Лисса начала готовить зелье. Но чувствовала она себя ужасно. Обычно Снегг ходил позади неё, проверял, подсказывал, в редких случаях подшучивал над её действиями. А сейчас просто сидел за столом и проверял конспекты. Девушка нутром чувствовала что он сердит. Профессор зелий ненавидел нарушителей правил. А поскольку она была его любимой ученицей то и злился он на нее больше обычного. Лисса почти что нутром чувствовала его злость. Прошлый раз, когда она пришла на занятие, то обнаружила только записку о том, что урока не будет, поскольку ему нужно приготовить Костерост для мадам Помфри. Лисса знала что это только причина, поскольку Костероста в Больничном крыле было достаточно. Из котла повалил густой серый дым. Девушка сверилась в инструкцией. Все правильно. Она протерла глаза тыльной стороной ладони и продолжила работу.

— Мисс Грейнджер! Я вам сто раз говорил не тереть глаза руками во время работы. Но повторю еще раз. На руках остаются пары, порошки и все остальное. Некоторые из ингредиентов ядовиты. Если не хотите ослепнуть не делайте так.

Лисса согласно кивнула. Спустя час зелье было готово. Снегг посмотрел и, оценив его как «вполне сносное для данного этапа обучения», разрешил девушке идти. Она собрала вещи, но к дверям не пошла.

— Что-то еще, мисс Грейнджер?

— Профессор, я знаю, вы сердитесь из-за того что произошло на Святочном Балу…

— Я ведь сказал что не желаю слушать ваши оправдания.

— Но мне неприятно когда вы на меня злитесь. И я хочу попросить прощения.

— Я не ваш отец, и даже не ваш декан. Вы не должны просить у меня прощение за… это.

— И все же простите меня. Пожалуйста. Просто… Так получилось.

Снег удивленно посмотрел на нее. Злость понемногу улетучивалась. Черт, и с чего он завелся? Когда он увидел как она целуется с Крамом, ему захотелось убить последнего самым жестоким способом. Когда он впервые увидел Лиссу, у него дыхание перехватило. Так похожа на ту, которую он любит… А потом она связалась с Поттером и все стало еще хуже. Наверное это все из-за Лили. Они действительно очень похожи. Но ведь девочка в этом не виновата. Как не виновата и в том, что он не смог быть с той. Которую любил. Не виновата.

— Я не сержусь на вас. Просто впредь, постарайтесь не нарушать школьных правил.

— Да, сэр. — она просияла.

— И… Лисса, — окликнул он её. — Лучше не попадайтесь на глаза Каркарову.

Прошло много дней с событий Святочного Бала. Лисса встречалась с Крамом в той же башне астрономии. Он пересел со стола Слизерина за Грифиндорский, что не могло не радовать последних. Стэфан тоже был рядом с Гермионой. Лисса заметила, как Рон беситься из-за этого. Но сестра ответила что это только из-за произошедшего на балу. Близилось третье испытание. Каркаров не отпускал Виктора ни на шаг от себя. Лисса даже не знала что чувствовала из-за этого. Хотя она и старалась вести себя как подобает влюбленной девушке, но все же она смотрела на Виктора, а видела Сириуса. И не могла себя простить. Ночи опять стали неспокойными. Таких жутких кошмаров как в прошлом году не было, но все же… День шел за днем и вот они уже стоят на трибуне около лабиринта. Дамблдор произнес речь и Гарри с Седриком зашли внутрь. Кусты за ними срослись. Зашел Виктор, за ним Флер и повторилось то же самое. Теперь оставалось только ждать.

— С ними ведь все будет хорошо, да? — спросила Гермиона.

— Конечно. — она приобняла сестру за плечи.

— Ты за него волнуешься?

— Гарри хороший волшебник. С ним все будет хорошо.

— Да нет. Я о Викторе.

— Да. Немного.

— Лисса. Ты ведь не любишь его, верно?

— Он отличный парень. Хороший. Добрый.

— Но ты не его любишь?

— Давай не будем.

— Ладно. Будем ждать.

Вскоре к ним подошел Стефан и завязался разговор. Прошло часа два, и в воздух посыпался сноп красных искр. Кто-то не выдержал. И тут же появилась полуживая Флер. К ней сразу подбежали мадам Максим и Шармбатонцы.

— Он напал на меня… — бормотала она.

— Кто на вас напал?

— К’гам.

Повисло молчание. Лисса не верила. Конечно он хотел победить. Но не такой ценой.

— Это невозможно!

— Вы обвиняете моих учеников во лжи, месье Ка’гка’гов?

— Его глаза, они были, словно стеклянные. Словно его околдовали. — подала голос Флер.

— Заклятие Империус!

— Немедленно доставьте мистера Крама сюда! — крикнул Дамблдор.

Из лабиринта повеял ветер и Виктор оказался перед ними. Он стоял и не двигался. Просто смотрел в никуда.

— Виктор! Виктор! — кричал Каркаров, но тот не отвечал. Просто продолжал стоять.

— Фините! — сказал Дамблдор, направив на него палочку.

Крам струсил головой и очнулся. Лиса облегченно вздохнула.

— Кто тебя заколдовал? — спросил директор.

— Я не знаю… — ему явно было плохо. Он весь дрожал. — Я только вошел в лабиринт и это началось.

— Диггори и Поттер все еще там? — Спросил он опять повернувшись к Грюму.

— Да, сэр. Они все еще там.

— Будем ждать их возвращения.

Повисла угрюмая тишина.

— Иди к нему. — шепнула Гермиона.

Лисса спустилась в помоста для зрителей, и незаметно подошла к Виктору. Ну как незаметно? Он то заметил.

— Привет. — сказал он будто они снова в башне, а не на опасном испытании и его шибанули Империусом.

— Как ты?

— Нормально. Волновалась? — он улыбнулся.

— Шутишь?

— Иди сюда. — он обнял Лиссу и прижал к себе. Она тоже обняла его. Так и стояли.

Он такой теплый, несмотря на то, что его бьет дрожь. Она вспомнила, как её обнял Сириус после первого превращения. Вспомнила его запах, холодные руки на своей обнаженной спине… Слезы сами полились из глаз.

— Ты что плачешь? — спросил Виктор.

— Нет.

Крам ничего не сказал. Только мягко коснулся губами её лба. Лисса повернула голову, слушая биение его сердца, и поймала на себе сердитый взгляд Каркарова. Пусть злится. Ей уже все-равно. Подошел Стефан и ободряюще похлопал Виктора по спине. Директор Дурмстранга отвернулся. И тут посреди поляны появились Гарри и Седрик. Трибуны взорвались радостными криками. Но что-то было не так. Флер, которая стояла ближе всех пронзительно закричала. Лисса посмотрела на мальчиков и поняла почему. Седрик не двигался. Даже не дышал. Он был мертв. Все тело будто свинцом налилось. Она не могла пошевелиться, что-то сказать.

— Он вернулся. Вернулся! — бормотал Гарри.

Дамблдор склонился над ним.

— Он вернулся, — прошептал Гарри. — Волан-де-Морт вернулся.

— Что случилось? Что происходит?

К ним подбежал Фадж.

— Бог мой! Диггори! — прошептал он. — Дамблдор… Он мертв!

Слова эти тут же пронеслись над окружавшей их толпой, которая сотней голосов выплеснула эту ужасную новость в тьму ночи:

— Он мертв! Он мертв! Седрик Диггори! Мертв!

Вокруг Гарри склонились Фадж и Дамблдор. Дамблдор наклонился и с силой, неожиданной для такого худого и старого человека, поднял Гарри и поставил его на ноги. Гарри покачнулся. Толпа беспокойно шевелилась и наступала все ближе. Грозный глаз взял Гарри и повел куда-то. Подбежал Амос Диггори. Его голос полный боли разносился над трибунами.

— Пошли. Не надо тебе на это смотреть.

Виктор потащил её куда-то. Лисса послушалась. Нестерпимо было смотреть на отца Седрика. Слишком хорошо она помнила боль потери близкого человека. Она пыталась найти взглядом Гермиону, но безуспешно. Когда они отошли от лабиринта, Лисса заметила что юноша ведет её в парк.

— Ну вот. Все хорошо?

— Нормально. Просто я… Не знаю.

— Он тебе нравился?

— Что? О, Боже! Нет! Просто, знаешь, смерть такая штука… Она приходит к тебе, забирает родного человека и ты думаешь, что с этой болью ничего не сравниться. Никто не сможет страдать так, как страдал ты. А потом ты видишь, как она приходит к другим. Забирает дорогих людей у них. Видишь их боль и вспоминаешь себя. И понимаешь… Понимаешь что люди умирают каждый день. И что твоя потеря, твоя боль — только капля в огромном океане. Но это не приносит облегчения. От этого становится только хуже. — Она села на землю и обхватила колени. Заплакала, не в силах больше сдерживать слез. — И в один миг приходит осознание, что ты тоже умрешь. В бою, в теплой постели, в темном переулке, в лабиринте… Ты просто умрешь. И все. Не будет ничего после. Кто-то будет страдать. А может и не будет. Ты этого уже не узнаешь. Один писатель сказал, что смерть, наверное прекрасна. Лежать в холодной земле, слушать как над тобой поют птицы, как ветер шевелит траву… И не знать ни сегодня, ни завтра…