Алина хотела возразить. И не смогла.
— Ведь мы такие только снаружи. Только для них. Правда?
Александр слабо улыбнулся.
— Тебе решать.
Он был так близко, так невыносимо близко… Она столько раз его целовала, и столько раз он целовал ее. Но в этот миг между ними было что-то другое. Куда более глубокое и настоящее.
И этот поцелуй вышел прекраснее сотни других. Длинный, страстный. С его руками под ее рубашкой. С ее губами на его шее.
Алина тяжело вздохнула, когда Дарклинг накрыл ее тело своим, горячей кожей опаляя ее тело.
Нагота впервые не казалась стыдной или неправильной. Нагота казалась столь же естественной, как каждое прикосновение его рук.
Тонкие пальцы на ключицах. На груди. На напряженном от волнения животе. Ниже…
Алина выгнула спину почти до боли, но ответом ей был лишь новый поцелуй и глубокое, но сбивчивое дыхание.
— Александр…
Впервые он так наслаждался своим именем.
— Скажи еще.
В ответ только рваный вздох и ее поцелуй, за который можно и весь мир дотла сжечь.
========== Часть 17 ==========
Алине фъерданцы не нравились. Грубые, суровые… Она смотрела на них и видела лишь дикарей, калечащих ее землю и жгущих на кострах таких, как она.
Алине фъерданцы не нравились.
И все же сегодня она сидела с ними за одним столом. За столом переговоров.
Послы долго рассматривали ее волосы, совершенно не стесняясь и не думая об учтивости или приличиях. Она же встречала их взгляды гордо поднятой головой и холодными, как сама Цибея, глазами.
Дарклинг мог бы ей гордится.
Но он думал вовсе не об Алине сейчас. Торжество расползалось по его телу, гулко отдаваясь в каждом шраме, что подарила эта война.
Его голос заполнил весь зал, забираясь в сердце каждого, наполняя осознанием неизбежной покорности.
— Довоенная граница останется неприкосновенной. Мы обменяем всех ваших пленных, но не раньше, чем все гриши вернуться в Равку.
— Все военнопленные гриши.
— Нет, все гриши, что сейчас на территории Фъёрды. Под арестом или судом, в плену или за решеткой.
Фъерданец сердито сжал кулаки, испепеляя повелителя теней взглядом.
— Мой король не примет подобных условий.
Беспомощный.
Как быстро все изменилось.
Алина не удержалась.
— Мы предлагали вам мир много месяцев назад. И тогда вы имели право выдвигать условия. Но теперь, при всем уважении, условия ставим мы.
Дарклинг опустил голову, плохо скрывая победную и довольную ухмылку.
— И если вы не освободите каждого похищенного вашими дрюскелями гриша, мы сделаем это сами. Вы увидите равкианские флаги в своей столице, и в каждом городе, тогда ваш король примет такие условия?
Послы переглянулись. Смерили Алину таким взглядом… Но время, когда она могла стушеваться давно прошло.
— Мы донесем вашу точку зрения Его Величеству и сообщим о его ответе.
Дарклинг удовлетворенно кивнул.
— Только не затягивайте. Иначе наши предложения снова могут измениться.
Когда дверь за фьерданцами закрылась, в противоположной стене открылся узкий проход. Совершенно тайный, конечно.
Алина вопреки всему, смотрела не на возникшую дверь, а на темный прямоугольный след на обоях рядом. Нужно было впустить сюда фабрикаторов, прежде чем принимать послов. Ведь этот темный след — один из следов той цены, что они заплатили за нынешние переговоры.
Когда-то тут была картина. Большая и красивая, пусть сама Алина не видела ее ни разу. Но такие темные следы теперь можно было найти по всему дворцу. Они постепенно исчезали, но от этого былая помпезная роскошь не возвращалась.
Дарклингу это нравилось. Дворец перестал давить своим богатством.
Николай был доволен. Слухи о том, что царская семья жертвует своим имуществом ради страны возвращала им былое уважение.
Алина же… Что же, она была сиротой, без дома и имущества. Распродавать вековое наследие казалось ей путем весьма болезненным, и легкость, с которой Николай прощался с картинами, каретами и золотыми украшениями, казалась ей неправильной. Даже несмотря на необходимость. Даже несмотря на то, что она сама предложила это.
Царевичу она об этом не говорила. Уж точно не теперь.
— Думаете, они примут ваши условия?
Дарклинг пожал плечами.
— Алина сыграла хорошую карту. Сейчас им очень невыгодно продолжать войну. Благодаря нашим реформам, Равка продержится и в наступательной войне еще достаточно долго. Навряд мы дойдем до столицы, но…
— Если Шухан окажет им поддержку?
— Не окажет.
Алина сомнительно склонила голову.
— Слишком много уверенности в твоих словах.
— Фьерда не предлагала бы мир, если бы была уверенна в намерениях Шухана, ни за что.
— Но Шухан мог давно напасть.
— Они ждут мира.
— Это глупо.
— Возможно. В любом случае, этим они оказывают нам огромную услугу.
— Но зачем?
— Как ни иронично, но им нужны гриши. И их генералы понимают, что воюя на два фронта, я предпочту отправить своих людей не тем, кто превратит их в свое оружие.
— Воюя только с Шуханом мы тоже можем не посылать гришей.
Дарклинг смотрел на Николая по меньшей мере снисходительно.
— Очень интересно каким образом ты собираешься это выставить.
— Гриши останутся как внутренние войска?
— «Пока наши сыновья сражаются за страну, колдуны отсиживаются в тылу» и сотни других красивых лозунгов, что прокричат твоему брату прямо в окно его красивого дворца.
Младший царевич недовольно поморщился. Ему вовсе не по душе было очередное напоминание того, что несмотря на свою громкую победу и нынешнее заключение мира с Фьердой, он по прежнему оставался лишь вторым сыном. По прежнему на бесконечный шаг от трона.
— Значит, остается только ждать?
— Только ждать. Ждать ответа послов, действий Шухана и отречения Василия.
Александр уверенно скрестил руки на груди, давая понять, что его слова — истина в последней инстанции, которую весьма нецелесообразно поддавать сомнению.
— В таком случае, не составите ли мне компанию за обедом в Большом дворце?
— Я — нет, слишком много дел. А Алина вполне может выделить время.
Заклинательница метнула на мужчину сердитый взгляд. В последнее время он слишком часто позволял себе спихивать на нее всю светскую часть дворцового существования.
Недовольные глаза встретились с уставшими. Алина себя одернула.
— С удовольствием.
Дарклинг кивнул.
— Вот и отлично. Зайди ко мне как будешь готова, хочу передать часть дел по Малому дворцу.
— Как скажешь.
И он ушел. Алина не позволила себе даже на секунду задержать на темной фигуре взгляд.
Смешно, но они стали относится друг к другу гораздо холоднее перед посторонними. Короткие фразы и жесты, скованные движения.
Ночью они делили постель, и грели друг друга до первого рассветного солнца. Но когда наступал день…
— Будь осторожна за обедом.
— Отчего?
Женя ловко перебирала пальцами, укладывая послушные пряди в старинную равкианскую прическу. Объединение страны, а теперь и победа над Фъердой… Геополитика захватила придворных модниц, заставив вспомнить о старых традициях страны. Платья, прически, украшения… Аристократы разом вспомнили, что они равкианцы, и двор стал походить на вычурные картины из учебников истории.
Но в сути своей остался прежним.
— Василий глуп, но не настолько, чтобы не понимать, к чему все движется. Они с Николаем далеки от любящих братьев. Не позволяй втянуть себя в их драчку.
— Мне нравится, что ты зовешь это «драчкой».
Портная презрительно прыснула. В зубах она держала пару заколок, и лишь они отсрочили язвительный ответ.
— Будь у царевичей хоть немного больше мозгов, они бы решили это между собой, не превращая себя в посмешище.
— Николай как раз старается не стать им.
— Но как выглядит брат его совершенно не волнует. Ну отречется Василий, уступит трон, и что? Если только не умрет — превратится в главного героя шуток на ближайшие лет десять.
