© Николай Коростелев, текст, 2021

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

Кайфын.

Вот уже месяц Вань ползал по подвалам башни Фаньта. Идея искать пластину Чёрного Дракона в стенах и подвале старой башни оказалась пустой.

– Отрицательный результат – тоже результат, – вздохнул старый археолог и стал собираться.

На выходе он вернул ключ от подвала смотрителю, вложил ему в руку серебряный юань и, тяжело вздыхая, направился к постоялому двору.

Впереди показалась небольшая, аккуратная пагода кумирни Духа Юнисы. Ещё по приезде Вань посетил её, но, узнав, что по археологическим меркам она «новодел», разочарованно вычеркнул из зоны поиска.

Он уже прошёл мимо, но что-то остановило его.

Зайти, что ли? Время есть, а новых идей – напротив. Может, они появятся в кумирне?

Сумрак пустого храма, окрашенные в красный цвет стены и потолочные балки, одинокое изваяние кумира и несколько курящихся палочек создавали ощущение мира и спокойствия. Суета, чаяния, заботы остались за стенами – здесь время остановилось.

Вань оставил обувь у входа и благоговейно зашёл внутрь. Чисто, пусто, очень скромно. Впереди на помосте стоял накрытый жёлтой шёлковой материей алтарь. Над ним висело несколько настенных фресок с изображениями жертвоприношений, ворот в мир духов; был здесь и сам Юниса, протягивающий руки к фигурке человека, и другие мистические сцены из его бытия. На одной из них был изображён дракон, распластавшийся на стене.

– Видимо, так в представлении древних зодчих выглядел Лу Ван, – улыбнулся Вань, разглядывая довольно примитивное изображение покровителя Поднебесной, – хотя прорисовано талантливо.

Он подкурил ритуальные палочки и опустился на колени.

– Хоть бы одним глазком взглянуть на пластину Лу Вана, – вздохнул он. – Великий Дух Юниса, помоги Чёрному Дракону вернуться в мир людей! И не дай ему попасть в бесчестные руки…

Вань попытался сосредоточиться на поисках Лу Вана, но мыслей, где искать пластину, так и не появилось.

Он пробыл в кумирне ещё час, потом поднялся и тихо вышел.

Что делать дальше? Остаться и продолжить поиски здесь или ехать в Тяньцзинь? Наверное, всё-таки в Тяньцзинь. В Храм Одинокого Счастья [1].

Он хоть и называется храмом, но это не одно строение, а целый храмовый комплекс, в нём есть постройки, датируемые седьмым веком. А в те времена принято было расписывать стены храмов фресками. Сегодня в кумирне Юнисы я видел несколько таких, а там ими расписаны огромные площади. Может, по тем фрескам я смогу понять, куда могли спрятать реликвию?

В Тяньцзине у него были и другие дела.

Вань являлся единственным наследником немалого состояния. После давно умерших родителей остались богатое поместье и немаленькая сумма в банке. Но он настолько увлёкся археологией, что в родительском гнезде практически не появлялся. И тогда хороший знакомый покойного отца упросил его пустить его сына пожить в пустующем поместье. Того недавно перевели в Тяньцзинь, и он ещё не обзавёлся жильём. Этого баловня судьбы Вань знал с детства и не любил. Очень уж тот был мелочен, а главное, патологически жаден, но отказать старому другу отца не смог. Взамен ему обещали приглядывать за обширной и дорогой собственностью.

Альтруист Вань такому обещанию обрадовался. Ещё бы, решалось сразу несколько проблем, которыми ему не хотелось заниматься.

Первое – элементарный присмотр за поместьем, а для этих целей требовался надёжный и честный человек. А второе – его отец был увлечённым коллекционером. Он собирал фарфоровые вазы. Для обывателя они ничего не значили, а вот для отца Ваня они были страстью, не говоря уже о том, что некоторым экземплярам мог позавидовать любой музей мира.

Так вот, оставлять отцовскую коллекцию на невесть кого не хотелось, а арендатор, хоть и был неприятным типом, но присмотреть за ней обещал.

– Это лучше, чем ничего, – решил Вань и согласился.

После памятного случая с нападением хунхузов он остался жить у своего спасителя, офицера Императорского Русского географического общества Лопатина Иннокентия Ивановича, и в Тяньцзинь не приезжал. Несколько раз пытался связаться с арендатором, но письма оставались без ответа.

– Шутка ли, расстояние в полмира! – успокаивал себя Вань.

С тех пор минуло больше десяти лет, и вот сейчас появился шанс побывать в поместье родителей а возможно, и продать его. Деньги закончились, а жить за счёт Иннокентия Ивановича не хотелось.

– Решено, еду в Тяньцзинь.

Статский советник по вопросам Дальнего Востока, влиятельный член тайного общества «Священная дружина» Александр Михайлович Безобразов одиноко сидел в своём кабинете и напряжённо размышлял.

Два дня назад он возвратился из поездки по российскому Дальнему Востоку и только что закончил составление аналитической записки своему патрону, графу Воронцову-Дашкову, что фактически означало – самому Российскому императору Николаю Второму.

Записка по содержанию была настолько радикальной, что реакция императора могла оказаться непредсказуемой.

Одно то, что он предлагал организовать незамедлительную переброску войск в районы Читы, Благовещенска, Хабаровска, Уссурийска, Владивостока и Порт-Артура, могло поставить Российскую империю на порог войны.

Но этим его предложения не ограничивались. Под видом учебных манёвров он настаивал на отправке кораблей Тихоокеанской эскадры из Владивостока и Порт-Артура в Печелийский залив [2]. Но! Было одно большое «но».

Безобразов был уверен, все эти меры необходимы и безотлагательны только в том случае, если в Китае действительно вспыхнет восстание. А если нет? Если информация о массовых волнениях – умело сфабрикованная японской разведкой деза, а показания её резидента – хорошо подготовленная ловушка?

В этом случае переброска войск на границу Китая будет расценена европейскими странами как начало вторжения России в Китай. И вот тогда произойдёт настоящая катастрофа. Потеря КВЖД и Харбина покажется цветочками, а ягодками может стать утрата всех российских территорий на Дальнем Востоке, в том числе Владивостока, не говоря уже о Порт-Артуре и Дальнем.

Безобразов устало вздохнул и ещё раз перечитал стенограммы допросов японского резидента: «…активизация религиозных фанатиков – ихэтуаней в провинции Шаньдун…» А дальше подробно о том, что эта провинция уже несколько лет находится под протекторатом Германии, которая вложила в её развитие немалые деньги. Проложены сотни километров железных дорог и телеграфных линий, построены десятки промышленных предприятий. Для перевозки грузов по Великому каналу используются крупнотоннажные суда.

И всё это в ущерб сотням тысяч рядовых китайцев, которые из-за германской активности лишились работы.

Второй раздражитель – религия. Количество китайцев, принявших христианство, перевалило за сотню тысяч и продолжает расти. Это вызывает ярость языческих жрецов, вокруг которых крутится фанатично настроенная молодёжь, называющая себя «ихэтуанью». Эти вещают, что все беды Китая – кара Богов, а причина – иноземцы и их религия.

Третье – ненависть народа к маньчжурским правителям Китая. Среди бедного люда широко муссируются вспоминания о восстании тайпинов, при подавлении которого казнили тридцать миллионов человек.

– Умело действуют японцы, – вздохнул Безобразов. – Массовые казни – такое разве забудешь? А времени-то прошло – всего тридцать лет.

Даже одной из перечисленных причин достаточно, чтобы вызвать народное недовольство, что уже говорить, если их несколько и они умело подогреваются. Разведка микадо подкармливает ихэтуаней, а те раскачивают народ. Видимо, нашли кого-то из старых тайпинов и через них внедряют в крестьянские умы идеи «всеобщего равенства и братства».