– Тео…

– Затем я вернулся в Малфой-мэнор, где на тот момент был Лорд, и рассказал, что они оба убиты. Он проверил мою палочку на последние заклинания и был доволен. Но затем я сказал, что после того, как убил твою семью, я заменил убитых разбойниками из подворотни. Это не вписывалось в его планы, поэтому тогда я получил три или четыре Круциатуса в грудь, но было не так все плохо, – он храбро улыбнулся. – И тем не менее, он потом согласился с моим планом.

– Тогда почему твой отец до сих пор в Азкабане, если ты справился?

– Потому что я проявил инициативность и изменил план.

– Я бы сказала, что мне жаль, но… Но это спасло моих родителей. Спасибо, – она была такой красивой и такой искренней в этот момент.

– Пожалуйста, но я тогда вообще о тебе не думал. А этой зимой я пересмотрел нашу сделку с Темным Лордом.

– И когда твой отец будет на свободе?

– Никогда.

– П-п-почему?

– Потому что я выбил свободу другому человеку.

– Кому?

– Твоя жизнь в обмен на все, что угодно. Как бы не сложилась эта чертова война, Грейнджер, ты выживешь.

– Тео…

– При условии, что не будешь сама бросаться под лучи проклятий, естественно.

– Почему я? – казалось, карие глаза не просто смотрели на него, они пронизывали насквозь, оставляя внутри что-то теплое, приятное и тягучее, как шоколад.

– Потому что все должно было быть совсем не так, – он на несколько секунд прикрыл глаза, а когда распахнул их, Гермиона утонула в их небесной ясности. – Ты должна была стать пешкой в моем плане, орудием для достижения цели, но я где-то просчитался, и ты стала особенной, Гермиона. Ты больше, чем просто друг.

Не признание в любви, конечно, но она поняла. Он видел, как распахнулись ее карие глаза и как что-то сверкнуло в глубине.

Он юлил. Он понял, что она особенная, еще на первом курсе. Даже до первого курса. Его отец безмерно любил его, но не мог уделять достаточно времени, поэтому у парня были няни. А вернее компаньонка и гувернантка. Как будто он девченка. Но тем не менее, это было так. Он со своими вечными сопровождающими пошли в Косой переулок перед первым курсом, чтобы купить все необходимое для Хогвартса, но его пожилые спутницы отвлеклись на какую-то распродажу и оставили парня одного, велев с места не сходить и ждать их.

Но место было неудачное: повсюду сновали люди, бегали ребятишки, и кто-то толкнул Теодора, да так, что он упал и разбил себе локоть. Мальчишка беспомощно стоял и взирал, как кровь течет по руке и капает на бетон. Он совершенно не понимал, что нужно делать в такой ситуации, ведь обычно магия решала все проблемы. Поэтому Теодор прикусил губы, чтобы не расплакаться, и стал ждать своих сопровождающих.

– Надо поднять руку вверх и потрясти ею, – рядом возникла какая-то лохматая девчушка.

– Разве это поможет? – Нотт первый раз слышал о таком способе.

– Конечно, – девчушка посмотрела на него, как на малыша, который не знал простых истин. – Это помогает остановить кровь.

Не то чтобы Теодор ей поверил, но рядом не было его спутниц, поэтому он поднял руку вверх и потряс.

– Ничего себе ты умудрился, – Гермиона придирчивым взглядом осмотрела его увечье. – Но до свадьбы доживет.

– До чьей? – испугался Теодор. Он был наслышан о особо хватких девицах, которые обманом заставляли маленьких и неопытных парней жениться на них. Он был абсолютно уверен, что только что наткнулся на такую.

– До твоей, глупенький, – хихикнула Гермиона. – А может и до моей, – она снова рассмеялась, а Нотт побледнел. – Локоть надо помассировать, а то шишка будет.

– А может не надо? Пусть синяк будет и все.

– Ну синяк тебе обеспечен, вон уже появился, – Гермиона деловито осмотрела рану вновь. – Три быстрее, пока шишка не набухла, – тараторит Гермиона.

И Нотт стал неловко тыкать по больному месту пальцем, недовольно морщась.

– Да кто ж так делает, – пробубнила Гермиона, и стала сама ему быстро-быстро наглаживать ушиб.

– Ай, дура, больно, – у него аж слезы на глазах выступили.

– Терпи, – отрезала она. Спустя полминуты она освободила его руку, и Нотт тут же отодвинулся на безопасное расстояние от нее. – А спасибо?

– Спасибо, – буркнул Теодор.

Широко улыбнувшись, девочка ушла. Она так и не представилась, а бежать за ней не позволяло воспитание. Она была необычной. Она была особенной. Нотт знал, что еще увидится с ней, но не знал, как скоро.

Он никому не позволил залечить этот ушиб. Даже когда ранка полностью заросла, он каждый день отрывал корочку с нее. А однажды утром он проснулся, а отрывать стало нечего. Тогда он почувствовал пустоту, будто потерял что-то важное.

С тех пор у него остался небольшой шрам в виде буквы “Г” на локте.

– Ты тоже особенный, Тео, – ответила она ему. Он вздрогнул, выдернутый из воспоминаний.

Это было, конечно, не признание в любви, но Теодор за него ухватился.

– Когда ты поняла, что я особенный? – прозвучало слишком хрипло, чем он ожидал. Но Гермиона списала это на напряженность всего разговора.

Действительно, когда?

Когда сидела в твоем доме и разговаривала с твоим домовиком о тебе?

Когда нарушила кучу правил и провела тебя в общежитие Гриффиндора?

Когда ты меня простил и дал шанс начать сначала?

Когда я жить не смогла без этой чертовой корицы, которую ты везде мне суешь?

Когда узнала, что ты выбрал меня, а не свою семью?

– Это было на пятом курсе, – ляпнула она, удивив их обоих. – Я тогда поняла, что ты единственный слизеринец, который посещает Магловедение.

Дальше слова были излишне и никому из них не нужны. Он просто раскинул руки в стороны, а она уткнулась в его плечо. В его объятиях она нашла спасение, выплескивая всю горечь сегодняшнего дня.

– Ты, Блейз и Драко – единственное, что у меня осталось, – прошептал он ей на ухо.

А она заплакала еще сильнее. Застывшие в горле слова теперь медленно катились из глаз и умирали на рубашке Нотта.

Действительно, Блейз, что мы будем с этим делать?

Спустя полчаса она уже медленно брела в башню Гриффиндора. Она была старостой, поэтому не боялась попасться Филчу. Наоборот, отойдя на безопасное расстояние от больничного крыла, она сняла мантию-невидимку и шла так громко, насколько была способна. Не Филча она хотела встретить – Гермиона мечтала найти какую-то парочку или зеваку и выплеснуть на бедняг свою обиду.

Как девушка не просила, Нотт наотрез отказался сообщить, где ее родители. Она была с ним категорически не согласна, но умом понимала, что Тео прав, когда говорил, что именно благодаря семье Темный Лорд и держит всех за одно место. Драко и Теодор уже угодили в ловушку с семейными узами.

Из задумчивости ее выбило холодное приветствие:

– Ну здравствуй, Грейнджер.

Она даже не обернулась. Только один человек в мире мог произносить ее фамилию с такой ненавистью.

“– Вот кого мне не хватало для полного счастья, “– с горечью подумала Гермиона. Она решила, что если его проигнорирует, он отстанет от нее, но Малфоя это только распаляло.

– Эй, лохматая, я с тобой разговариваю вообще-то.

Сосчитав до семи, она бросила ему через плечо:

– А я с тобой нет.

– Не понял? – удивился Драко и ускорил шаг.

– Не удивлена, – она даже не обернулась.

Он поравнялся с ней и боковым зрением наблюдал за девушкой. Он видел, что она изменилась. Что-то было не так. Чего-то не хватало.

Но это было неважно. Сейчас – неважно. Потому что ему очень не хватало ее.

Он затолкал ее в первый попавшийся класс, как только она потеряла бдительность.

– И что это значит? – повела она бровями и скрестила руки на груди.

– Тебя так долго не было, – ответил он, но не на ее вопрос.

– Малфой, мне вот сейчас совсем не до тебя, – сказала она устало.

– Меня это волнует?

– Хотелось бы, – она поджала губы.

– Единственное, что меня сейчас волнует, так это ты.

– А ты меня совсем не волнуешь,– покачала она головой.