- Сьто такое мутасии? - удивлённо прошепелявила маленькая девочка с длинной чёрной косой, сидевшая в первом ряду.
- Изменения, - со вздохом пояснила флейтистка. - Говорили, что люди будут болеть, у них могут отрасти третья рука или второй желудок, им будет плохо, а потом они умрут. Что они сойдут с ума и будут кидаться на других людей, чтобы их убить...
Несколько голосов испуганно взвизгнули.
- Но власти небесных городов придумали способ спастись, - торопливо продолжила флейтистка, и лица детей умиротворённо разгладились. - Они придумали респира... специальные маски, которые защищали от ядовитого воздуха. Каждому маска выдавалась бесплатно, но снимать её было запрещено. Власти издали указ: каждый, кто будет встречен без маски, должен быть убит - ведь никто не знает, вдруг он уже заразился и стал опасным. А чтобы кто-нибудь не снимал её тайком, у себя дома, сделали так, чтобы полицейские сразу получали сигнал об этом.
Дети сидели, в ужасе глядя на флейтистку и боясь шелохнуться. Воспитатели встревоженно переглянулись: ни слишком ли откровенно говорит маэстри? Они, разумеется, рассказывали детям эту сказку - именно сказку, добрую и совсем немного страшную, но...
Флейтистка, словно угадав их мысли, виновато пожала плечами и продолжила:
- И все согласились. Или не все, но несогласных очень быстро не стало. Власти обещали, что через несколько месяцев воздух очистится, и можно будет вернуться к обычной жизни. Но прошёл месяц, и год, и пять лет - но ничего не менялось...
В стайке детей кто-то долго, душераздирающе вздохнул. Флейтистка с сожалением кивнула.
- Да, воздух всё ещё был опасен. Об этом говорили каждый день с экранов, полиция ловила и убивала тех, кто решил рискнуть и попытаться дышать без защиты... А таких было немало. Респи... маска закрывала нос и рот, и в ней нельзя было есть: еду теперь заменяли ежедневные инъекции питательных растворов. Нельзя было петь: маска глушила звук, и даже самые красивые голоса звучали уродливо и страшно. Люди начали переходить на общение с помощью письменных сообщений и языка глухонемых. А главное - маска давила на сознание, и в ней не хотелось ни рисовать, ни танцевать, ни играть на скрипке...
- Как - не хотелось рисовать? - изумлённо ойкнул кто-то из мальчишек.
Флейтистка развела руками.
- Совсем не хотелось. Многие пытались - но почему-то даже самые лучшие художники не могли нарисовать ничего, кроме скучной, серой мазни. А самые лучшие скрипачи и пианисты не могли сыграть трёх нот. Что-то заставляло их забывать, как правильно творить новое, а не просто повторять уже сделанное другими...
Дети подавленно молчали. А флейтистка, прикрыв глаза и опустив руки, продолжала рассказывать: негромко, глуховато, словно вспоминая что-то давнее, болезненное:
- Мир выцвел. Перестала звучать музыка - новую создать было некому, а вся старая однажды просто куда-то исчезла, была стёрта из глобальной сети... Да, тогда уже была глобальная Сеть, и люди всю информацию хранили там. Перестали проводиться выставки картин: это было объявлено несоответствующим санитарной безопасности. Перестали идти в театрах спектакли: артисты разучились зажигать чувства в сердцах зрителей. Даже фильмы, которым раньше люди посвящали столько времени, исчезли. Просто в какой-то день люди открыли страницы, где они хранились в глобальной сети - и увидели только пустые папки.
- А сказки? - не утерпев, сдавленно прошептал кто-то малышей.
- Они тоже исчезли, - грустно откликнулась певица, задумчиво поглаживая ладонью лежащую на траве флейту. - И любые книги, кроме обучающих или содержащих законы. Когда люди бежали с поверхности в небесные города, они взяли с собой только невесомые копии в глобальной сети... А их оказалось очень легко уничтожить. Мир стал скучным и серым - но правителей небесных городов это устраивало. Люди стали больше времени посвящать работе. Стали создавать больше товаров, больше тратить денег: рекламы обещали, что, купив какой-нибудь модный предмет, можно испытать эмоции, как от музыки... или вкусной еды... или от посещения театра. И люди вновь и вновь покупали ненужные им вещи, надеясь хоть как-то вернуть себе радость жизни. Некоторые пытались протестовать, снимали маски, пытались творить сами - но их ловили и убивали...
- А Поющая? - затаив дыхание, спросила девочка с короткой чёрной стрижкой.
Певица тяжело вздохнула.
- А Поющая... хотя тогда её ещё так не звали - она была обычной девушкой, ученицей консерватории. Она училась играть на флейте, и больше всего в жизни любила музыку.
- Как вы? - робко спросил какой-то мальчик, прячась за спинами сидящих впереди приятелей.
- Как я, - едва заметно улыбнулась певица. - И звали её... Миэри. Она любила петь, но собственный голос в маске ужасал её. Любила сочинять музыку - но в маске в голову не приходило ни одной новой мелодии. А главное - она не могла приложить к губам свою любимую флейту, и ей казалось, что мир вокруг оглох. И она - вместе с ним.
Кто-то в стайке детей горестно вздохнул.
- Вы неправильно рассказываете, - с вызовом пробормотал мальчишка лет десяти, сидящий во втором ряду. - Мне папа рассказывал - на самом деле её звали Тиэли. А Миэри - это поздняя тран-фор-ма-ци-я. Потому что Миэри на древнем языке означает "песня".
Дети возмущенно забурчали, сердясь на приятеля, мешающего слушать. Кто-то тайком ткнул спорщика локтем в бок: "замолчи, дескать!"
Певица не обиделась. Легко улыбнувшись, она пожала плечами и подмигнула насупившемуся парнишке.
- Хорошо, значит, её звали Тиэли. И эта Тиэли чувствовала себя ужасно несчастной. Она очень боялась радиа... отравленного воздуха, но с каждым днём необходимость ходить в маске становилась для неё всё более невыносимой. Её ничего не радовало, она не хотела ходить на работу - ей пришлось устроиться на работу, да, потому что музыканты теперь были не нужны, а для того, чтобы покупать питательные растворы, требовались деньги... - певица тяжело вздохнула. - Со временем ей начало казаться, что смерть от мутации или пуль полицейских - не такой уж страшный конец. Зато она сможет ещё раз сыграть на своей флейте и услышать настоящую музыку.
