Впрочем, никто разбираться в этом и не пытался. Все жители Пальмирро молча признавали статус нового Вершителя и спокойно жили дальше.

Так было легче, так было проще, и так было правильно. Сомнения в системе не допустимы. Как преподаватели говорили молодому поколению Пальмирро, во время прохождения обучения: «сомнение – враг, оно разрушает благо, которое сопутствовало Пальмирро долгие тысячи лет».

Курт в это утверждение верил. Все верили. А как не верить, если эти слова говорит каждый, ответственный за образование, Вершитель? Ведь так было легче, так было проще, так было правильней…

– Алоис! – тихий оклик матери выдернул Курта из размышлений, в которые тот успел погрузиться.

Подойдя к Груму, который ожидал гостя, уперев кулаки в бедра, он наблюдал за приближением отчима. Курт подозревал, что столь длительная задержка Алоиса означает, что сомнения бывшего наставника не случайны. Только оперативник не знал, к чему все это приведет. А главное: как это поможет Карине? И поможет ли вообще?

*

Остановив аэрокатер неподалеку от Грума, Вершитель спрыгнул на землю и посмотрел на стоявшую позади сына супругу. Вид у Алоиса был мрачный и изможденный. Отчим будто, несмотря на сыворотку молодости, постарел за последние сутки на добрый десяток лет.

Приблизившись к Курту вплотную, он неожиданно прижал его голову к своей груди и, поцеловав сына в лоб, уселся на бордюр у грота.

Вода из водопада обдавала его холодными брызгами, но Вершитель этого не замечал.

– Что случилось? – нарушила озадаченное молчание, переглядывающихся Грума и Курта, Мидея.

– Они требуют к себе нашего сына и его бывшего наставника, – опустив голову на ладони, пробормотал Алоис.

– И зачем? – мать смотрела на супруга вызывающе. – Что ты наплел Старшим вершителям?

– Правду.

– Какую еще правду? – Мидея напоминала кобру перед броском.

– Ту, что сын мне рассказал.

– Обязательно было втравлять в это Курта?! – она еще больше вытянулась.

– Я не мог врать ИМ.

– Это так сложно? – она презрительно повела бровью.

Вершитель не ответил.

– Для чего им Курт?

– И его друг, – уточнил Грум.

– Они не сказали.

– Старшие Вершители какие хоть эмоции излучали? Удивление? Ярость? Радость? – настаивала она.

– Я не знаю.

– Как это возможно? Ты под столом сидел? – глаза Мидеи сверкали как пульсары.

– Я думал о Карине и не особо обращал внимание…

– Понятно, – еще большее презрение отразилось на ее лице. – Я поеду с ними, – твердо заявила она.

– Старшие вершители приказали мне доставить их двоих.

– А мне плевать на то, что тебе приказали! – выкрикнула она и, кивнув сыну и его другу, громко добавила. – Мой катер готов к отправке. Садитесь мальчики. Заставлять Старших вершителей ждать – не в наших интересах.

Не удостоив супруга более ни единым взглядом, она горделиво села в катер. Курт и Грум, озадачено переглянувшись и, взглянув на выглядевшего крайне потерянным Алоиса, уселись по обе стороны от белокурой красавицы.

Аэрокатер тотчас сорвался с места.

*

Резиденция Старших вершителей находилась на самом крупном острове Пальмирро. Острые как шпили, скалы пронизывали зеленоватые небесные облака.

Голубоватая энергия вспышками петляла по склонам скал и по башням замка, не уступающего им высотой. Размером замок мог конкурировать со средним городом любой развитой планеты.

Замок был выстроен ступенями, где каждый уровень построек возвышался над предыдущим и был окружен дорогой, опоясывающей резиденцию. Та тянулась от низа и до самой вершины замка, подобно наброшенному сверху конфетти.

С внешней стороны дорога была огорожена невысоким зубчатым ограждением, испускающим частые вспышки оранжевой энергии.

Основание замка и всех, сопутствующих ему, построек были идеально круглой формы. А каждая крыша, без исключения, напоминала вытянутый конус, на вершине которого возвышался энергетический, ярко-зеленый шпиль, проецирующий голограмму, символизирующую Старших вершителей.

Голограммы были сравнительно небольшими, что не давало возможности детально рассмотреть символику. Все, что можно было увидеть невооруженным взглядом – это множество сфер, нанизанных на нити, поддерживающие форму эллипсов. Сферы были всевозможных цветов и размеров, и находились в постоянном движении. А в самом центре символики располагался белоснежный, постоянно пульсирующий, сверкающий белоснежный шар.

На первый, не осведомленный взгляд, можно было предположить, что символ Старших вершителей представлял собой схему звездной системы. Однако, каждый житель Пальмирро знал, что перед ним не модель какой-либо одной системы. Что сфер гораздо больше, чем способен уловить человеческий глаз, и далеко не все из них движутся в одном направлении. Но этот факт нужно было именно знать, поскольку, пусть бы эмблему пришлось изобразить размером с Пальмирро, и то не удалось бы отразить всех деталей. Ибо гербом Старших вершителей была не система и даже не галактика. Символом Старших вершителей была точно воспроизведенная модель Вселенной. Той Вселенной, которую они знали, и до которой могли дотянуться с помощью своих, расположенных на самых дальних рубежах, телескопов. И по мере освоения Вселенной, открытия ее новых тайн, герб Старших вершителей добавлял в себя новые и новые детали.

Сами Старшие вершители никогда не покидали свой остров. По крайней мере, так было последние тысячи лет. Так что, гигантский замок служил им одновременно и резиденцией, и домом.

Никто не мог сказать точно, как долго он уже существовал. Доподлинно было известно лишь то, что сам замок, и сопутствующие ему постройки были высечены с помощью юниум энергии из одной, гигантской, серо-голубой скалы. При их строительстве не было задействовано ни единого стыка или крепления. Лишь огромной силы энергия, да, обладающий неиссякаемой тягой к прекрасному, творец.

Замок буквально возвышался над всем миром, требовательно взирая на пришедших. Он будто задавал вопросы: кто ты, и как посмел меня побеспокоить? Неужели твои ничтожные проблемы столь важны для Пальмирро, что ты осмелился прийти с ними ко мне?

Но одновременно с устрашающей грозностью, замок умудрялся содержать в себе нечто трогательно-изящное. Он был словно редкая, диковинная птица, свившая себе гнездо среди каменных шпилей. Его хотелось любить, хотелось защищать.

На такое двоякое отношение к своему творению, скорее всего, и рассчитывал его создатель. И если это было, в действительности, так, то его задумка блестяще удалась.

Курт был на острове впервые, и его буквально пронизывали страх и благоговение. Причем с каждым, приближающем его к дворцу, сантиметром оба чувства усиливались.

Он много раз видел изображение резиденции в различных информационных источниках, но никакие картинки или видеоролики не отдавали замку должное. Курт никогда и представить себя не мог, что от одного только вида величественного дворца его будет буквально трясти от чувства гордости за Пальмирро. Он даже и подумать не мог, что его когда-нибудь охватит настолько сильный патриотизм по отношению к родине. Да, он любил свою планету, но чтобы чувства, как говорится, перли из всех щелей! Такого Курт от себя не ожидал.

Медленно двигаясь в окружении проносящейся мимо и взрывающейся фейерверками энергии, он думал только о том, что нигде и никогда во Вселенной не могло и не может существовать ничего более прекрасного, чем этот замок. Каждый элемент постройки казался ему вершиной совершенства.

Отдавшись эйфории, Курт посмотрел на мать, надеясь увидеть в ее глазах тот же восторг, что бурлил в его венах. Но та казалась совершенно равнодушной к представшей перед ее взором картине.

– Тебе здесь не нравится? – неподдельно удивился Курт.

– Не настолько, чтобы захотеть остаться.

– Чего? Ты что имеешь в виду?

– У Старших вершителей много благ и преимуществ. Но их не настолько много, чтобы я смогла пересилить в себе желание иметь семью.