Он контролировал все ровно до того момента, пока она не привстала на носочки, чтобы быть ближе к нему. Она так делала только с Ноттом, Драко это наблюдал ни один раз, а сейчас сделала для него, чтобы ему было удобнее или чтобы быть ближе, – неважно. Но остатки его контроля и самообладания смывало поцелуями Гермионы.

Только что он прижимал ее к стенке, а в следующее мгновение уже подхватил на руки, чтобы усадить на широкий подоконник.

– Мы не… мы не… – Гермиона оторвалась от него, но так и не могла закончить фразу, прерываясь на стоны, которые пробуждал в ней Драко. Она делает попытку свести ноги вместе, но корпус Драко не давал ей совершить капитулировавший маневр.

– Все нормально, – невпопад говорит Драко. Он готов нести ответственность за этот секс. Обоим нужна разрядка.

– Не трогай меня, – она старается прикрыть грудь кофтой, которую Драко успел немного расстегнуть.

– Хорошо, – Драко отходит на шаг назад. – Переворачивайся.

– Что? – она распахнула глаза, не понимая о чем он.

– Развернись и упрись в подоконник.

– Как ты можешь?..

– Я тебя и пальцем не трону, – обещает слизеринец. – Переворачивайся.

Она медлила. То, что сейчас они делали, было неправильным и порочным. Так было нельзя. Но взгляд Драко кричал о том, что можно.

– Ты ведь меня не отпустишь? – обреченно спросила гриффиндорка.

Он бы отпустил, если бы она попросила. Подрочил бы в ванной, но отпустил бы сейчас. Но несколько минут ранее он взял на себя ответственность.

– Нет, – он стал расстегивать штаны, и Гермиона сглотнула, когда Драко провел ладонью по члену. – Ну так что, Грейнджер? – с прищуром спросил Малфой.

Она сглотнула и перевела взгляд выше, скользнув по его торсу. В его глазах плескались такие же боль и желание, что ощущала она. Под его горячим взглядом она медленно развернулась и нагнулась над подоконником.

– И пальцем не трону, – вновь повтори Драко, и девушка кивнула.

Но он не торопился входить в нее. Он совсем не шевелился, озадачив этим девушку. А потом она завела руки назад и медленно спустила с себя трусики, которые потом упали им под ноги. Она замерла, когда он сделал шаг вперед, шаг к ней. Ее руки сами задрали юбку на талию и выше, а затем она снова положила их на подоконник.

– Хорошая девочка, – пробормотал Драко, разглядывая гриффиндорку. Он все равно находил ее прекрасной.

Его первый толчок заставил ее негромко вскрикнуть.

Его следующая череда толчков заставила Гермиону сильнее прогнуться и опереться уже о стекло.

Следующие толчки выбили из нее ряд непристойных стонов.

Она вздрогнула, когда его рука тоже оперлась на стекло чуть повыше ее головы, а вторая судорожно уцепилась за край подоконника.

Это было гадко и мерзко. То, что они делали. Гермиона даже сексом это не могла назвать – животное совокупление, которого требовало предательское тело. И это же тело приятно содрогнулось в оргазме, когда Драко избрал просто бешеный темп, доводя до пика удовольствия за считанные минуты обоих.

Кончив, он еще оставался в ней, пока не восстановил дыхание. Он сдержал обещание – и пальцем ее не тронул, но никто не запрещал ласкать ее взглядом, чуть ли не впечатывая в сетчатку образ.

Но все хорошее имеет привычку заканчиваться – и он с легким сожалением отстранился, оставляя после себя пустоту. Когда он зашелестел одеждой, Гермиона тоже стала одеваться, ощущая себя конченым человеком. Она предала последнее, что еще хоть как-то связывало ее с Тео.

– Ненавижу, – сказала Гермиона.

Она сама не поняла, к кому обращалась – к Драко или же к самой себе. Но Малфой принял это на свой счет, поджав губы.

– Ненавидь, – разрешает он. – Так будет легче.

– Не могу, – тихо сказала девушка. – Если я начну ненавидеть, то у меня никого не останется, – покачала головой Гермиона.

Драко так и не понял, точно ли она с ним говорит, поэтому обернулся, но она уже поднималась к себе. Он тоже чувствовал себя грязным и использованным, но ему стало легче.

Гермиона приняла решение больше не прятаться от мира. У них с друзьями впереди целая война, а она убивается по одному-единственному человеку. Из ванной Гермиона вышла новым человеком, она уже не жалела себя. Она считала себя идеальным бойцом – ей было нечего терять. Больше нечего.

Теперь она понимала Нотта, она тоже выпивала не одну таблетку, а две. Но мысли все равно ее одолевали, и она не могла уснуть. В итоге она засыпала при помощи изматывающих размышлений, а не от действия лекарства.

Утром все были удивлены, когда увидели Гермиону Грейнджер на завтраке. Но она делала вид, словно не замечает ничего странного. Все было терпимо. На пятом курсе было хуже – тогда на их троицу смотрели, как на прокаженных. А сейчас было просто неуютно.

Только Паркинсон бросала на нее сочувствующие взгляды. Именно их Гермиона и не могла понять. А Панси просто приглядывалась к Гермионе, а точнее к ее фигуре и поведению, но не нашла подтверждение своим мыслям. Но это для Паркинсон было уже неважно – невеста Драко была мертва по счастливой случайности. А это значило лишь одно – у Панси есть год на то, чтобы вернуть Драко. Остальные “проблемы” ее не волновали.

В целом Гермиона была довольно тем, как текли ее дни. На нее скоро все перестали пялиться, что не могло не радовать гриффиндорку. Гарри относился к ней также – не жалел, не сюсюкал – словно ничего и не было. И Гермиона была ему безмерно благодарна.

Рон тоже проявил тактичность, на удивление. Даже чуткость. Но Гермиона все равно относилась к нему с настороженностью.

Только с Блейзом у нее не ладилось – она хотела с ним поговорить, но он всячески ее избегал. Оба чувствовали себя виноватыми по отношению к Тео, и теперь то, что связывало их, утаскивало на самое дно, заставляя чувствовать себя не в своей тарелке, когда они оказывались в одном помещении. Школа – одно помещение.

Но беда пришла откуда не ждали. Джинни стала с ней слишком резкой, говорила какие-то двусмысленности, заставляя Гермиону нервничать, строя догадки. А сегодня Джинни и вовсе переплюнула себя, подсев к ним четвертой, когда они занимались в библиотеке.

– Тебе надо с чем-то помочь? – улыбнулась Гермиона.

Джинни лишь презрительно на нее посмотрела, и Гермиона съежилась под ее взглядом.

– Что-то не так? – поинтересовался Рональд.

– Просто Гермиона считает себя пупом земли, вокруг которой все вертятся, – фыркнула Джинни, перекинув волосы на другое плечо.

– Я не считаю себя пупом земли, – Грейнджер сказала это мягко, стараясь погасить зарождающийся конфликт.

Но Джинни было не остановить.

– Настолько привыкла быть в центре внимания, что сразу всем предлагаешь помощь?

– Что на тебя нашло, Джинн? – уже Гарри попробовал остановить рыжеволосую.

– А то что я хочу просто поговорить, тебе даже в голову не пришло, да?

– Давай, Джинни, давай поговорим, – Гермиона тряхнула головой, чтобы убрать локон, что падал на середину лица. – О чем? – но Джинни молчала.– Пустые слова, да, Джинн? – победоносно улыбнулась Гермиона.

Но Джинни достала козырь из рукава, а точнее, из мантии.

– На! – она швырнула в Грейнджер выпуск пророка.

Гермиона пролистала газетенку, но не нашла ничего примечательного.

– И? – шатенка подняла глаза на подругу.

– Пятая страница, – подсказала Уизли.

Гермиона открыла на нужном развороте и трижды проскользила взглядом по странице, но не нашла ничего примечательного.

– Есть мысли? – Джинни аж светилась от предвкушения, когда она сможет уделать подругу.

– Это очень интересно, конечно, – согласилась Гермиона, – но меня как-то не волнует проблема миграции, ты уж извини, – она попыталась закрыть газетенку и отдать ее подруге, как взгляд зацепился за небольшую заметку в самом низу странички. Буквально маленький прямоугольник, который словно был втиснут в выпуск в последний момент.

– Ты нашла, – улыбнулась Джинни.

– Нотт-старший сбежал из своей камеры в Азкабане, – прочитала Гермиона. – И?