«Наверное, стоит пройти через подобное только для того, чтобы знать цену спокойной, мирной жизни. Красоту полёта большинству сложно оценить, пока не свалился в штопор», – подумал Готфрид.
А дед продолжал:
– Я понимаю, что произошло с теми танкистами. Я сам был такой, издалека немцев видел, кровь кипела, зубами рвать их хотел. Кто на войне не ожесточился, погиб. Но и допускать в душу злость, чтобы она заполнила до дна, тоже нельзя – сгинешь, и так было со многими.
– Деда, а ты считаешь, что такое правильно и без этого никак? – понимая глупость своего вопроса, всё – таки задал его Берёзов.
– Ожесточение – это плохо, когда возникает без причины, а не когда на глазах уничтожают твою жизнь и землю. – закрыл тему дед Шорохов.
Дальше разговор зашёл о делах житейских и затронул религиозные мотивы.
– Меня недавно встретил местный поп Иван, – сказал, явно кипятясь дед, – и начал охмурять: «Тебе уже много лет и надо подумать о душе, а то не ровен час – предстанешь перед Христом и нечего сказать будет». А я сказал этому крестоносцу, что на фронте понял: если Бог есть, то он так же далёк от вашего балагана, как космонавт от водолазов. И я ещё поживу. Хочу узнать, чем этот бардак окончится!
– Да, только с каждым годом становится всё хуже, – добавил Руслан.
– А как может быть по-другому, если фашистские недобитки пролезли во власть! – с задумчивой горечью ответил ветеран. – Вот батя нонешнего президентика Ющенко, как я читал, полицаем в концлагере был.
– Поганый маятник истории, – прокомментировал Готфрид.
– Да не маятник, а люди такие, – отрезал дед Шорохов и продолжил. – А ещё тот поп мне стелил: раньше многие в конце жизни уходили в монахи, грехи войны замаливать. Да не трогай, говорю, мои грехи! С моё поработай на земле, а потом суди. И вообще, – тут он обратился к Берёзову. – Вот скажи, что они там в монастырях творят?
– Ну, молятся, – ответил Руслан.
– И ничего не делают? Пускай ещё продукцию какую-нибудь дают, а не просто сидят, – возразил старый Шорохов.
– Они себя обеспечивают и уже хорошо, – попытался возразить Руслан. Однако дед его прервал словами:
– Да нет, внучек, человек должен жить не только для себя, но и для окружающих. Пусть продукцию дают!
Готфрид на этих словах рассмеялся и приобнял ветерана, словно встретил друга из прошлого с угловатым, но, в целом, правильным взглядом на жизнь. Суждения ветерана проистекали из практики старой русской системы, где не принято ничего не делать тем, кто был способен приносить пользу. Не случайно Шорохов имел звание Заслуженного рационализатора республики, и несмотря на свои годы, ходил голосовать, как он говорил, «за кого надо», а именно – за красных.
Затем, закончив беседу, дед направился отдыхать. А друзья, которым на месте не сиделось, поехали по какой-то нужде к ещё одним родственникам. И там к своему неудовольствию Руслан встретил двоюродного братца – Владлена Хомченко. У Влада от его отца осталась лишь фамилия и, возможно, именно по причине безотцовщины, он являлся гримасой того неустроенного времени. Такой тип паренька был узнаваем: Владлен по-деревенски был нагловат и труслив одновременно, поэтому больше склонен к воровству, чем к дракам; ну и выпить да курнуть был также не дурак. Как следствие этого, время от времени Влад получал по пьяни в разных местах, хотя пошёл в дедовскую немаленькую стать. Вообще, дед Шорохов после случая, когда он и другие родственники приложили немалые усилия, чтобы пойманный на краже внучок не попал под статью, заявил, что на следующий раз он сам его посадит! И будет этот отщепенец сидеть так долго, пока крыша на зоне не рухнет, ибо все у него дети как дети, а он трава дурная. Однако, после произошедшего Влад поменялся, стал хитрее и осторожнее. Время от времени у него появлялись деньги, на которые он купил машину, а остальные просаживал неизвестно куда. Этот источник заработка был не совсем ясен. И хотя Владлен всем говорил, что он сварной по стройкам, всех посещала догадка, что его доходы связаны опять с некой полузаконной пакостью.
– Привет, Влад, ты ещё живой? – поспешил поприветствовать со стебом своего двоюродного визави Берёзов, зная, что тот сам этого не стесняется.
– А ты тут чё? На кой приехал? – ответил брательник, при этом оживившись, как будто сам искал Руслана.
– Да представь, скоро универ заканчиваю, – сказал Руслан и, указав на Готфрида, пояснил, – и вот с другом набираемся опыта у Вадима, собираем инфу для дипломной.
Для упрощенного кругозора Владлена эта речь была слишком сложной, и он перешёл на уличный гоп со смыком:
– Ну и кому это влезет потом? Это как знаете, – тут он сюсюкающим голосом наскоро рассказал старый анекдот: – Стоит армянин на Красной площади и деньги считает. К нему подходит худой доцент и спрашивает: «Скажите, как пройти к библиотеке Ленина?» А тот, не отвлекаясь, отвечает: «Дэлом, дорогой, надо заниматься! Дэлом!» – и после избитой истории торопливо спросил: – А на сколько вы тут? Если есть хотелка, то я вам клевое дело покажу, где есть прикол и прикуп настоящий! И тема без засады, за неё не вяжут, отвечаю!
– И в чем там соль? – спросил для пояснения Берёзов.
– В оригинальном ходе бизнеса, – нашёл умные слова для уклончивого ответа Влад и добавил: – Завтра вечером возле места одного поляна будет с шашлыками. Хотите – поехали, там всё перетрём, и моих пацанов узнаете.
– Ну, добро, если тема модная, – ответил, заинтересовавшись, Денис.
– Тогда с вас два бутыля вступительных. Я в пять позвоню, – сказал Владлен друзьям и пошёл к выходу. Руслан покосился ему вслед и сказал вслух:
– Проставить оно не проблема, заноза в том, что он чудак стрёмный! – и задумчиво шаркнув подошвой по плитке двора, добавил: – И что он вообще хочет рассказать, чего мы не знаем?
Но Денис был заинтригован предложенной затеей. Он редко бывал в селе, тут многое было для него ново. Готфрид, как и его друг, являлись людьми городской культуры с академическим уклоном, поэтому в некую сельскую мудрость из-под сохи и коровы, о которой вещали в угоду вороватой власти в то время украинские культурологи, они не верили. Но природу наши друзья любили и к ней стремились, а что решил наплести двоюродный брательник -неважно, главное есть шанс провести неплохо время и, возможно, это пригодится для этнографического опыта в жизни.
«Ладно, погуляем, – уступая желанию друга, махнул в сторону ушедшего братца Руслан. – Но мне он уже надоел. Сам дикий, как папуас, а деловой – хоть подрывай хайло ногой!»
В полдень на следующий день Берёзов загодя связался с Владом, поскольку хотел перед запланированной поляной показать Денису окрестные места. И потому договорился, что после этого Владлен подберёт их за селом. Собрав в рюкзак всё необходимое, они в половине пятого вышли из ворот. Их путь лежал через короткий промежуток распаханного пространства; затем, миновав его, грунтовая дорога уходила вправо-вверх на возвышенность, откуда открывался живописный вид на череду лесной рощи и колосящихся полей, между которыми вилась мерцающей змеёй река.
– Ну, вот отсюда видно, что такое Родина, как и говорилось: леса, поля, бескрайние просторы, – произнёс Денис.
– Я специально повел вас этой дорогой, чтобы всё вам показать, – кивнул в даль Руслан.
– Да, действительно красиво, – оценил Денис, затем повернулся и шагнул вперед со словами. – Ну, хорошо, идём.
– Тебе не тяжело? – спросил его Руслан, похлопав по рюкзаку. – Дай я понесу.
– Не дам, – усмехнулся Готфрид. – Вперёд на запад!
– На обратном пути сам потащу! – пообещал Березов. Через сто метров смешанный лес сменился на сплошные ряды сосен, и Руслан сказал:
– Хочешь посмотреть, тут по пути рядом родник есть.
– Давай показывай, – согласился Денис. И, действительно, через некоторое время Руслан свернул с дороги и указал на круг сложенных на растворе старых кирпичей и камней, откуда била вода, стекавшая потом ручьём вдоль ложбины. «О, да тут прибрали, слава Богу, всю дрянь, что тут валялась», -подумал Руслан. Денис же, став коленом на край ручья, зачерпнул воды и умыл лицо.
