Выросла близ Парижа, но отец корсиканец. Вообще, девица горячая. Я намекала ей, помнится, что двадцать франков в неделю и тяжелая работа по два выступления в день не совсем для нее. Но тщетно.

Можешь не думать, сынок, что она поэтому ушла из салона. У меня правило — девочки это девочки, а в личную жизнь других женщин, что у меня работают, никто не вмешивается. Я гарантирую безопасность, поэтому ко мне так рвутся всякие оперные певицы из Италии, танцевальные группы, те же акробаты. У меня приличное заведение, все это знают! И мне, и артистам нравится работать с профессионалами. Так что я просто давала Элке добрый совет. Но упрямая девчонка меня не послушала — это ее дело. У нее наверняка был какой-то защитник в труппе. Были поклонники; не могу сказать, чтоб она с кем-то встречалась серьезно — нет. Закончился контракт, и я с этой птичкой распрощалась к взаимному удовольствию.

— И больше вы, мадам, ничего не знаете?

— Почему, знаю, что она осталась в городе.

— Но где именно, где?! И потом, она давно могла скрыться. Приезжает время от времени к своей банде и всё! — Сержант явно сердился на Крошку. — Если б можно было мне увидеть ее, я уж не упустил бы свой шанс!

— Увидеть ее как раз проще простого, — заметила старушенция. И опередив все вопросы сержанта выразительно похлопала рукой по столу: — Я надеюсь, сынок, ты немедленно утроишь задаток, который я получила.

— Но мы договаривались десять, а не пятнадцать, — вздохнул сержант, достав тем не менее требуемую сумму.

Мадам Броммон сочувственно захихикала:

— Тяжело расставаться с деньгами, сынок? А ты не жалей! Это всё одно не твои, а полиции, выданы на расследование. Ты лучше сюда посмотри. От утроенной суммы у тебя начнет троиться в глазах.

С Эллой Бастиар — всё. А взгляни на этот рисунок, сынок. Ее знаешь?

Сержант вяло кивнул:

— Видел. Как все. Графиня Марчэлла Маркес, если не ошибаюсь.

— Все правильно, — подтвердила мадам Броммон. Прикрыла часть акварельного портрета руками и нагнулась ближе к сержанту. — Но когда я подала эту картинку твоему агенту вот так, чтобы закрыть высокую прическу и низкое декольте на рубиновом платье — детали, заставляющие вас, мужчин, забыть всё на свете, — твой парень без колебаний узнал в ней Крошку. Уже две девицы, занятно, правда?

Сержант онемел. Потом у него нашлись слова возмущения.

— Ты что, старая карга, спятила? Где доказательства такого чудовищного бреда?!

Мадам Броммон презрительно посмотрела на него.

— У меня есть глаза. И мозги. У тебя же, сынок, трудности и с тем, и с другим. Но постарайся вспомнить, когда при княжеском дворе объявились Маркес?

Сержант замолчал.

— Полгода назад, — наконец с трудом выговорил он. — Но кто мне поверит, если я сам не верю в эту историю. Докажите, мадам!

Хозяйка салона придвинула портрет графини ближе к себе и любовно погладила пачки денег, лежащие на столе.

— Я давно заметила, — начала она, — что графиня Марчэлла Маркес кажется мне знакомой. Конечно, глянь хоть на эту газетную вырезку — это весенний праздник перед княжеским дворцом — здесь я бы не признала в ней Эллу Бастиар. А вот здесь — это на палубе прогулочной яхты, прием у княгини — здесь я уверена: она! На-ка, смотри.

Твой агент не подозревал, что их две, и потому не кричал: "Никак невозможно!", — а признал в этой красавице третью — Крошку, атаманшу твоей неуловимой банды. Следишь ты за моей мыслью, сынок?

Лорье взялся за голову. Выпил предложенный ему ром с пряностями и обреченно кивнул:

— Слежу. Возьмите еще пять, мадам. (Он достал деньги.) У меня уже троится в глазах, как вы обещали. Но в коллекции не хватает четвертой дамы. Дамы пик.

— Вот она, — старуха взяла еще один кусочек картона с акварельным портретом сильно напоминавшим первый, только у женщины, изображенной там было не красное, а зеленое платье и другой взгляд.

Сержант снова кивнул и залпом выпил второй стакан. Взял в руки портрет.

— Да, это она. Черная Изабэлла… Как вы объясните присутствие этой дамы в своем пасьянсе? Элла Бастиар — незаконная дочь графа Маркеса? Или будете выдумывать притчу о похищенном близнеце, наподобие Железной Маски? Ведь Изабэлла и Марчэлла — близнецы.

— Если не считать того, что одна из "сестер" лет на десять старше другой, а их единственная общая кузина — Ева, то я не спорю, они близнецы, — холодно заметила мадам Броммон. — Родство с графом Маркесом у них, вероятнее всего, еще дальше.

— Мадам, но они похожи! — напомнил сержант. — Никто не утверждает, что сёстры Маркес неотличимые двойняшки, но…

Старуха презрительно скривила рот.

— Женский облик, — сказала она, — это прежде всего макияж и платье. И еще темперамент, да! Это главное! Они сознательно разделили роли, уравнивая свой возраст. Одна сестрица живая, веселая, легкая в общении, другая — задумчивая, таинственная и опасная. Обе не лезут за словом в карман, не прочь рисковать, чем выгодно отличаются от прочих нежных жеманниц и строгих чопорных дам. Одинаковые фасоны платьев и формы причесок довершают безупречное сходство. Они — не похожи! Но еще более непохожи на всех остальных. Вот и результат — близнецы!

— Прекрасно. В таком случае, кто Изабэлла? С Крошкой более-менее ясно, но ее кто-то втянул в игру. Кто? Английская шпионка? Испанская? Кто она?!

— Уж этого я не знаю. Это твоя забота, сынок. Но поверь, таких ты не схватишь за руку. Даже теперь, когда знаешь, что они более чем самозванки. Ищи, что я могу сказать. Разве что, дать совет?

— У меня нет больше денег… с собой.

— Не надо. Это бесплатный совет. Просто предчувствие, за которое я не ручаюсь. Думаю, у девиц документы в полном порядке — у них большие связи. И всё-таки, поищи корень этой фамилии не среди известных сподвижников Императора, а… наоборот. Это настолько ясно, что вряд ли придет в голову тебе, твоему шефу да и всем прочим. Это риск, доходящий до абсурда, но это женский ход. Он обеспечивает им безопасность, поскольку вам его самостоятельно не понять. Поищи связи. Больше я ничем не могу помочь.

— А может быть…

— Нет. Ищи сам.

4. Сёстры Маркес

Две женщины переступили порог своей комнаты: номера люкс в отеле "Монако". Вместе со вздохом облегчения разлетелись в разные углы две пары туфель на высоких каблуках. Два кресла, стоящие спинкой к двери и под углом друг к другу, раскрыли свои объятия, подхватив падающих хозяек.

Шторы в номере были открыты, жалюзи подняты, легкий бриз с моря едва касался прозрачной кремовой занавески с муаровыми полосами. Четыре руки, расслабленно брошенные на поручни кресла, слегка покачивались, перебирая пальцами в пустоте. Две из них почти касались друг друга. На правой сверкал перстень с рубином, на левой сиял большой изумруд.

Рука с изумрудом приподнялась.

— Надо встать, позвонить горничной и заказать кофе, — ровным голосом сказала владелица этой руки.

Рубин протестующе сверкнул в ответ: его хозяйка сделала отрицательный жест кистью:

— Изабэлла, я тебя умоляю! Я сейчас ничего не хочу.

— Я тоже. Но надо. Надо встать и пойти…

С соседнего кресла раздался смешок:

— Уговариваешь свои ручки-ножки? А они не слушаются?

— Ни в какую, — подтвердила Изабэлла Маркес, снова бессильно уронив руку, так что перстень жалобно прослезился зеленой искрой.

Рубиновая рука настороженно взялась за поручень кресла.

— Мне кажется, сюда кто-то входил, пока нас не было.

— Тебе не кажется, Элль, — откликнулась Изабэлла, — Сдвинута занавеска, кто-то брал мои ноты с рояля. Я вижу отсюда.

— Я посмотрю. — Марчэлла с неожиданной кошачьей легкостью встала. Подошла к белому роялю у стены. Сестра лениво следила за ней глазами. Услышав смех, прикрыла веки и тоже улыбнулась. Когда она снова открыла глаза, Марчэлла стояла перед ней с букетом огненных роз.