так что, – Блейз снова выдернул его из мыслей, – ты точно не заметил, что Грейнджер какая-то странная?

– Нет, повторяю же, – отмахнулся Драко.

Для него она была той самой. Идеальной.

– Ты уверен?

– Да блять, Блейз, почему ты до меня докапываешься, а не до этих ушлепков из Гриффиндора?

– Ну так именно ты живешь с ней в одной башне, – удивился мулат. – Вот я и думаю, вдруг ты что-то заметил?

Заметил. Буквально сегодня утром он заметил какие у нее классные сиськи. Стоял и в подробностях рассматривал, как она нежно массировала грудь. Она просто забыла запереть дверь, а он очень опаздывал. Случайность, с кем не бывает, но Малфой знал точно, что с Грейнджер любое совпадение не случайность.

Но вряд ли Блейз имел ввиду именно это.

А сюрпризы все не кончались. Малфой был точно уверен, что одна своенравная гриффиндорка решила его соблазнить. Как давно его не соблазняли – аж живот сводило от каждой ее попытки. Обычно стоило ему только заговорить с девочкой, и она сразу стояла на коленях или уже скакала на его члене. А тут было… Не так. Даже в его самой смелой фантазии именно он соблазнял и развращал Гермиону Грейнджер, но никак не наоборот.

И вот сейчас он выл про себя, наблюдая за длиной ее юбки. Даже Паркинсон, казалось, оценила этот жест.

– Мисс, Грейнджер, вам нужно особое приглашение? – Снегг был холоден, как всегда.

– Но мы на третьем курсе с профессором Люпином уже отрабатывали боггартов.

– Минус пять очков, – улыбнулся Снегг. – Я не спрашивал вашего мнения, я сказал выйти и отработать защиту.

– А как часто на нас будут нападать боггарты?

– Минус еще пять баллов за глупые вопросы.

– Можно подумать, если бы вопрос был умный, вы бы накинули, – фыркнула Гермиона.

Все замерли. Непозволительная дерзость.

– Ну что ж, мисс Грейнджер, покажите первой на что вы способны, – пригласил ее преподаватель к нарисованной черте, задание считалось успешно выполненным, если боггарт не пересекал эту черту.

– Можете отнять еще пять баллов, но это глупо, – сказала Гермиона. – Даже профессор Амбридж была более компетентна в вопросах защиты.

– Я высоко ценю вашу лестную похвалу и в знак признательности отнимаю у Гриффиндора двадцать баллов.

– Спасибо, сэр, – согласилась Гермиона с благодарностью. Это было немыслимо – вот так просто дерзить Снеггу, но она чисто физически не могла заткнуться вовремя.

Она вышла вперед, поправила галстук и достала палочку, показывая преподавателю, что готова. Снегг кивнул, и снял замок со шкафа. Дверца отворилась, но ничего не произошло.

Гермиона удивленно приподняла бровь и вопросительно посмотрела на бывшего зельевара. Казалось, что Снегг был озадачен. Не удивлен, а именно озадачен.

– Попробуйте подойти ближе, мисс Грейнджер, – голос профессора звучит совсем неуверенно.

Гермиона делает несколько шагов вперед, но ничего не поменялось.

– Хмм, это даже лучше, чем я предполагала, – цокнула Грейнджер.

Профессор сам заглядывает в шкаф и видит мертвые зеленые глаза, что смотрят на него, не мигая. Он шарахнулся назад, но успел взмахом палочки превратить иллюзорный труп в букет белых лилий.

– Попробуйте еще ближе, – настаивает декан Слизерина.

– Мисс Грейнджер, – подсказывает ему Гермиона.

– Попробуйте еще ближе, мисс Грейнджер, – исправляется Снегг, плюя фразу сквозь зубы. Он отдал бы свою левую руку, чтобы в шкафу оказался труп другой грязнокровки.

Гермиона уже вплотную подошла к шкафу, но ничего не было.

– Не хочу никого разочаровывать, но ваш боггарт, – Гермиона сморщила лицо, – бракованный.

– Я только что проверил, он в полном порядке, – процедил Снегг.