========== Жизнь номер три. ==========

Леди Удача сопровождала Гарри Поттера всю его жизнь. Казалось, как только он родился, эта богиня взяла его под своё покровительство, чтобы вести за руку до гробовой доски.

Жизнь мальчика нельзя было назвать счастливой, сытой и довольной: смерть родителей, воспитание у невзлюбивших его родственников, постоянное балансирование на грани жизни и смерти в школе, пророчество, противостояние с Воландемортом, смерти любимых людей — вряд ли хоть кто-то назовёт этот путь безоблачным. Но всегда на самой грани, на самой кромке острия госпожа Фортуна вытаскивала своё дитя.

После великой Победы в судьбе Гарри наступил перелом: больше никакие жуткие пророчества не омрачали его жизнь, он был волен наконец сам распоряжаться ею, поступать так, как пожелает. Вместе со своим лучшим другом Роном Уизли он пошел учиться в Академию авроров, куда их приняли без вступительных экзаменов как героев Второй магической войны, заключил помолвку с Джинни, начал приводить дом на Гриммо в порядок, чтобы через пару-тройку лет привести туда жену.

Казалось, провидение решило дать ему все то, чем обделяло раньше и выдать юноше корзинку с дарами птицы-девы Сирин.

Все шло согласно сложившемуся в голове Гарри плану: учеба нравилась и не доставляла особых хлопот, друзья радовали, отношения с невестой складывались удачно, и после окончания Академии и поступления на работу в аврорат Гарри хотел сделать своей девушке предложение и даже приготовил кольцо.

Одного не знал юноша: помимо фаворита леди Фортуны, он стал также и любимчиком госпожи Хель, решившей наделить его дарами смерти взамен тех, от которых он отказался. И дарами этими были девять земных жизней, две из которых он уже истратил: одну в годовалом возрасте в родительском доме в Годриковой впадине, другую — в Запретном лесу, сражаясь с Воландемортом.

Жизнь номер три.

Второй год в Академии Аврората был трудным: все преподаватели словно сорвались с цепи и требовали нереального, задавали столько, что Гарри с Роном все вечера просиживали над учебниками, совсем не уделяя времени Гермионе и Джинни. В дополнение к теории прибавилась и практика — теперь они выезжали на тренировки три раза в неделю, постоянно меняя местность, чтобы приблизиться к условиям реального боя.

На одной из таких тренировок в Карпатских горах противник Гарри Энтони Старфорд перепутал заклинания и вместо заклятия Опутывания применил Авасмолийское проклятие — произошло это именно в тот момент когда Гарри чуть замешкался с защитой. Это проклятие было придумано ещё пару веков назад и каждые несколько лет кто-то требовал его запретить, относя к темномагическим и приравнивая по действию к Круциатусу. Требования о запрете были обоснованы — это проклятие действовало на внутренние органы волшебника так, словно их облили кислотой, разъедая ткани. Болевой шок от него был ужасен и помощь пострадавшему нужно было оказывать незамедлительно, но даже в этом случае вероятность того, что пострадавший маг выживет была примерно пятьдесят на пятьдесят. Тем не менее, оно до сих пор входило в учебную программу подготовки будущих авроров, хотя применять его разрешалось только в крайних случаях, когда другого выхода не оставалось, и его использование затем нужно было обосновать в длинных рапортах руководству, иначе пустившему его в дело грозил Азкабан. И уж конечно никто не применял его к своим однокурсникам и спарринг-партнерам по тренировкам.

Гарри упал на землю, изо рта выплескивалась кровь, боль была такая, что проще было умереть. Последнее, что услышал юноша — это топот и крики: «Гарри! Гарри!», а затем сознание померкло и наступила блаженная темнота.

…Яркое солнце било в глаза, скапливаясь под веками цветными пятнами, свежий морской ветер ласкал и холодил кожу и Гарри хотел лежать так вечно. Боли не было, и чуть приоткрыв глаза, он увидел склонившуюся над ним фигуру. Она возвышалась, сливаясь в одно пятно, и было в ней что-то смутно знакомое: знакомое скрещивание рук, знакомо приподнятая бровь, и такой знакомый бархатный голос, произнёсший: «Ну здравствуйте, мистер Поттер».

Северус Снейп смотрел на него сверху, чуть прищурившись, выражение его лица напоминало поймавшего бабочку исследователя, решавшего, что же с ней сделать: отпустить или оторвать крылышки.

Мысли Гарри пошли по странному круговороту: он сошёл с ума, поэтому видит мертвого профессора Снейпа, склонившегося над ним; он в здравом рассудке, но умер и попал в посмертие, где его встретили почему-то не родители или друзья, или хотя бы Дамблдор, а бывший шпион светлой стороны; профессор неожиданно воскрес и тут возникает загвоздка: если воскрес он, может воскрес и Воландеморт, а значит нужно все начинать сначала? Гарри хрипло рассмеялся: нет, он точно сумасшедший.

— Поттер, — досадливо поморщившись, проговорил мужчина, — все ваши мысли, как всегда, не блещут ни умом, ни оригинальностью и, кроме того, написаны у вас на лице. Поднимайтесь, или вы намерены полжизни здесь валяться?

Гарри обнаружил, что с легкостью может встать, у него ничего не болело, тело было легким, словно невесомым; очки были на месте, осмотрев себя, он обнаружил что одет в свои собственные джинсы и простую фланелевую рубашку.

Закончив изучать себя, юноша переключился на мистера Снейпа: оглядев профессора, он с удивлением заметил в нем изменения, хотя выглядел тот, как казалось на первый взгляд, по-прежнему: крючковатый нос, бледная кожа, жёлтые, чуть выступающие зубы, но волосы оказались чистыми и были заплетены в небольшую косу, лицо более расслабленное, с уже не так сильно залёгшей морщинкой между бровями, взгляд все такой же мрачный и язвительный, но в тоже время смягчённый какой-то эмоцией, которую Гарри никак не мог распознать. Одет бывший шпион был тоже по-иному, чем раньше: никаких застегнутых на все пуговицы мантий, свободная белая рубашка и классические чёрные брюки. Гарри был настолько поражён открывшейся картиной, что застыл, не отрывая взгляда от мужчины.

— Насмотрелись? — зато характер бывшего профессора, по-видимому, не претерпел особых изменений.

Тут Гарри догадался отвести взгляд и рассмотреть окружающую местность. Они стояли на небольшом утесе, абсолютном непохожем на тот, с которого когда-то Том Риддл спускался к чёрной воде, до смерти пугая детей из приюта; здесь вероятно было лето, так как под ногами зеленела трава, а солнце светило очень ярко. Раскидистое дерево то ли ясеня, то ли дуба (Гарри не очень хорошо разбирался в деревьях), отбрасывало длинную тень, а подойдя к краю утеса, Гарри увидел море, бледно-голубое, спокойное, его запах опьянял: сладкая свежесть, терпкая соль и солнце.

Чуть в отдалении позади стоял небольшой белый дом, под черепичной крышей, двухэтажный, с маленьким балкончиком. Гарри он очень понравился, он сам с удовольствием жил бы в таком.

— Где мы?

— Где ваше физическое тело, мистер Поттер, я не знаю, а ваша душа в моем посмертии.

— Это ваше посмертие?

— Поражены? Несомненно думали, что я выберу мрачные сырые подземелья и вечную зиму?

— Здесь очень красиво и уютно. Разве посмертие можно выбирать самому?

— Разумеется. Неужели вы думаете, что здесь кто-то будет вас ограничивать?

Гарри неожиданно понял что именно изменилось в Северусе Снейпе: в их бытность студентом и преподавателем профессор просто наорал бы на него, обозвал тупоголовым гриффиндорцем или облил сарказмом, но не стал ничего рассказывать. Сейчас же, несмотря на оставшуюся язвительность, мужчина объяснял, причём делая это в своей излюбленной манере, не договаривая, но все же пытаясь.

Неожиданно из дома выбежала лопоухая собака и, легко перебирая лапами и оглашая все вокруг лаем, подлетела к Снейпу. Он протянул руку и погладил ее, от радости пёс начал подпрыгивать, выпрашивая ласку.

Гарри смотрел на это во все глаза, силясь понять, что происходит. Профессор Снейп и собака?

— Язык проглотили, мистер Поттер? Это лабрадор Артур, мой пёс из детства. Он жил с нами, его завела моя мать, чтобы мне не было так одиноко. Он потерялся, когда мне было шесть. Я долго рыдал и пытался его найти, — слова звучали отрывисто.