– Ты плохо знаешь своего сына, Мидея.

– Неужели? – в голосе матери слышалось ехидство.

– Курт – оперативник очень высокого уровня. Он с легкостью мог бы вести операции в самых сложных местах. Его итоговые баллы на экзаменах выделяли его на фоне остальных аспирантов. Нестандартный подход к решению проблем выдавал в нем сильного лидера группы. В будущем он мог стать одним из тех, кому доверяют самые сложные и почетные задачи…

– Если он так хорош, почему тогда он никуда не отправился, а остался на обслуживании застойных планет? – с вызовом парировала супруга.

– Потому что он сам меня об этом попросил. А я не мог отказать сыну.

– Почему тогда я об этом ничего не знаю?

– Потому что он так пожелал.

– Пусть так. В любом случае, у него нет нужного опыта.

– Я знаю, что подготовка оперативников для такой работы ведется десятки лет. Он просто еще не прожил столько времени, чтобы регламентировано стать членом оперативной группы такого типа. Но…

– Не нужно одевать маску участливого понимания! Курт все равно не отправится выручать твою Карину. Если вы с Кариной переоценили свои силы, мой сын тут ни причем!

– Ты знаешь, что дело не в карьере. И я совершенно не поддерживал ее идею. Она все сделала сама.

– То, что ты не можешь управлять своей дочерью, меня не касается! Скажу больше: мне на это плевать! Но лично моего сына ты не получишь!!!

– Может, спросим его?

– Я запрещаю тебе это!

– Потому что он захочет помочь?

– Все. Тема закрыта! Хочешь, лети сам!

– Я бы полетел, но ты прекрасно знаешь, что не могу.

– Я больше не хочу это обсуждать. Решай вопрос сам.

– Мидея, я признаю, что был не прав, а ты права, но Курт… Я верю, что он поможет Карине.

– Я все сказала! И еще: если я узнаю, что ты все-таки попытался втравить моего сына, мы расстанемся. А ты знаешь, чем тебе грозит наш разрыв!

Разговор был закончен, и Курт постарался вернуться к себе в спальню до того, как мимо него промчатся гневные шаги матери.

Подслушанная ссора была странной и совсем не вязалась с тем образом родителей, который был привычен Курту за все годы их совместной жизни.

Ему было о чем подумать. И чем поделиться с Грумом. А после он был просто обязан обсудить услышанное с Алоисом. В том числе и угрозы матери. Особенно угрозы матери!

Курту вообще трудно было представить, чтобы кто-то осмелился угрожать Вершителю, причем столь уверенным голосом. Мидея явно не блефовала. И это порождало в голове Курта еще больше вопросов.

Считая мать мягкой, хрупкой и покладистой, он терялся в догадках о том, что именно происходит. Мысли настойчиво роились в голове. А настигший его сон был отрывистым, беспокойным и состоял из хаоса сумбурных картинок с участием Карины и родителей.

*

Курта разбудил настойчивый сигнал наладонника. Потянувшись к лежавшей на стуле куртке, он добыл из внутреннего кармана плоский гаджет и поднес экран к заспанным глазам.

Звонил Грум.

– Ну, ты красавец! Напряг меня, а сам спать! – с изрядной долей возмущения в голосе заявил друг.

– И тебе привет. Ну как? Удалось что-нибудь узнать? – пытаясь справиться с зевотой, просил Курт.

– Удалось. Все довольно примитивно, но есть нюанс.

– Какой?

– Приходи. Обсудим.

– Скоро буду, – пообещал оперативник, скатываясь с кровати.

Ему нужна была свежая, способная к восприятию информации, голова, но сонливость упорно отказывалась покидать тело.

Пытаясь выйти победителем из сражения с Морфеем, который упорно старался уложить его повсюду, включая коврик у ванной, Курт мужественно над собой измывался. Он прыгал, извергая проклятия, под струями ледяного душа. Опрыскивал себя «бодрящим туманом», «тропическим ливнем», «снежной метелью» и прочим, что была способна произвести его, весьма изобретательная, душевая кабина.

Однако, даже три огроменные чашки черного кофе не помогли ему обрести необходимую бодрость.

Спотыкаясь о коврики и пороги, Курт выбрался из родовой башни. Первой его мыслью было воспользоваться одним из семейных аэробайков. Однако, предположив, что в разговоре может понадобится какое-либо существенное оборудование, Курт отправился к другу на своем звездолете.

*

– А че, крейсер был занят? – шутливо поинтересовался Грум, когда корабль оперативника, плавно сложив крылья, приземлился возле грота.

– Что? – не оценил юмора Курт.

– Все никак не проснешься?

– Да, че-то как-то… – пробормотал он, споласкивая лицо в студеной воде, стекающего по гроту, водопада.

– Реакция на стресс что ль? – пожал плечами друг. – Че-то не замечал я раньше за тобой такой бабской чувствительности.

– Да, сам не знаю. Еле с управлением кораблем справился по дороге к тебе, – Курт чувствовал, что говорить ему становится все труднее.

– Ты даже на подколы не реагируешь… Та-а-ак. Подожди-ка! – Грум подозвал к себе пару роботов и отдал им, трудно воспринимаемые ускользающим сознанием Курта приказы. – Эй! Не вырубайся пока! – услышал он сквозь опускающуюся завесу сна слова друга. Но трава у грота была такой мягкой, а солнце таким теплым, что Курт больше не был в состоянии сопротивляться, и погрузился в крепкий, глубокий сон.

*

Оперативник открыл глаза, лежа на обеденном столе в столовой Грума. Из его руки торчало две иглы, прикрепленные к длинным, прозрачным трубкам. Другой конец трубок крепился к сосудам с цветной жидкостью. Над сосудами пытались хлопотать домашние роботы Грума. Но тот, отмахиваясь от них как от назойливых мух, пробовал контролировать сосуды самостоятельно.

– Какого черта! – резко поднявшись, воскликнул Курт. Однако сильное головокружение вынудило его рухнуть обратно.

– Мне бы тоже хотелось знать, друг, кому непосредственно, а главное зачем, пришла в голову мысль опоить тебя наркотическим снотворным. Причем в столь адской дозе. Ты что ел во время последней миссии?

– Ты уверен в своем диагнозе? Ты ведь не врач, – напомнил Курт.

– Уверен, друг. Вещество, которое в тебя влили, не предназначалось, чтобы тебя убить. Скорее вызвать недееспособность. И это перед самой комиссией… У тебя появился явный недоброжелатель. Кому ты перешел дорогу, приятель?

С громким стоном оперативник потер рукой, свободной от трубок, раскалывающуюся, как от сильного похмелья, голову.

– Бред какой-то! Это ВСЕ какой-то бред!

– Ты знаешь, кто тебя траванул? – удивился Грум.

– Увы, да. Это моя мать.

– Оборжаться. Ваши с Кариной родители просто полны любовью к своим детям, – с нотками иронии резюмировал Грум.

– Ты о чем?

– У меня есть, что тебе рассказать.

– Давай.

– Чуть позже. Сначала дождемся, чтобы твой организм полностью избавился от гадости. Не уверен, что комиссия не засечет присутствие наркотического вещества в твоей крови. Но, по крайней мере, лично ты сам начнешь ощущать себя человеком. А потом я расскажу тебе презанятнейшую историю.

– Тебе много удалось раскопать?

– Сам в шоке. Сейчас весь дворец Вершителей гудит из-за твоего отчима и его дочери.

– Все так серьезно?

– Это ты сам сможешь оценить. А пока не отвлекай меня, и не пытайся встать со стола. Скоро твоя кровь очистится, – порекомендовал Грум, наблюдая как подлетевший домашний робот, ловко дополнил сосуды новой порцией жидкости.

– Черт и что твориться! – в сердцах высказался Курт.

– Согласен, – кивнул друг.

*

По завершению процедуры, Курт ощущал зверский голод, и роботы Грума, снося друг друга в полете, старались удовлетворить желания гостя.

– Так что ты собирался мне рассказать? – запивая добрую порцию пирогов кружкой морса, спросил Курт.

– Твое внимание полностью собрано?

– Говори уже!

– Твой бортовой компьютер совершенно точно определил галактику, откуда тебе было отправлено сообщение от Карины.

– «Кошачий глаз», – подсказал Курт.

– Именно так ее называют на Пальмирро, – согласился друг. – Что ты о ней вообще знаешь?