========== 1 глава. Возвращение на родину ==========

Драко Малфой стоял над могилой матери. Без цветов, задумчиво глядя на слова, выгравированные на белой мраморной надгробной плите. Он помнил, как ругался с отцом за право самому написать эпитафию. Люциус победил. Все, что досталось его матери – это быть погребенной под массой непонятных латинских слов, но… последнее слово осталось за Драко.

Когда отец умер (был убит рукой своего хозяина), он решил закончить начатую миссию и добавил еще одно слово на древнем камне.

Мать.

И ничего больше. Нарцисса Малфой всегда в первую очередь была его матерью.

Остальные, возможно, считали ее столь же жестокой и порочной, как и ее муж, но для Драко ни одна женщина не могла быть лучше. Ни одна женщина никогда не смогла бы превзойти ее по доброте и красоте.

Он чувствовал лишь отчаяние и пустоту, зная, что его мать похоронена в холодной земле на этом пустынном кладбище. Ее единственной компанией были поколения умерших Малфоев, зацикленные на превосходстве чистокровных, как и отец Драко.

Его рот скривился от отвращения, когда взгляд скользнул к могиле отца. Он покоился рядом с его матерью. Казалось, даже после смерти Нарцисса Малфой не могла сбежать от Люциуса, человека, который уничтожил ее тело и душу.

Стиснув зубы, Драко сдержал слезы. Мама не должна была умереть. Но Нарцисса отказалась отдать своего сына, своего единственного сына, этим маньякам. Она не позволила Люциусу забрать его, чтобы поставить на колени перед этим выскочкой-полукровкой.

В ту ночь Драко был спасен.

Темная сторона долго вела провальную войну, ведь достаточно было посмотреть на послужной список Лорда Волдеморта, чтобы понять, кому в итоге достанется победа. И Поттер не разочаровал, он действительно сделал все, чтобы не только победить Темного Лорда, но и схватить всех его последователей одним махом. Подвиг, совершенный, главным образом, благодаря гениальному уму Грейнджер.

Все это время, пока бушевала Вторая Магическая война, Драко был в Италии с Блейзом в родовом имении Забини.

Мудрый ход. Оба слизеринца сохраняли нейтралитет, не желая принять ни одну из сторон в войне, которая опустошала английское магическое сообщество. В тот год немало магглов узнало о существовании волшебного мира. Да и как они могли не узнать, когда половина Лондона была разрушена взрывом, сравнимым по силе со взрывом атомной бомбы? Отдел Министерства магии по урегулированию магических происшествий провел колоссальную работу по сокрытию улик.

Метеор.

Сбитый с курса в результате столкновения с другим метеором где-то в космосе.

Так для магглов две тысячи седьмой год стал годом истерии и скорби, так же как и для ведьм и магов Англии. А Драко все это время жил и размышлял под теплым флорентийским солнцем, задаваясь вопросом, какую сторону выбрали его соседи, смогли ли они пережить стычки с аврорами до финальной битвы.

Когда война, наконец, закончилась, над древними стенами Хогвартса воцарилось молчание, знаменуя поражение Темного Лорда и его приспешников. Такое же молчание простиралось на волнах колдорадио, которое слушали Драко и Блейз в прямом эфире. Не нужно было лишних слов, они знали ответ.

Соседи слизеринцев – молодые и старые – не выжили. Они потеряли или свои жизни, или свою свободу, что практически равнозначно.

Блейз промолчал, и Драко тоже. Что тут сказать?

Он оставался в стороне шесть лет. И когда эти короткие годы прошли, Драко Малфой вернулся старше, мудрее, и, несомненно, намного больше знающий себя и мир.

Вернулся, чтобы найти великолепную школу милостью судьбы неповрежденной, свое фамильное состояние нетронутым, поместье семьи Малфой безукоризненным, а магический мир… в лохмотьях.

Война опустошила и без того крошечное население английского волшебного сообщества, а большинство выживших были или больны, или искалечены, или при смерти. Остальные пытались сложить воедино раздробленные части магического мира. Но потери были хуже, чем они ожидали. Неизлечимая магическая чума, последний подарок Волдеморта, пронеслась по стране, погубив ещё тысячи сверх тех, кто погиб в войне.

Так волшебный мир Соединенного Королевства был поставлен на колени, и хотя Темный Лорд не был живым свидетелем произошедших зверств, многие чувствовали, что английские магические расы никогда не восстановить, что смертельный удар был нанесен.

***

Перед ним стояла эльфийка с глазами испуганной лани, нервно теребя длинными когтистыми пальцами сильно изношенное кухонное полотенце, которое служило одеждой ее истощенному телу.

Драко Малфой посмотрел на жалкое существо и грустно улыбнулся, сильнее сжав ручку чемодана. На него нахлынули мрачные воспоминания о прошлом, пока взгляд блуждал по знакомому интерьеру поместья.

– Мы содержали дом в чистоте, хозяин. Мы знали, что хозяин когда-нибудь вернется, и мы помнили, насколько хозяин презирал грязь. Везде грязь, так много грязи, говорил хозяин Люциус.

Серые глаза Драко посмотрели на существо, нервно переминающееся перед ним. Он сглотнул, понимая, что имел в виду домовой эльф, но ничего не ответил.

Остановившись на несколько минут в вестибюле, он встретился с любопытными взорами портретов, которые постепенно начинали признавать наследника семьи Малфой. Внезапно свист и ругательства заполнили комнату. Его предки, скаля зубы, бросали проклятия:

– Предатель крови!

– … жалкое подобие…

– Трус!

– … позор на имя Малфой…

– Бесхребетный червь!

– … избалованный мальчишка…

Драко разжал кулак и с оглушительным грохотом опустил чемодан. Он оглядел каждого своего предка с портрета, уверенно встречая их осуждающие мертвые взгляды.

– Вы можете говорить все что угодно, но, в конце концов, ваши слова ничего не изменят. Война проиграна, Темный Лорд повержен, а вы… вы все мертвы… давно мертвы.

Возмущенное молчание наполнило комнату, оставляя во рту Драко горький привкус. Знакомый голос пронзил вязкую тишину поместья, голос, который он надеялся больше никогда не слышать. Однако этот голос раздался не из прихожей, а из более дальней комнаты поместья, из парадной гостиной в сердце дома.

Мгновенное узнавание затопило его сознание, и ноги сами понесли его через сводчатый проход вестибюля, пока не остановились перед портретом Люциуса, гордо висевшего над камином в окружении холстов, переполненных жителями картин со всего поместья.

– Отец.

Человек с картины прошипел:

– Ты не мой сын.

Он мог только усмехнуться на приветствие отца, цедя слова с холодным равнодушием:

– Я вернулся.

Люциус презрительно фыркнул:

– Настоящее чудо, что ты все еще можешь войти в этот дом. Малфои – не трусы, – портрет одарил его ледяным взглядом, – весь в мать, – кинул ему Люциус.

Воцарилось молчание. Напряженное, зловещее. По всей комнате предки Малфоя, загнанные в ловушку в своих нарисованных холстах, начали ликовать, поддерживая слова Люциуса.

– Ты прав, – Драко позволил себе драматическую паузу. – Я – сын своей матери…

Один взгляд серых глаз столкнулся с другим, точно таким же.

– И слава Богу, – закончил он фразу.

Сказав это, он снял дорожную мантию и бросил на стул. Потом оглядел темную гостиную, в которой не был почти семь лет, и вздрогнул от отвращения. Драко вспомнились страшные кошмары, которые это поместье внушало ему, когда он был ребенком. Вспомнил он и эту комнату, на полу которой его мать, корчась и крича от боли… умоляла… умоляла мужа не о милосердии, не о смерти… а лишь об избавлении единственного сына от участи Пожирателя.

– Шприц!

Мгновенно перед ним появился сутулый и взволнованный домовик. Драко улыбнулся своему любимому эльфу, вспомнив забавный случай, когда он, ещё малыш, повинуясь детскому упрямству, настоял на том, чтобы нового эльфа назвали в честь нелюбимого медицинского предмета.

– Хозяин звал меня? – его писклявый голос отозвался эхом в комнате.

Вернувшись в настоящее, Драко вежливо поприветствовал эльфа, еще раз отметив невзрачное кухонное полотенце, обернутое вокруг его тела, и указал на стены гостиной.