Он приходил в себя медленно. Лёжа на спине, с запрокинутой головой и разметавшимися по подушке волосами, Снейп наслаждался приятным послевкусием этого феерического оргазма. Каждая клеточка его тела дрожала от счастья, которое ему только что удалось испытать. В душе разливалось умиротворение.

Джилли лежала на боку, подперев рукой голову и любовалась его лицом, на котором сейчас было непривычное, вовсе несвойственное ему умиротворение. Ему было хорошо, это чувствовалось. Осознание того, что она сумела подарить ему это блаженство, приносило ей такое удовлетворение, какого не приносил самый бурный и разнузданный секс.

Наконец, Снейп смог заставить себя заговорить:

— Что это было? — его голос от хрипоты казался бархатным. Он завораживал отсутствием в нём привычных насмешливых и ироничных интонаций.

— Сеанс постельной магии, — Джилли уже взяла себя в руки, снова отгораживаясь от нахлынувших чувств с помощью привычного спасительного цинизма. — Тебе понравилось, красавчик? — она ерошила его волосы и насмешливо улыбалась.

— Ты ещё спрашиваешь. Это было феерично.

— Я рада, что тебе понравилось, — она поцеловала его в губы и продолжила перебирать его волосы.

Снейп уже тоже успел справиться с собой и призвать к себе на помощь свой обычный сарказм.

— Ты хоть палочку после своих клиентов моешь? — его губы скривила ядовитая ухмылка.

— Обижаешь, красавчик, — Джил усмехнулась ему в ответ. — Я ни с кем магическим сексом не занимаюсь. Только старыми маггловскими способами. Так что палочка чиста и девственна, как я в пять лет.

— Хоть это радует, — он продолжал ухмыляться с притворным облегчением. — А за что же это мне такая честь? Ни с кем не занимаешься, а со мной вот решила?

— Как это, за что? — в тон ему ответила Джил. — Ты же у меня лучший клиент. Поэтому для тебя эксклюзивные услуги.

— Хм-м… Лучший клиент, говоришь? Чем же это я лучший? — Снейп взирал на неё с насмешливым интересом.

— Тем, что ты ведёшь себя со мной не как с проституткой, а как с женщиной. С первой нашей встречи, — Джилли говорила задумчиво и серьёзно. От её насмешливости не осталось и следа. — Я с тобой получаю удовольствие. Это как раз тот случай, когда работа приносит полное удовлетворение.

— Так может, мне тогда не стоит тебе денег платить? — Снейп попытался вернуть разговор в прежнее лёгкое русло. — Достаточно будет удовольствия?

— Э-э, нет, красавчик. Без денег ты перестанешь чувствовать себя моим клиентом. Ещё подумаешь, что чем-то мне обязан. Зачем всё усложнять? А так всё просто: ты мне — деньги, я тебе — услугу. Все довольны и никаких обязательств.

Снейп взял её за подбородок и повернул её лицо к себе, сверля его пронзительным взглядом бездонных чёрных глаз:

— Ты ведь давно уже не обслуживаешь клиентов. Думаешь, я не знаю, что я не то, чтобы лучший, я — твой единственный клиент.

— Тем более, без денег не обойтись, — она опустила глаза, не выдержав его пристального взгляда, — иначе ты вообще перестанешь считать себя моим клиентом. И кем ты тогда для меня станешь?

Снейп уже пожалел, что завёл этот разговор. Конечно, Джил права. Лучше оставить всё, как есть и не залезать в эти дебри. Иначе… Что “иначе”, ему додумывать не хотелось.

— Ты права, — он обнял её и привлёк к себе. — Клиент, так клиент.

Они уснули в обнимку и провели так всю ночь, согревая друг друга своим теплом.

***

Джилли прокляла тот год, когда Снейп стал директором Хогвартса. Она ждала его изо дня в день, но он не появлялся. «Видимо, что позволено преподавателю — не позволено директору, — думала она. — Его высокое положение не позволяет ему пачкать свою репутацию связью со шлюхой».

Джилли никогда не интересовалась политикой и почти не читала газет. В тот год она не пропустила ни одного выпуска «Ежедневного Пророка», потому что только там она могла встретить хоть какое-то упоминание о нём. Она не имела права расспрашивать о нём посетителей, приходивших из Хогвартса, но жадно ловила обрывки их разговоров, в которых упоминалось его имя. В основном, его ругали. Его проклинали. Его ненавидели. Сердце Джил обливалось кровью, когда она думала о том, в какой атмосфере ему приходится жить. Она почти физически чувствовала то напряжение, в котором он пребывал всё это время. «Ну, что же ты не идёшь ко мне, красавчик? — мысленно обращалась она к нему. — Приходи. Я обниму тебя — и станет легче».

Снейп пришёл к ней в Рождество. Ночью. Наложив на себя дезиллюминационное заклятие. Джилли замерла у себя в комнате, услыхав стук в дверь. Сердце бешено заколотилось, кровь застучала в висках, когда она выдавливала из себя приглушённое: «Войдите».

Дверь отворилась. На пороге никого не было. Дверь захлопнулась, знакомый голос произнёс заклинания, и Джилли, наконец, увидела его. Он стоял на пороге, прислонившись к двери, запрокинув назад голову и смотрел на Джилли сверху вниз из-под полуприкрытых век. Она стояла, не в силах сдвинуться с места. Её подбородок дрожал, а из глаз вот-вот готовы были брызнуть непрошенные, вовсе неуместные для проститутки, слёзы. Заметив это, Снейп чуть искривил губы в усмешке и произнёс привычное:

— Свободна?

— Для тебя — всегда свободна, красавчик.

Джилли ухватилась за этот отзыв, как утопающий хватается за соломинку. Он дал ей силы, оставаясь внешне спокойной, подойти к нему, не показав при этом, как подгибаются её ставшие вдруг ватными ноги. Не закричать от отчаяния и боли, заглянув в его постаревшее усталое лицо. Мерлин, что же они сделали с ним? Казалось, в этом лице, и раньше таком землисто-сером и малоподвижном, теперь не осталось ни капли жизни. Это было лицо трупа…

Джилли, как завороженная, напряжённо вглядывалась в это лицо, отмечая про себя и глубокую складку меж бровей, и резкие морщины, протянувшиеся от крыльев его огромного заострившегося носа вниз, к подбородку, и мелкие, горькие складки у губ, и черноту под глазами… Она молча провела ладонью по его запавшей щеке. Он прикрыл глаза и рукой прижал её ладонь к своему лицу. Джилли положила его голову к себе на плечо и тихонько поглаживала его волосы, прижимаясь к ним щекой. А после увлекла его на кровать, уселась рядом, обняв его за плечи, прижимаясь к нему и продолжая гладить по голове, ласково и успокаивающе, как могут гладить только матери.

Казалось, от её прикосновений, Снейп оживал, будто оттаивал постепенно. Вот он сам стал тихонько перебирать волосы Джил. Вот взял её лицо в свои руки и стал медленно прикасаться к нему губами. Вот его холодные, твёрдые губы встретились с её губами — мягкими, податливыми, призывно приоткрытыми… Вот впились в них долгим поцелуем, от которого по её телу словно прошёл мощный электрический разряд. Будто почувствовав это, Снейп стал быстро покрывать поцелуями её лицо, шею, грудь. Он нетерпеливо рванул блузку на её груди. Пуговицы с треском оторвались вместе с тканью и разлетелись в стороны, ударяясь о стену и рассыпаясь по полу. Лихорадочно впиваясь в её грудь, терзая её своими безжалостными, яростными поцелуями, Снейп довёл её до полного изнеможения. Сказывалось напряжение, в котором Джил жила последние полгода. Тревога, страх, ожидание, болезненные предчувствия — всё это вдруг ушло на задний план, уступив место его близости, осязаемости, возможности ощутить его, такого живого и долгожданного… Ей невыносимо захотелось ощутить его в себе, как можно глубже и полнее, как подтверждение, что он — не призрак, не бред её воспалённого воображения.

— Северус… — прохрипела Джил, не узнавая собственного голоса, — не тяни.

Её пальцы лихорадочно расстёгивали его брюки, с радостным нетерпением ощущая его полную готовность выполнить её желание. Снейп не удосужился снять с неё ничего, кроме трусиков. Он вошёл в неё быстро, но как-то на удивление плавно и бережно. Он был резок, но одновременно нежен. Нетерпелив и аккуратен. Он полностью контролировал ситуацию, стараясь добиться от Джил максимальной отдачи. А она стонала и извивалась под ним, не в силах сдержать рвущееся наружу желание, замешанное на тоске и невозможности прикоснуться к тому, кто нужен больше всех на свете. Обвившись вокруг него руками и ногами, прижимаясь покрепче, Джил впитывала в себя его тепло, стараясь почувствовать его каждой клеточкой своего тела. Снейп смотрел на неё и с удивлением понимал, как же это прекрасно — когда женщина отдаётся с такой страстью. И насколько сильнее ощущения у мужчины, сумевшего вызвать в женщине эту страсть. И как блаженство, написанное у неё на лице, может привести в экстаз и вызвать оргазм не хуже того, который вызывают обычные механические движения.