Литмир - Электронная Библиотека

Она задумчиво кивает.

– Ну а ты? Что о себе расскажешь? Чем занимаешься? – спрашиваю я.

Она немного смущенно покачивает головой, а затем неуверенно смеется.

– Что такое? – непонимающе спрашиваю я, чуть улыбнувшись.

– Я… Понимаешь… У меня все еще более скучно, чем у тебя. – Она сжимает кулаки и снова смеется. Кажется, она слегка нервная, прямо как моя старшая сестра. Я невротиков за километр вижу.

– И все же, я думаю, мне хотелось бы узнать твою скучную историю. – Я откидываюсь на кровати, оперевшись на локти.

– Ну… Вне игры я работаю оператором службы психологической поддержки… – начинает она.

– Ты? Серьезно?

– Да, представь себе. Работа не из легких, но я справляюсь. Я вообще неплохая поддержка. – Айя вновь пытается сделать серьезное лицо, но после я снова слышу ее смех.

Глядя на нее, сложно сдержать улыбку. Обычно игроки не те, кем кажутся. Используя аватары, чужие имена, минимум личной информации, люди зачастую играют роли. И все они одинаковы – уверенные в себе, возвышенные, разговоры их лишены честности, в общем и целом – точно пластиковые куклы. Все они хотят быть лучше, чем есть на самом деле. Представьте каждого из них в реальной жизни. По большей части несчастные, некрасивые, недовольные собственным существованием, неуверенные в себе. Их преследуют проблемы от нереализованности и серости жизни на антидепрессантах.

Наша реальность болезненна. Оттого никто не хочет продолжать быть собой в «Элизиуме». В попытках стать индивидуальностью люди превращаются в искусственную массу. Желание быть непохожим на других превращает их в очередную копию.

Айя кажется мне настоящей. Словно это и не игра вовсе, а она осязаема, и никакого другого мира нет. Есть только этот. Самый реальный.

– Ты живешь одна? – спрашиваю я.

– Нет. Не совсем. Когда как, в общем-то.

– Это как?

– Год назад мать моего отца, моя бабушка, потеряла память, то есть она теперь часто ее теряет, за ней надо присматривать, поэтому я живу у нее в апартаментах. Они небольшие, всего две комнаты – одна ее, вторая моя, но тут тоже все сложно. Видишь ли, моя подруга встречалась с двумя парнями одновременно. У одного жила, со вторым тусовалась. Они, конечно же, об этом не знали, а когда она залетела от второго, то первый выгнал ее, а второй куда-то пропал. Идти ей было некуда, поэтому сейчас она живет у меня. А бабушка каждый раз забывает, кто она такая, и приходится постоянно придумывать историю о том, что она ее вторая внучка. Бывало и так, что я приходила домой, а бабуля меня не узнавала, думая, что у нее только одна родственница, та, что беременна. Забавно. Вот так и живем, бабушка без памяти, беременная подружка и сумасшедшая я. – Айя снова смеется.

– Понимаю. Я в свое время переехал от семьи подальше. Там тоже было полно проблем. Не таких, конечно, но по-своему невыносимых, – отвечаю я.

– Жалеешь?

– Да нисколько. Назови меня эгоистом, но мне никто не нужен. Одному отлично живется. – Я грубо отмахиваюсь. – Первое время мне хватило нравоучений от родителей, друзей и прочего окружения, не хотелось выслушивать все это снова.

– А тебе не грустно одному? – спрашивает она, присаживаясь на пол.

– Грустно? От чего? От комфорта? Да нет, нисколько, – говорю я, глядя ей прямо в глаза.

– Понятно, – только и отвечает девушка, задумываясь над чем-то. В ее глазах непонимание, но вслух она ничего так и не произносит. – А работа тебе нравится? – Айя быстро переводит тему, словно разговора о семье и не было.

– Нравится. Если честно, я люблю свою работу. Знаешь, хорошо делать то, что тебе действительно интересно, – отвечаю я.

– Это здорово.

– Ага.

Наш разговор заходит в тупик. Пару минут мы просто смотрим друг на друга, словно каждый хочет что-то сказать, но так и не решается. Попросту нечего.

А потом она исчезает. Покидает локацию, снова не добавляя меня в свой список друзей. Даже не прощается. А я ведь ей помог. Никаких манер у этих игроков. Ничего удивительного.

Усмехнувшись собственным глупым мыслям, я покидаю игру.

8. Broken dr34ms[18]

Юно

Уведомление, которое я получаю перед входом в игру, до нелепости сухое при всей трагичности его содержимого.

«Аккаунт пользователя Jeroin_2040 отключен в связи со смертью игрока».

Так «Элизиум» оповещает о том, что кто-то из тех, на кого ты подписан, умер. Ни соболезнований, ничего. Аналогичное сообщение они отправляют, если кого-то взломали. Просто вместо: «в связи со смертью игрока», они пишут: «в связи со взломом игрока». Взлом или смерть – различий почти никаких, разве что взломанный аккаунт зачастую подлежит восстановлению.

Джеро было девятнадцать, но при общении с ним я не чувствовал никакой разницы в возрасте. Он был зависим от «Элизиума». Когда я говорю «зависим», значит, парень просто жил в игре, порой забывая о том, что он реальный человек.

Тут таких «зависимых» около девяноста процентов игроков по всему миру. На самом деле это даже мало, на мой взгляд. Но не будем об этом. Джеро был зависим от виртуального мира, пожирая все его плоды – он регулярно менял внешность, покупал новые элементы, побывал более чем в сотне тысяч комнат, в списке его друзей значилось порядка тысячи с лишним человек, а физических минут на его счету хватало, чтобы прожить три полноценных дня, ощущая себя так, словно все это реально.

Именно Джеро дал подружке пароль от моей локации. Мы были с ним в хороших отношениях, на него всегда можно было положиться, неплохо провести время вместе, да и просто как человек он мне нравился, если отпустить этот клоунский нрав, свойственный его юному возрасту.

Я никак не комментирую смерть Джеро среди наших общих виртуальных знакомых.

Самоубийство в наше время – самая частая причина смерти среди всего населения планеты. Люди давно не умирают естественной смертью или же от несчастных случаев и преступности. Люди умирают, потому что хотят умереть. Они делают выбор. Джеро оказался в числе тех, кто предпочел смерть. Только вот его исчезновение вызывает много вопросов.

Во-первых, минуты на его аккаунте пропали лишь спустя неделю после выключения его аккаунта. В «Элизиуме» смерть никогда не является секретом. Если игрок по какой-либо причине умирает в реальности, в игре узнают об этом сразу же. Таковы условия контракта. Здесь не должно быть мертвых аккаунтов. Ни одного. В разделе технической поддержки существует целый отдел устранения аккаунтов мертвецов. Не знаю, каким образом они выясняют, что кого-то не стало, но работают они всегда с пугающей точностью, убирая аккаунты ровно через неделю с момента смерти человека.

Обычно физические минуты (если таковые, конечно, имелись) системные администраторы отправляют пяти случайным друзьям в списке умершего игрока. Об этом всегда приходит сообщение в течение трех дней после смерти человека. Многие этому радуются. У игроков существует настоящая традиция – добавлять как можно больше друзей в свой список в надежде на то, что в ближайшее время кто-нибудь откинется. Добавляют часто случайных и незнакомых игроков. Но чтобы минуты пропадали в никуда после полнейшего обнуления аккаунта – это действительно странно.

Когда умер Джеро, я на себе прочувствовал всю мощь сплетен о том, что людей убивают через чокер, списывая все на самоубийства. Теории заговора, геноцид киберзависимых и прочие вещи вызывали у меня недоумение. Зачем создателям убивать собственных игроков? На этом держится экономика мира.

Впрочем, верить во все это сложно. Я знал Джеро в реальности, а поэтому решаю выяснить все самостоятельно, чтобы раз и навсегда положить конец слухам. Пока люди пребывают в виртуальном пространстве, ничего не зная друг о друге, сплетни распространяются довольно быстро, как снежный ком – они растут и обретают новые и все более ошеломляющие подробности, верить в которые как минимум нелогично. Мне не хочется быть в числе тех, кто ничего не знает. Совершенно.

вернуться

18

«Broken Dreams» (в пер. с англ. «Разбитые мечты»).

8
{"b":"738315","o":1}